Ночь. Навсегда.

Темнело. Шел нудный дождь. На трамвайной остановке стояли две девушки и о чем-то тихо разговаривали. Вдруг свет фонарей, ровными рядами стоявших по обеим сторонам улицы, затрепетал, словно огонь под порывом ветра, и погас после короткой электрической агонии. - Гносеология полагает, что невозвратимое в первоначальные моменты времени событие имеет особую, можно сказать абсолютную, если брать сие слово в критерии понимания как целостную задачу, являясь одновременно и неким следствием какой-либо причины, его определившей, - раздался в темноте тихий взволнованный шепот одной из девушек. - Да, Катарина, я тоже считаю, что район не доплатил за электричество, - откликнулся второй, более уверенный голос. - Означает ли сие вероятность возмездия в глобальном масштабе лично за мои прегрешения сегодняшнего дня? – минуту спустя воззвал в ночи первый голос. - Не имею представления. Но если ты имеешь в виду то, что сегодня недостаточно извинялась за нечаянно громкий смех у всей аудитории студентов, то, я думаю, наказать таким образом тебя, - немного резко, но только чтобы поднять присутствие духа Катарины, ответила ее подруга. Звали ее Еленой. - Ты предполагаешь возможность ненаказания, то есть противоположности вероятности наказания меня в силу моего необходимого и допустимо достаточного искупления за содеянное? – не желала уняться Катаринаю - Да, кратко ответила Елена. – Но, собственно, к консенсусу.., - договорить свою любимую фразу о том, что у них разные философские платформы, она не успела, потому как слева вспыхнули неожиданно голубым светом две фары трамвая. Катарина закрыла зонтик и обе подруги спешно поднялись в салон. Вагон был пуст, включая кабину водителя, однако последнюю данность они заметили уже по ходу своего только начинавшегося путешествия. Трамвай, казалось, плыл по рельсам – ни перестука колес, ни скрежета сидений. Это, следует отметить, настораживало обеих девушек. Однако пока ничто больше не говорило за то, что данное средство транспорта стоило покинуть на следующей же остановке, и девушки занялись тем, что волновало каждую из них в тот момент больше всего: Катарина открыла книгу со сложным названием «Пирамидальная группа закрытого типа: от генератора идей до шлифовщика», Елена же достала зеркальце и помаду, чтобы подкрасить губы. Однако долго пребывать в покое им не пришлось. Когда Елена заметила, что трамвай летит по воздуху и, судя по всему, уже давно, покидать салон было поздно. Собственно, именно тогда они обнаружили, что попали в переделку в абсолютном одиночестве. На смену настороженности мгновенно пришла паника. К тому моменту, как в окнах замелькали звезды, девушки только начали обретать дар речи. -Летающие трамваи… Где-то я это читала, - озадаченно пробормотала Елена и нервно вскрикнула, - Что делать-то будем?! - С точки зрения современной физической науки существуют две вероятности, - начала было Катарина, однако Елена слушать теории была не в состоянии. - К нам, к нам применима какая-нибудь из этих теорий вероятностей? А? - Нет, - впервые за вечер ответ Катарины был однозначен. - Тогда поздравляю – мы летим в Рай, - с этим заключением Елена рухнула на сидение, крепко схватившись за сумку, «Чтоб не упасть», - как объяснила она сама себе. Мысли обеих в том момент доходили до абсурда. Когда трамвай вдруг завис в Небе, сердца девушек рухнули в пятки с той же скоростью, с какой они рисовали себе в мыслях падающий вниз – на такую далекую землю – их летающий транспорт. Он не упал! Но то. что вдруг распахнулись все двери, заставило подруг подскочить от ужаса к потолку. Елена вжалась в сиденье, Катарина вцепилась в книгу и сжала ее с такой силой, что толстая обложка в минуту превратилась в некое подобие дырявой салфетки. В таком положении они пребывали довольно долго. Некоторое время спустя, не в силах больше терпеть неопределенности, Елена, в крови которой с рождения бродило безрассудство, часто доходившее до сумасшедших размеров, встала, и, хватаясь за поручни, подошла к распахнутым дверям. - Подышать свежим ночным воздухом, - объяснила она вот уже полчаса молчавшей подруге, - Я хочу вниз, - спустя минуту добавила она. Трамвай моментально прореагировал на изменения, происшедшие в салоне, а, может на последнее пожелание Елены, - он дернулся и в секунду взмыл еще выше. Елену отбросило аккурат на первое сидение и в тот же миг девушкам показалось, что они ослепли – белый, серебряный, золотой – сложно было подобрать название цвета, наиболее точно отражавшее реальность – безумно яркий свет ударил им в лицо. Должно быть у Неба есть свой цвет, не известный человеку до определенного момента… Трамвай рвался в этот свет, вперед, вперед, в самую середину, если она была у этого сияния. Из этого света они влетели в небесный туннель. Перед глазами их мелькали звезды. Через некоторое время страх выплеснуло сначала чувство абсолютного непонимания происходящего, затем пришло ощущение нереальности происходящего, и, наконец, весь этот каскад чувств завершился безумным интересом – что будет дальше. Мысли, что дальше может быть что-то плохое, не допускались. Когда их космический трамвай вновь завис, сквозь свет теперь было различимо нечто схожее с природой