Остывшие.

Я прижимаюсь спиной к огрызку бетонной стены. Чувствую. Он холодный. Шероховатый. Вокруг меня свистят пули, вгрызаются в бетон, поднимаю фонтанчики сырой земли, рикошетят от старых труб, разлетаются. Все будоражит покой ночи. Хм, как они наивны, идя с обычными автоматами, против наших диклайзеров. Я даже не берусь подробно описывать наше оружие. Могу лишь с упоением рассказывать о его возможностях. У каждого киборга с момента его первой вшивки, свой диклайзер, настроенный именно на его ДНК. У него свой размер, вес, резерв. Каждое оружие имеет небольшой синтезатор плазмы. А вот получив плазму, диклайзер творит чудеса. На усмотрение хозяина, оружие само переключает разряды. Одиночный или очередной. После это выбирается и режим: разрывной или сквозной. При разрывном, заряд плазмы проникает в мишень на пять сантиметров и уже внутри разрывается. При сквозном, заряд способен пробивать любой материал, но не толще пятидесяти сантиметров. Но как бы не отличались наши орудия смерти, по виду, цвету, форме, в них всегда будет неизменно три вещи. Спусковой крючок, синтезатор и «выход». Из этого списка, мне осталось рассказать лишь о «выходе». «Выход» это выход. Выход из безысходной ситуации. Выход из плена. Это определенный сгусток зеленой плазмы (Её слишком сложно синтезировать по сравнении с обычной, с голубой.), при попадании он полностью аннигилирует мишень. «Выход» предназначен только для хозяина диклайзер. Ни при каком раскладе враг не должен узнать секрет наших тел. Наверное, из-за «выхода» война длиться уже около ста лет и никто из сторон не приблизился к победе хотя бы на толику. «Выход» заблокирован всегда. Наше оружие- очень умная машина, напрямую соединённая с нашим организмом благодаря вшивкам и чипам. Так же оно принимает много информации из окружающей среды. И лишь просчитав, все вариант примерного развития событий, диклайзер снимает блокировку с «выхода». Если это произошло, значит, все. Тебе пиздец. Вот и сейчас, зажимая кровоточащую рану на плече, я то и дело кидал взгляд на маленькую красную лампочку «выхода». Сволочи, все-таки задели меня! Но это была не обычная пуля их допотопных автоматов. Кто-то стрелял разрывными. Я закрываю глаза. Я просто жду. Плазма закончилась, а синтезатор поврежден. Ни смотря на это, умная машинка синтезировала плазму, но очень и очень медленно. Я не понимаю. Не понимаю. Зачем эта война? Война людей, против людей. Война их творений. Война зомби и киборгов. Иногда мне кажется, что все это не реально. Что все это сценарий какого-то дешевого голивудского фильма. Фильма, режиссер, которого не решил про кого будет снимать. Про зомби или киборгов? Вот и запихнул все в один мир. Какой абсурд! Но каким бы безумием мне не казался мой мир, это Мой Мир. И в моем мире, я киборг. Я не питаю ненависти к нашим противникам, к их созданиям, к зомби. Мне сказали и я делаю. Это приказ. Либо приказ, либо аннигиляция. Я выбираю приказ. Кто-то спросит: « Как вы дошли до такого?». Как, как…легко! Все началось с обычной войны, с войны за территорию, за нефть. А потом уже началось самое интересное. Несмотря на военное положение, технологии не стояли на месте. Главы нашей страны вкладывались по полной в науку, но и враги не стояли на месте. Не смотря на стремление изобрести, что-то эдакое, для победы, их пути разошлись. Мы докатились до того, что стали клепать киборгов. Сырьём для которых были обычные люди. Если раньше по наступлению совершеннолетия, ты бы пошел в армию, то теперь ты идешь все в тот же военком, только там ты не проходишь комиссию и не получаешь направление в определённые войска, там ты получаешь свою первую вшивку, направленную на увеличение мышечной массы и развитие тела. Дальше полгода обучения и ты свободен. Да, да, гуляй! Гуляй, пока ты не понадобишься своей стране. Это может произойти сразу же, или же когда тебе будет тридцать лет, а может и пятьдесят. Все зависит от активности наших врагов. Конечно, что в то время, что в наше, ты можешь пойти сразу, по контракту. Я был одним из таких, потому что сирота, потому что меня ни что не держит «на гражданке». Я контрактник. Кто-то скажет, что это ужасно, убивать. Но врядли. Я иду на поле боя убивать. Убивать, уже мертвых. Мне уже девятнадцать лет и я рядовой отряда зачистки. Можно просто «чистильщик». Наш отряд собирают и бросают в самое пекло, в самое гнездо этих тварей (нас используют лишь при учете того, что 80% противников -зомби). Все 63 мои рейда были успешными, и я уже заработал не плохие деньги на этом, но уходить не собирался. У меня нет ничего, кроме этой войны, кроме моего диклайзера, товарищей и дымящихся трупов за плечами. У наших противников система была другой. Если мы пошли по развитию физики и механики, то они по пути биологии и химии. Насколько нам известно, у них все тоже основывалось на добровольной основе. Так же, как и когда-то, в восемнадцать лет они проходят комиссию и обучаются год в армии. Потом так же свободны. Так же есть контрактники. На войну уходят обычные люди. Но по желанию (и принудительно, если есть смертельное ранение) можно получить вирус, который превращает людей в этих мерзких