My Heart Is Tellin' You (How Much I Want You)

Луи лежит на своей стороне кровати, одна нога свисает из-под пухового одеяла, другая в ловушке сильных ног Гарри, который растянулся рядом. Луи жарко и душно, кожа горит под тяжелыми одеялами и стала влажной, а руки - вспотевшими. Его толстые пижамные штаны собрались складками на его икрах, а пижамная рубашка слишком сильно сжимает плечи после сна. Его кожа туго натянута в местах, где недавно прибавился вес, голова болит, и его спина убивает его, но он не замечал за собой слишком сильных жалоб на это. Глаза все еще закрыты, он медленно поглаживает ладонью изгиб своего животика, который поднимает ткань его пижамной рубашки, и мягко постукивает по своему пупку кончиками пальцев. «Привет, малышка», - думает он. Это девочка. Луи знает, что это девочка, и хотя его животику всего лишь приблизительно четыре месяца, его кожа стала ужасной, и, ну, Луи просто знает, что это девочка. Он чувствует это. Он думает, что она иногда разговаривает с ним, по мелочи, что-то вроде «Не забудь свои ключи, папа» или «Не ешь эти чипсы» или когда он расстраивается и готов расплакаться, ему кажется, что он может слышать ее детский смех. Он никогда не говорил Гарри об этом, он вообще никому не говорил этого, потому что это странно. Но он знает. Он гуглил это однажды, и произошли странные вещи. Луи пытается улечься в постели поудобнее, он чувствует, как тело Гарри излучает тепло под их одеялом, и пытается отодвинуться от него, но не может, потому что его мертвая хватка на талии Луи слишком сильна для того, чтобы сонное тело Луи могло бороться, так что он просто переворачивается на спину. Ему просто неудобно, все время. Это не заканчивается. Гарри все еще крепко спит на своей стороне кровати и если бы он не был таким чертовски милым, причмокивая своими вишневыми губами прямо перед лицом Луи и иногда скуля во сне, Луи бы ударил его. Гарри тоже должно быть неудобно, Гарри тоже должен ворочаться с боку на бок днем и ночью. Луи хочет отомстить, он чувствует беспокойство, он раздражен от действий парня, который, он знал, не делает ничего плохого. Но, вообще-то, Гарри сделал его беременным, так что он тоже должен иметь дело с этой беременностью. Да, это его оправдание. Пару секунд Луи смотрит, как кудрявый парень тихо похрапывает, прежде чем он выдергивает подушку из-под головы Гарри с некой жестокостью и бросает ее к своим ногам, пиная и укладывая ее так, чтобы она оказалась под его коленями, подпирая их и поднимая часть давления с нижней части своей спины. Гарри секунду или две путается в сотне других подушек, а потом снова окружает себя ими и возвращается в сон. Ну, отлично. Мягко говоря, это прошло без особых происшествий. Луи, как минимум, ожидал недовольное хныканье, которое неизбежно превратилось бы в проснувшегося, раздраженного и недовольного Гарри, но в итоге он бы просто побаловал Луи, принеся ему чай и огурцы вместе с арахисовым маслом, а затем они бы снова упали в кровать, засыпая вместе, и Гарри рассматривал бы следы на перегретой коже Луи. Но нет, Гарри снова проваливается в сон, и сейчас почти 7 утра, а Луи уже даже не пытается заснуть, ребенок только что снова толкнулся, или может это просто газы. Луи слишком обеспокоен и нуждается во внимании, и у него осталось еще всего четыре месяца для того, чтобы ему поклонялись и возносили, и, черт возьми, он возьмет от этого все, что сможет. Ну, вообще, он не собирается обижать Гарри, но он правда собирается разбудить его, но только после того, как устроится удобнее сам, найдет менее жаркое и неудобное положение. Он лениво тянется и случайно ударяет/задевает лицо Гарри. Луи тут же закрывает глаза и притворяется спящим, обвиняя адреналин в том, что он такая боль в заднице. Его рука лежит рядом с лицом Гарри, и когда тот снова шевелится, Луи может чувствовать дорожку слюны на щеке