древней тропической земли. Но все было какое-то абсолютно другое и в то же время все такое же… Девушки вышли из трамвая как только различили землю – хоть и не такую. Какой они привыкли ее видеть. С каждым их шагом очертания исполинских деревьев, лиан, папоротников, листья которых были покрыты бриллиантовой – не такой, как у нас, а именно бриллиантовой – росой, становились все более различимыми. Вокруг играли невероятные цвета, золотой свет пробивался сквозь высокие кроны и свежий ветер бил в лицо. И тишина, полная, нерушимая тишина. - Лен, это, это, вероятно, нечто… это квинтэссенция земной и небесной красоты, соединенных природными силами воедино, - зачарованно глядя верх, молвила Катарина. - Возможно, возможно, - констатировала сие изречение ее подруга. А впереди светилось что-то, пока нечеткое и едва различимое. Они медленно шли вперед и вперед, не в силах остановиться. Подойдя почти вплотную к огромному белому монолиту, девушки поняли – перед ними была светящаяся… - … Точка бифуркации иного мира! – неожиданно хриплым голосом проговорила Катарина, подняв свой ясный взор на Елену. Встретив ответный взгляд, она вновь обратила свое внимание на глыбу, Елена же оценивала варианты выбора. Впереди, за камнем, лес раздваивался или, с позволения сказать, разделялся на части. Слева он был практически тем же, что встретил их по прибытии, однако там наблюдалось заметное движение – движение чего-то неясного, нечеткого, не ветра, а каких-то темных масс, неразличимых и отталкивающих. Какие-то тени. Чьи-то тени… Справа лес был темно-фиолетовым, предгрозовым, свет лился, но тихий, приглушенный, красноватый. Взглянув на землю той стороны, Елена вздрогнула и отшатнулась, вцепившись Катарине в руку. Под синими листьями тропических растений земля была влажная, красного цвета и как будто живая – она подрагивала, расширяя и сужая маленькие поры – она дышала. Не в силах наблюдать эту стремящуюся поглотить живое почву, Елена взглянула перед собой. Там, впереди, распространялась до самого горизонта ровная аллея из деревьев-великанов, в конце которой сияло синее-синее абсолютно земное Небо. Однако, невзирая на столь сложные варианты, у девушек не возникло желания вернуться назад. Куда им было идти? И зачем им было возвращаться, не познав цели свершившегося? И они смело шагнули на тот земной путь, лежавший посередине. Медленно, спокойно и величественно текло время в этом древнем парке. Елена шла, глядя вперед, Катарина – в землю. Им обеим казалось, что тысячи глаз взирают на них из-за стволов, но ни одна не могла заставить себя пойти быстрее. Очевидно, совершался какой-то ритуал. Странные чувства пробрались в тот момент в их души. Катарина ощущала себя бестелесным ангелом, парящим высоко над миром, легкой, почти несуществующей и абсолютно счастливой. Елена чувствовала себя агнцем на закланье. Две девушки шли вперед, утопая в свете, в красоте окружающего их незнакомого мира, упиваясь счастьем, охватившим их целиком, они шли и шли к светлому шару, медленно вращавшемуся в воздухе в конце аллеи. Катарина сказала: «Я хочу остаться здесь, в этом необыкновенном мире, я не возвращусь назад, я решила.». Это была ее первая (и, по всей видимости последняя) за всю жизнь простая, не накрученная фраза с ясной, человеческой сутью. Елена молча согласилась с ней. Они нашли мир, где все чувства были поделены в такой пропорции, что составляли одно единственное – бесконечное счастье. Ровно и торжественно, взявшись за руки, приближались они к светящейся сфере. Шагах в 20-ти они замерли, пораженные. Если лес был величав, свет – волшебен, а ветер – безумен, то ничего красивее того, что парило перед ними, они не видели еще в их странном путешествии. Сфера вращалась, а на ее поверхности разные части то вспыхивали, то потухали, окрашивались то в черный, то в красный, то в небесно-голубой, сверкали молнии и солнечные брызги, зеленые кусочки поверхности шелестели живыми листьями, синие плескались темными волнами. Каскад звуков хлынул на девушек, прорезавшись сквозь величественную тишину леса – плач сменялся смехом, крики – песней, где-то взрывы заглушали рев волн океана, а заупокойное пенье - плачь новорожденного ребенка. Ужас и восторг сковали девушек. - Боже мой, ведь это наша земля, какая маленькая и беззащитная, и какая прекрасная, - подумали одновременно обе девушки. Они стояли молча, взирая на родную планету, видя все ее чувства, все терзанья и надежды. Они стояли и прощались с бесконечным раем, в котором им посчастливилось побывать, понимая, что никогда они не смогут жить счастливо в нем постоянно наблюдая за спокойным ритмом вращения земной сферы, не имея возможности сохранить, спасти, уберечь ее от новых бед и несчастий. Вдруг маленькая земля задрожала, словно какая-то сила разрывала ее изнутри, и начала медленно распадаться на части. Свет – неземной свет – рвался из расширявшихся трещин. Катарина и Елена с криком бросились к планете и в иступлении обхватили ее руками, стараясь не дать исчезнуть их миру… Свет хлынул им в лицо и принял их в свои объятия. Две девушки стояли на трамвайной остановке. Дождь лил и лил. Заметив блеклый свет фар, они закрыли свои зонтики и спешно сели в подъехавший трамвай.