Муки сомнений

Солнце, весь день отдававшее свет и тепло Соединенному Королевству в целом и Ехо в частности, медленно, но верно катилось за горизонт. Его лучи заглядывали в окна домов, заливая их изнутри мягким розовато-оранжевым светом и пуская в пляс неугомонных солнечных зайчиков. Не обошли они вниманием и небольшую – по меркам столицы, конечно – комнату на втором этаже дома номер 22 по улице Острых Крыш, где спиной к окну в большом кресле сидел полный мужчина в теплой домашней скабе. Обеими локтями он опирался на стол, где перед ним лежали несколько самопишущих табличек и стояла полная кружка с почти остывшей камрой, и время от времени из его груди вырывался тяжелый вздох, которому мог бы позавидовать мученик, идущий на смерть. – И кто меня за язык тянул?.. – вопросил в очередной раз сэр Андэ Пу у окружающего его пространства комнаты. Пространство глубокомысленно промолчало – в очередной раз. Андэ издал еще один душераздирающий вздох, от которого, наверное, дрогнуло бы сердце самого Лойсо Пондохвы. Но увы – ни его, ни других мятежных магистров поблизости не оказалось, и пожалеть бедного сэра Пу было решительно некому. А пожалеть было за что – Андэ готовился совершить то, о чем постоянные репортеры «Королевского голоса» даже помыслить не смели. Он собирался взять интервью у страшного и ужасного сэра Макса, о котором в городе ходило такое количество не менее страшных и ужасных сплетен, что будь из них правдой хоть половина, стоило назвать настоящим чудом то обстоятельство, что еще не все жители Соединенного Королевства убиты, покалечены или сидят в Холоми. Конечно, Андэ, как репортер и скептик, не спешил верить слухам, но как поэт и тонко чувствующая натура понимал, что и десятой доли ему хватит с избытком. Именно по этой причине он и сидел сейчас дома, тоскливо глядя на остывшую камру и прислушиваясь к веселым крикам детей Пелла вместо того, чтобы спешить на встречу с самой загадочной и интригующей личностью этого сезона. Андэ неосознанно – хотя, скорее всего, более чем сознательно – оттягивал момент знакомства, прекрасно зная, что сэр Макс уходит на службу ночью, и, стало быть, в темное время суток будет недоступен. Он ждал, пока солнце скатится за горизонт, чтобы разочарованно-облегченно сказать себе: «Ага, вот ты и опоздал». А до этого момента сэр Пу продолжал сверлить камру взглядом, в очередной раз прокручивая в голове все полученные сведения о сэре Максе, из которых «незаконнорожденный сын Джуффина Халли» и «сбежавший из Холоми мятежный Магистр» выглядели самыми правдоподобными и самыми безопасными. Последние лучи солнца цеплялись за окружающие предметы, будто желая подольше задержаться в комнате, но тяжелый, алый к вечеру шар неумолимо тащил их за собой, и они отрывались, как истончившие паутинки – казалось, прислушайся – и услышишь тонкий звон, с которым они лопаются и бессильно повисают в воздухе. И когда последняя паутинка лопнула… – Ага, вот ты и опоздал! – провозгласил Андэ голосом, в котором было гораздо меньше разочарования и гораздо больше облегчения, чем задумывалось изначально. Он вскочил с кресла, несколькими большими глотками допил камру, поморщившись от чуть горьковатого привкуса, и, насвистывая, поспешил на кухню. А через час, наевшись и искупавшись, сэр Пу уже спал, и снился ему Ташер, теплый, солнечный и спокойный, в котором не было ни сэров Максов, ни крикливых Пелла, ни лизоблюда Дбабы. «Дбабы?» – подумал Андэ, и тот не замедлил появиться. Во сне, как и в жизни, он кривил губы, воротил и нос и всячески выражал сэру Пу свое презрение. Последним, что увидел во сне Андэ, был он сам, бросившийся на бывшего однокашника с кулаками. Подрались они или нет, узнать ему было не суждено: репортер проснулся и распахнул глаза. Точнее, сначала он распахнул глаза, потом проснулся, а уж потом сел на постели и с обреченной решимостью понял, что к Максу надо пойти сегодня – или не идти уже никогда. С этой мыслью Пу позавтракал, оделся и направился к дому Тайного Сыщика. Некоторые прохожие оглядывались ему вслед – выражение лица, с которым отважный репортер шагал по улице, можно было увидеть только у самых ярых революционеров, причем в тот момент, когда они, подняв над головой флаг, идут на баррикады, понимая, что численный перевес явно не в их пользу. Как бы то ни было, или, как говорится, долго ли коротко ли, но нужный дом в итоге замаячил перед глазами Андэ, и тот, дабы не растерять ни капли так усердно внушаемой себе решимости, бросился к нему едва ли не бегом. На пороге он поправил тюрбан и лоохи, пару раз глубоко вдохнул, постучал в дверь и приосанился. «Ничего, и не такие крепости брали». Но открывать никто не собирался. Тогда сэр Пу постучал посильнее, и почти сразу услышал крик: – Заходите, не заперто! Мальчика нашли двери вам открывать! Решительно сдвинув брови, Андэ толкнул дверь и храбро шагнул навстречу неизвестности.