Just a magic trick

Джон. Джон Ватсон. Бывший военный врач, человек с перевёрнутой жизнью, помощник первого в мире консультирующего детектива. Тоже бывший. Джон. Джон Ватсон. Просто человек. Человек без цели, без смысла, без семьи и без… Без всего, в общем-то. И в первую очередь – без друзей. Теперь без друзей. Уже без друзей – без разницы. Без друзей с недавнего времен. Без друзей с 456 дней. Точнее - без друга. Джон. Джон Ватсон. Дико уставший, никогда не высыпающийся, прячущий слёзы и эмоции за идеальной военной выправкой – поднятый подбородок и ровная спина помогают порой сдержаться от многого. Кругом на сто восемьдесят градусов через левое плечо, и прочь отсюда. Почему-то на 457 день особенно тяжело. Или он такой же, как прошлый? Не важно. Курсор мигает мелким пятном на белой странице – слов нет, а заходит он сюда уже в… а в какой раз он уже сюда заходит? Привычный блог хранит в себе неисчислимые воспоминания – и почему-то с каждым днём он всё старательнее пытается не смотреть на яркие заголовки, потому что за каждым из них какие-то события и эмоции. В каждом из заголовков кусочек его жизни, а новых записей здесь нет уже 456 дней. И на 457 ничего не появится – вообще ничего. А Джон верит, кстати. Искренне верит в Шерлока Холмса, верит в то, что тот выжил, как угодно, но всё-таки выжил. Верит в то, что это часть спектакля с какой-то дико важной целью, понятной одному Шерлоку. Верит в то, что в один день на том конце провода знакомый голос выдохнет «Джон», и уж тем более верит, что по возвращению обязательно сломает Шерлоку нос. Это он обещает - и себе, и ему. Он действительно верит… Поэтому и не ходит к нему на могилу, а вовсе и не потому, что там военная выправка почти не помогает. И вовсе не потому, что мужчины не плачут. И даже не потому, что после одного такого похода прийти в себя не удаётся до конца недели. Нет, совсем не поэтому. Просто он не видит смысла ходить к куску камня, который Шерлок заказал заранее, продумывая свой план. Мир живёт своей жизнью – Лондону нет особого дела до чьей-то смерти. Джон больше не читает газет – не потому, что там нечего читать, а потому, что каждый второй заголовок о смерти гениального сыщика двадцать первого века. Оглушительная сенсация с надписью эксклюзив – очередная сплетня. Очередная сплетня для того, кто жил по Бейкер-стрит на верхнем этаже 221б. Джон Ватсон чувствует себя хуже, чем после Афганистана. Потому что даже после Афганистана он никогда, ни разу не заходил в церковь. Даже не помолиться, а потому что больше идти просто некуда. Точнее, незачем. Здесь оглушительно тихо и тому, кто от тишины уже почти успел отвыкнуть, остаётся только рассеянно и немного неловко разглядывать огромное помещение, сидя на скамье в одиночестве. Снаружи пластиковый город живёт дальше – преступники воруют, маньяки убивают, а полиция опять в тупике. Куда-то делось это чувство, что твою спину кто-то прикрывает. Джон, будучи военным, не позволял видеть другим собственную слабость и помощи никогда не просил и не принимал – забота Шерлока же была грубоватой, немного эгоистичной и ненавязчивой. Куда-то делось то чувство, что кто-то за тобой наблюдает, и стало пусто, холодно и… как-то не так. Больше всего Джон боится того, что вот-вот всё вернётся к тому, с чего начиналось, - к кошмарам по ночам, к психосоматике и к извечному костылю. Только больше никто ночью не разбудит из-за того, что в Скотланд-Ярде одни идиоты и срочно нужно ехать чёрт знает куда, а такси уже у входа. Джон всё чаще заходит в небольшие кафе, немного потрёпанный и небритый, с кругами под глазами, сухо благодарит официантку за отвратительный кофе и сам не понимает, почему не пойдёт в новую съёмную квартиру. Едва ли потому, что домохозяйка там – вечно брюзжащая старуха, а единственный сосед – старый пёс, живущий под окнами. Старый хромающий пёс грязно-серого окраса с пустыми глазами. Джон не держит зла на Донован или Андерсона, но, когда звонит Лестрейд, трубку никогда не снимает. И сам не понимает, почему. Лишь на секунду, на какую-то долю секунды он позволяет себе самую страшную мысль – а что, если всё так, как и есть на самом деле сейчас? Что, если нет никакого плана, а камень с выгравированными буквами заказан был в спешке и с доплатой за срочность? Что, если то, что происходит сейчас, - и есть реальность и ничего не изменится? Что, если Шерлок действительно… Нет. На этом мысли Джона обрываются – он не произнесёт этого даже про себя. - Это трюк. Обыкновенный фокус, - это ведь его слова. И всё-таки на 457 день кое-что изменится. Джон включает ноутбук, открывает новую запись и быстро, сильно стуча по клавишам, набирает: «Он мой лучший друг, и я верю в него. Я верю в Шерлока Холмса». Сохраняет запись, единственную, в графе которой числится «Без названия», и точно так же быстро и слегка нервно захлопывает ноутбук – чтобы ни в коем случае не передумать. - Ты вернёшься. Вернёшься, чёрт тебя подери. И когда ты вернёшься, я сломаю тебе нос, слышишь, Шерлок? – шепчет Джон, на секунду замирая, глядя в никуда. И встаёт, уходя в ванную, приводить себя в нормальный вид. Сегодня ему нужно будет зайти проведать миссис Хадсон. *** Потрёпанная куртка летит прямо на пол – там ей и самое место. В третий раз за всю жизнь больше всего сейчас хотелось принять душ, побриться и поспать хотя бы час, но вместо этого он включает полуживой ноутбук, не в силах отказать себе в этой слабости. Драгоценные минуты, которые могли быть потрачены на что-то более полезное, уходят на сантименты, как бы неприятно ему было это признавать. Здесь уже никотиновый пластырь ни к чёрту – и он и не спорит. Только проводит руками по лицу, чувствуя, как щетина наждачкой проходит по ладоням, а отросшие волосы неприятно лезут в глаза. Льдисто-голубые глаза удивлённо расширяются, а брови взлетают вверх, стоит странице загрузиться. Он не заходил сюда уже около месяца, потому что в последнее время все силы бросались на борьбу с сетью Мориарти, а запись без названия числится сегодняшним числом. Шерлок кликает на неё и пробегает глазами по одной единственной строчке. На губах появляется такая привычная ухмылка, но её никто не видит. Пока что не видит. «Он мой лучший друг, и я верю в него. Я верю в Шерлока Холмса» Шерлок складывает кисти ладонями друг к другу, кончиками пальцев касаясь носа – эта поза настолько привычна, что усталость проходит почти сразу. Его лицо снова становится непроницаемым, от улыбки не остаётся ни следа. Он лишь задумчиво водит глазами по фразе, раз за разом повторяя её про себя, просчитывая дальнейшие действия. На четвёртой минуте он действительно уверен - Сербская группа в сети Мориарти будет последней. А там уже можно будет вернуться в Лоднон. - Хм… - Шерлок снова слегка ухмыляется, глядя куда-то перед собой. А ведь Джон наверняка сломает ему нос…