Вода камень точит

Пар продолговатой струйкой выбивался из маленького колечка в крышке кастрюли, подталкивая ее и издавая какие-то бурлящие звуки. Равномерный стук - нож, ударяющийся о деревянную доску, один за другим разрезая овощи, четко отбивал словно какой-то свой марш, руководимый лишь мамиными руками. Такими теплыми и добрыми, что до мурашек пробирает. А мне лет пять, и я ношусь по кухне, отчаянно пытаясь найти себе применение. Выходит не очень, но меня хвалят и называют "умницей". "Это не так. Не умница, просто ты еще не знаешь". В тот день? Да, в тот, наверное. Я сказала тебе, что ненавижу. Ненавижу больше всех и просто так. Это глупости, но до чего же смешно, когда ты сожалеешь о таком, спустя одиннадцать лет. Жутко смешно, в прямом смысле - люди косятся, опасаясь. Руки дрожат, боясь приблизиться - а процедура до боли знакомая уже. До боли в сердце - оно, кажется, снова стучит где-то у горла, а стук в ушах раздается. Руки дрожат, но все же кладут на сырую, рыхлую прохладную землю эти чертовы цветы. Твои любимые, я еще помню. Я помню все, до последней мелочи, мам. Тихо смеюсь. Моих слез с дождем никто не увидит, значит, можно и поплакать. Хоть иногда ведь можно? Про таких людей не пишут книг, и награды им, уж точно, не дают. Но для меня ты все равно герой. Чего стоило вытерпеть маленькое, вечно ноющее и говорящее гадости существо, не убив его на протяжении стольких лет. Любовь очень глупая вещь, кстати. Она ко всем очень глупая. - Ада? - хрипловатый голос послышался сзади, со стороны старой, уже накренившейся порядком ели. Велиару этот день тоже никогда не нравился. - Иду уже. Последний взгляд - видеть этот холодный камень с выгравированным на нем именем - самое мое нелюбимое. Именно тогда ты понимаешь: оно в памяти осталось. И в истории тоже.