Гарри, и он хочет сгримасничать, но не может. Кажется, что он играет в игру. Как будто, если Гарри узнает, что он не спит, Луи проиграет или что-то в этом роде, и это самое веселое, что у Луи было за последний час. — Лу? Голос Гарри еще более хриплый и глубокий после сна, и Луи чувствует эту хрипотцу через простыни. Гарри все еще ждет, а Луи все еще хочет напугать его или что-то такое, просто ждет правильного времени. Он чувствует движение тела Гарри и как он тихонько кашляет буквально рядом с Луи, но тот ничего не говорит. Луи может чувствовать его дыхание, может чувствовать слабый запах его одеколона, которым пропахло их постельное белье, и может чувствовать мышцы на ногах Гарри, когда тот отодвигается от него. Луи сейчас сделает это, он откроет свои глаза и дико закричит или сделает что-то такое же дурацкое, но прежде чем он хочет сделать какое-либо движение, он чувствует легкие прикосновения губ на своем запястье. Запястье, которое сейчас Гарри держит слишком нежно в своих руках, запястье, которое Гарри обсыпает мягкими, сладкими поцелуями, проделывая свой путь вверх до плеча Луи. Это так чувственно, медленно и нежно, что Луи поддается. Он чувствует, как он буквально тает в простынях еще глубже, пока его тело расслабляется от волнения, а Гарри выпутывает свою руку, чтобы сплести их пальцы вместе. — Луи, любимый? Гарри легко проводит своим носом по линии подбородка Луи, и Луи чувствует равномерные вдохи и выдохи его дыхания на своей шее, но он хочет знать, что Гарри собирается сделать дальше, так что он продолжает лежать с закрытыми глазами. Он чувствует, что Гарри наблюдает за ним, чувствует его длинные пальцы, которыми он проводит по его волосам, и как подушечкой большого пальца он проводит по нижней губе Луи. Ему интересно, что видит Гарри. Видит ли он его кожу в пятнах от бушующих гормонов, темные круги под глазами от недосыпания, его опухшее лицо, пятна на его коже от постоянных тепловых вспышек? В этот момент он осознает это и собирается открыть глаза, чтобы оттолкнуть Гарри, но: — Я думаю, твой папа все еще спит, Кроха. Луи не уверен, подпрыгнуло ли это его сердце или ребенок, но дрожь в его животе буквально заставляет задыхаться, когда он чувствует, что Гарри аккуратно поправляет одеяло, покрывающее его живот. Пока он не так огромен, не такой большой, каким будет, но это милый здоровый животик, твердый наощупь и задирающий все любимые футболки Луи до раздражения. Он чувствует, как под двигающимся вниз Гарри прогибается постель, как он устраивает свою голову на бедре Луи, одной рукой обнимая его колено, а другой – нежно поглаживая кожу его круглого животика. — Привет. Это самый мягкий шепот. Губы Гарри с трепетом пробегаются по чуть растянутой кожей под пупком Луи. Луи щекотно от трехдневной щетины Гарри и горячего дыхания, но Луи все еще лежит. Он хочет украдкой взглянуть на Гарри, хочет увидеть эту сцену перед собой, но он терпит. — Все нормально, малыш? Я надеюсь, что да. Надеюсь, ты там счастлив. Я… Я заставлял твоего папу лучше есть, тебе понравилось это? Заставлял его принимать витамины, чтобы ты рос здоровым и сильным. И больше никаких сэндвичей с беконом и сладкого, Кроха. Только фрукты и овощи, да? Тебе нравятся брокколи? Бананы? Твой отец любит бананы, — Гарри смешно фыркает над своими словами и смещается на колени Луи, прижимая свои пальцы к небольшой выпуклости Луи. Его рука такая горячая на коже Луи, и его пальцы дергаются, но Луи не двигается. Он не может. — Но я… Я правда надеюсь, что ты счастлив там. Я надеюсь, что я все делаю правильно, надеюсь, что мы все делаем правильно. Мы так взволнованы перед встречей с тобой, Кроха. Папочка говорит, что ты очень активный малыш, не дающий ему спать всю ночь. Прямо как твой отец, да? — Луи буквально слышит ухмылку в голосе Гарри и мысленно закатывает глаза. — Ты бы ведь сказал