зомби. Ограничений по возрасту на это у них нет. Так что если велико желание, то на поле боя можно попасть уже и в шестнадцать лет, но тогда ты обязан быть носителем вируса. Зомби имели не так уж и много преимуществ. Они так же все понимали, а не жили инстинктами, как в старых фильмах, но практически не чувствовали боли и были до ужаса проворными. Лишь краем мозга понимали: « три пули вошли в бедро. Правой руки нет.». Им не требовалась пища, лишь раз в день они принимали некий органический состав, который сдерживал разложение биологических тканей. Многие спросят, особенно любопытные: « А они холодные?». К сожалению, я не могу ответить. Я никогда, за весь срок своей службы, не контактировал с ними достаточно близко, что бы узнать это. Могу лишь сказать одно: мертвый зомби-холоднее льда. Кажется сегодня, что-то пошло не так. Ведь это первое мое ранение за весь год! Именно ранение. Настоящее. От оружие врага. И кажется пробило артерию. Это была засада, чего не случалось раньше. Раньше в засадах участвовали только люди. Здесь же были ТОЛЬКО зомби. Многие из группы уже мертвы. На корпусе диклайзера был ряд голубых точек, по числу человек в твоей группе. Каждый огонек был прописан за определенным киборгом. Во время аннигиляции диклайзер киборга, посылал определенный импульс, сигнализирующий о том, что чип пропал из зоны действия. Чип, который был парой диклайзера, вживлялся в спинной мозг хозяина. Тяжело дыша, я снова перевел взгляд на диклайзер. Два разрывных. Резко вывернувшись из-за стены, я сделал два точных выстрела в две головы, отбрасывая хозяев их тел на пару метров назад. Я снова свалился обратно, за огрызок бетона, снова начал ждать. Только я уже не понимал, чего жду. Плазмы или снятия блокировки с «выхода»? Я перевел взгляд на умную машинку, желая узнать. Плазма? «Выход»? Крохотный, красный огонек так же горел на корпусе, обтекаемой Змеи. Так я называл диклайзер. У нас тоже есть суеверия. И чем скорее ты дашь имя, своему оружию, тем лучше. НО нельзя давать его наобум. Только по его свойствам. Змея получила свое имя от моих товарищей. И знаете, прижилось, приелось. Просто я шел в первой группе чистильщиков и всегда был бесшумен. Как и мой диклайзер (у многих он пищал, трещал или еще какие звуки издавал. Все зависит от хозяина), который практически постоянно прибывал в «одиночном-сквозном» режиме, вот и жалил как Змея. Бесшумно и стремительно. Понимая, что Змея все просчитывает и что у меня еще есть шанс на спасение и на победу, я лишь тихо улыбался. Но стоило моим сухим губам приоткрыться в улыбке, как огонек нервно мигнул и стал зеленым. Все. Это конец. Значит Змея «чувствует», что они близко, что уже ничего не изменить. Я быстро вскинул диклайзер к своим губам. Палец опустился на холодный спусковой крючок. Я много раз проигрывал этот момент в своей голове. Вдох. Тихий щелчок, сигнализирующий, что зеленая плазма уже заряжена. Закрываю глаза, стараясь вспомнить что- то, хорошее, что все же видел за свою короткую жизнь. Вот весна. Цветут деревья, цветы. Я подобрал воробья. Сломано крыло. Мне 9 лет. Принес его в детдом. Меня выпороли, но воробья я выходил. Выпустил. Он улетает. Последний день весны. А мы всей группой кричим что-то ему вслед. И каждый мечтает, так же. Так же сорваться и улететь. Воробей оказался на редкость умным. Каждую весну мы его встречали в нашем дворе. Никто не считал его СВОИМ, он был НАШ. В последнюю мою весну «на гражданке», он снова прилетел. Всем было 17-18. Все ему радовались. Но он прилетел умереть. Он уже был стар и потрепан. И в последний день весны он, что-то просвистел и упал замертво, несколько раз дернув лапками. Все такие взрослые, такие большие, а все плакали. Но все запомнили этот свист. Да это всего лишь воробей, а не соловей, но кажется, ничего прекраснее я больше в жизни не слышал. Его свист. Предсмертный. Прощальный. Звонкий. «Спасибо!». И сейчас. Я видел этого воробья. Он летал надо мной и будто звал: «Ну же! Не бойся.. Я жду тебя!». Я представил, что я воробей. Что сейчас я улечу. Я с силой вдавил крючок и тут же, жмурясь, вдохнул последний раз. Воздух казался таким сладким. Ах да.. Последний день весны. Даже на этом поприще, была весна. Плазма опаляет щеку, но уходит куда-то за голову, в бетон. Я распахиваю глаза и вижу, что мою Змею, сжимаю две хрупкие руки. Видимо зомби приложил все силы, чтобы я отвел дуло ото рта. Стена, на которую я облокачивался, аннигилируется, и я падаю на спину, а на меня этот нерадивый зомби. Я вижу его глаза. Они так близко. Они такие голубые. Такие…Красивые? Как небо. Весеннее, утреннее небо. Они ясные, не поддернуты молочной поволокой. Я чувствую его тело. Оно едва теплое. Будто его кто-то нагрел и это не его тепло. Он легкий. У него серая кожа, почти белая, характерная лишь для зомби. Невероятные черные волосы. Черные как ночь. Он красив. Несмотря на серую кожу, на искусанные губы и огромные глаза, наполненные страхом. Хотя последнее делало его еще красивее. Он юн. Не больше 16. Он прекрасен. Красив, как весна. Все это я успел продумать за доли секунды, выворачивая свою руку со Змеей, упирая дуло в висок красивого зомби и спуская крючок.