мне, да? Если… Если бы я делал что-то не так? Ну в смысле… Я не знаю, Кроха. Просто будь здоровым, хорошо? Будь в порядке. И… И позаботься о папочке, потому что потом он позаботится о тебе. Мы позаботимся о тебе. И твой дядя Найл, и дядя Лиам и Зейн. — На самом деле, Кроха, у тебя очень много дядь. У тебя есть уже очень много людей, которые любят тебя и которые не могут дождаться увидеть тебя. Миллионы, на самом деле. Это сумасшествие. И я не уверен, что ты сможешь принять это первое время, и это хорошо. Я хочу, чтобы у тебя было нормальное детство. Такое нормальное, насколько это возможно… — Гарри замолкает и Луи снова может чувствовать его взгляд на себе, может чувствовать то, как Гарри вытягивает свою шею, чтобы посмотреть, не проснулся ли Луи, прежде чем снова опустить голову. — Просто знай, что ты будешь любимым ребенком, Кроха. Очень любимым. Ты знаешь, Найл думает, что ты девочка. И мне кажется, что Луи тоже думает, что ты девочка. Но вдруг ты мальчик? Вообще… — голос Гарри немного понижается до серьезного тона, — ты можешь быть кем хочешь, конечно, потому что мы в любом случае любим тебя, — Гарри вздыхает и начинает рассматривать следы на коже живота Луи, которую тот отлежал из-за долгого сна. Луи отказывается извиваться, абсолютно отказывается, — Я видел, что недавно Луи спрятал в шкафу свитер для девочки, но что если ты мальчик? Мама думает, ты можешь быть мальчиком… Ты мальчик? Ты можешь сказать мне, я никому ничего не скажу, — Гарри прижимается ухом к животу Луи и просто слушает несколько минут, его пальцы легко постукивают по коже, но ничего не происходит. — Может и нет… Я думаю, мне тоже нравится идея того, что ты можешь быть маленькой девочкой, если честно. Ну, я снова имею в виду, что ты можешь быть, кем хочешь, но если ты девочка, я надеюсь, что у тебя мои волосы. Мне кажется, кудряшки – это очень круто. Папочке нравятся мои кудри, папочка любит их. Мы бы завязывали банты в твои волосы, и может быть Лу, твоя крестная мама, я клянусь, она понравится тебе, научила бы меня, как заплетать тебе волосы или что-то типа этого. Тебе бы понравилось это, Кроха? Рука Гарри уже слишком далеко, но Луи чувствует легкий удар под своими ребрами. Это так тонко и быстро, что Гарри бы не заметил, даже если будь его рука на этом месте, но Луи чувствует это, и буквально борется с самим собой, чтобы сохранить прежнее выражение лица. — Я надеюсь, у тебя папочкины глаза. Его длинные ресницы и маленькие руки. Я люблю его маленькие руки и его маленький нос. Господи, я надеюсь, у тебя будет его маленький нос, а не такой огромный, как у меня. Я надеюсь, ты будешь похожей на папочку. Два моих любимых человека. Я думаю, это было бы раем, Кроха. Представляешь? Мой любимый парень и моя любимая девочка.. Шалости, которые вы будете творить вдвоем… Два маленьких монстра будут всегда преследовать меня. В комнате очень тихо, когда Гарри начинает осыпать живот Луи поцелуями, вдоль дорожки под пупком и дальше вниз, до края его пижамных штанов, пока его пальцы медленно ползут вверх-вниз по бокам. Мягкие поцелуи на его горячей коже и если бы Луи мог, он бы жил в этот моменте вечно. Чувствуя, как Гарри передает свою любовь к Луи таким образом, чувствуя, насколько Гарри заботлив с ним. Это то, к чему Луи никогда не привыкнет – благоговение Гарри перед телом Луи, то, как он ловит его долгие взгляды или как он держит Луи или носит его, словно он хрустальный. Гарри не покидал его дольше, чем на минуту, в течение долгих месяцев, и Луи не знает, что бы он делал без младшего парня. Даже не хочет думать об этом. — Я могу поделиться с тобой секретом, Кроха? Обещай, что не скажешь папе, ладно? Луи неподвижен, не дышит, и кажется, будто проходит вечность, пока Гарри сидит в тишине. Он может чувствовать мелкое дыхание Гарри на своем животе, и пальцы, охватывающие его кожу. Луи размышляет о том, заметил ли Гарри красные растяжки, уже появившиеся на его коже, и его широкие, потолстевшие бедра. — Я напуган, Кроха. Глаза Луи распахиваются, вспышка утреннего света ослепляет их, и прежде, чем он может сфокусировать свое зрение, он снова закрывает глаза и медленно выдыхает. — Ну, в смысле, мы так молоды. Я так молод. Малыш, что если я облажаюсь? Что если я забуду поменять твою бутылочку? Или куплю неправильную коляску? Или забуду сумку, когда мы пойдем в больницу? Что если Луи будет думать, что я плохой отец? Что я тогда буду делать? Что, если я тебе не понравлюсь? Что я буду тогда делать, ведь я уже так сильно люблю тебя? Я не могу перестать беспокоиться и читать все эти книги, Кроха, не могу перестать читать обо всем, что может случиться. Я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке, просто будь в порядке, ладно? Просто будь здоровым малышом, хорошо? Я позабочусь обо всем остальном, обещаю, а ты просто будь в порядке. Луи поражен, и, черт бы побрал эти гормоны, на его глазах появляются слезы, когда голос Гарри затихает. Его парень, его прекрасный парень боится, и он, не думая дважды, вытягивает руку и зарывается пальцами в кудри Гарри, спутанные после сна, медленно почесывая кожу его головы. Гарри застывает, но вскоре расслабляется, медленно и осторожно целуя животик Луи перед тем, как ползти вверх, чтобы обнять парня. — Ты подслушивал наш разговор, — бормочет он в плечо Луи, из-за чего дрожь пробегает по позвоночнику старшего парня, — Он был личным, ты знаешь? Луи не может удержаться и закусывает нижнюю губу, глотая улыбку, и щурится в ярком свете комнаты, но видит только копну кудрей, которые загораживают ему вид. — Любимый, учитывая, что это был разговор между тобой и маленьким плодом внутри меня… он не мог быть личным, правда? Гарри не отвечает, утыкаясь лицом в шею Луи и беззвучно шевеля губами на мягкой коже под его ухом. Его тяжелый вес рядом с Луи, тело кипит лихорадочным жаром после сна, но Луи только прижимается к нему ближе, обхватывая пальцами обнаженное бедро Гарри и сплетая их ноги вместе. Кончиками пальцев Гарри прокладывает путь по позвонкам Луи под его рубашкой, по его лопаткам, затем вниз, к его самой соблазнительной части. Луи наслаждается прикосновениями, держась за эту почти удушающую волну нежности и сохраняя это чувство на потом, когда он будет раздражен и эмоционален и захочет сорваться на Гарри, как он обычно делает. — Ты думаешь… — Луи замолкает, не зная, что сказать, его тело все глубже тонет в простынях, а Гарри скользит рукой по его животику, массируя его круговыми движениями. Он отстраняется, чтобы посмотреть в глаза Луи. Он выглядит таким утомленным, глаза все еще уставшие, щеки покрыты пятнами, его губы потрескавшиеся, розовые и распухшие. Его глаза изучают Луи, пытаясь прочитать выражение его лица, и Луи наклоняется, чтобы нежно прижать губы к его губам, отстранившись моментом позже, — Ты думаешь, я не напуган? Гарри просто вздыхает, опустив плечи, подталкивает носом подбородок Луи и прячет лицо обратно в его шею. Луи чувствует его зубы, маленькие покусывания на своей коже, которые говорят о том, что он не хочет об этом говорить. — Я напуган, милый, мне так страшно, но… Хаз, посмотри на меня, пожалуйста, — это занимает секунду, но Луи толкает Гарри, пока тот не поднимает на Луи взгляд из-под ресниц, — Хаз, я безумно боюсь. Но, милый, ты будешь замечательным отцом. Как ты можешь сомневаться в этом? Уж лучше, чем мой отец, это точно, ленивая задница. Он пытается сделать все это веселым, пытается заставить улыбку появиться на губах Гарри, но все напрасно и этого просто не происходит. — Гарри, я серьезно… Мы станем замечательными родителями. Ты даже испортишь ребенка своей уступчивостью, все знают это. Бедняга, у тебя нет ни единого шанса. Ты будешь обернут вокруг ее маленького пальчика в ту же секунду, как она родится. Глаза Гарри расширяются на секунду, пока он не ловит себя на этом, а маленькая улыбка растягивается на его губах. Он кусает губы, пытаясь бороться с этим, но он не может. — Ее? Луи заливается краской, не осознавая, что он сказал, и он просто пожимает плечами. — Я имею в виду, я не знаю… Просто кажется, что это девочка, разве нет? — Девочка, — шепчет Гарри, опуская глаза ниже, чтобы снова посмотреть на свою большую руку вокруг живота Луи. — Хаз, я ничего не знаю наверняка, мы говорили, что подождем… — Девочка, — снова выдыхает Гарри, и Луи видит его улыбку во все лицо, — Девочка, Лу. Маленькая девочка, о, мой бог. — Это… С этим все в порядке? Гарри вытягивает губы, безумными глазами смотрит на лицо Луи и резко придвигается ближе, соединив их губы вместе. Руки Луи поднимаются выше и путаются в волосах Гарри, в то время как младший парень ласкает языком его рот, и стоны срываются с губ Гарри, пока он целует Луи. Поцелуй крепкий и медленный, и когда Гарри отпускает нижнюю губу Луи, до этого оттянув ее, им обоим немного не хватает дыхания. — Я люблю тебя, — выдыхает он, шепча это в кожу Луи, как мантру, возвращаясь губами обратно к выпуклости на его животе. Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, моя маленькая Кроха. Под таким вниманием Луи гордится сам собой, лениво почесывая голову Гарри, пока тот оживленно бормочет бессвязные милые глупости животику Луи. Гарри прокладывает дорожку поцелуев вверх, телом нависая над Луи, который все еще прижат к кровати. — Гарри, — хихикает Луи, пока Гарри осыпает поцелуями все его лицо и шею, а губы растянуты в самой широкой улыбке, какая только может поместиться на его лице, — Гарри! — Что? Я люблю тебя. Поцелуй меня, Лу, — Гарри смеется, своими большими руками подхватывая Луи под сгибы ног, и тянет Луи вниз по кровати, устраивая его к себе на колени. — Гарри, — но Гарри просто целует его лицо, смеется, покусывая его за нос, и водит руками по животику Луи, будто это волшебная лампа. — Да, Лу, что ты хочешь? Не видишь, я тут немного занят, — он улыбается, наклоняясь ниже, и игриво кусает его за плечо, заставляя Луи ерзать. Луи тяжело дышать, ребенок давит на его мочевой пузырь, его спина болит в таком положении, но он не может сопротивляться и улыбается Гарри, тянет его вниз, чтобы снова соединить их губы вместе. Но для этого Гарри слишком много улыбается, так что, пару мгновений спустя, Луи отстраняется на дюйм, ощущая покалывание от щетины на подбородке Гарри, и мягко шепчет: — Гарри, ты принесешь мне соленый огурец? Гарри замирает, сияющими глазами смотря в глаза Луи, и Луи краснеет, потому что кто, черт возьми, просит соленых огурцов в 7 утра, когда неимоверно горячий отец твоего ребенка сидит на коленях между твоих ног, но затем Гарри откидывает голову, взрываясь смехом, который сотрясает всю кровать. Луи думает, что это слезы в его глазах, когда он смотрит на Луи сверху вниз, и ладонью шлепает его по лицу, чтобы приглушить смех. Но Гарри кивает, с трудом поднимая с кровати свои неуклюжие ноги и голый зад, разгибает конечности и выпрямляется в полный рост. — Я так чертовски люблю тебя и нашего ребенка, что я принесу тебе соленый огурец, — он смеется, быстро наклоняясь вниз и последний раз целуя губы Луи, — Я буду приносить тебе, все, что захочешь, до конца наших жизней, Лу. Я и ты. И она. О, боже, это она. Гарри выглядит таким счастливым, каким Луи никогда его не видел, и выбегает из комнаты, крича что-то о звонке Найлу (вот засранец, он все понял правильно, как он узнал), а Луи ползет обратно по кровати, подпирая спину подушками и устраиваясь поудобнее. Он снова думает о том, что они станут замечательными родителями. Но до этого у него есть чуть больше четырех месяцев, в течение которых Гарри будет баловать его чаем, солеными огурцами и поцелуями, и он хочет сберечь все это.