Отлив

      Странник вышел на берег. Толстые подошвы его походных сапог утонули в сером песке, а глаза небрежно осмотрели пляж. Отлив. Футов двадцать тины, ракушек и оголённых скал. И мертвой рыбы. Плохой знак. Над головой от порыва ветра качнулась колючая ветвь. Собиралась гроза. Тёмно-сизые тучи тяжелым одеялом укрывали небо до самого горизонта, ползли по черным горам к чернильной воде. Солнце давно скрылось за краем холодного моря, а луна не могла пробиться своим хилым бесполезным светом к земле. Странник повёл занемевшим от ноши плечом, перекинул посох с пожитками на другую сторону и двинулся вдоль пляжа. Он шёл на восток четыре года и будет плыть ещё много месяцев, пока не достигнет Обрыва. Если достигнет Обрыва. Никто до него там не был или, по крайней мере, не возвращался назад, способный поведать миру о непостижимом чуде, о крае этого бренного мира.       Мужчина недоумённо остановился — почти у самой воды среди рыбы и морских звёзд были рассыпаны монеты, будто кто-то уронил сундук полный золота, но уходил в спешке и не успел сгрести все обратно. А рядом белело, сияло в ночи мягким тусклым светом, мёртвое морское животное. Он слышал о больших рыбах, что спасали тонущих моряков, слышал о не менее внушительных рыбах, что ели купающихся детей, но своими глазами не приходилось ему видеть даже мертвого зверя. С каждым шагом туша его приобретала всё более четкие формы, приятные глазу, почти изящные. И с каждой секундой последующего бега, становилось ясно, почему.       Она лежала, зябко прижав одну ногу к груди, обняв себя синеватой рукой и уткнувшись носом в ком тины, отчего не было видно лица. Тёмные волосы пеной, словно жемчугом, украшала набегающая волна. Странник опустился на колени, дробно стукнулись у него на шее каменья и ракушки, упала рядом походная сумка. Никогда не приходилось ему видеть трупов.       Девушка была абсолютно нагой, её не раздуло от влаги, и кожа её излучала бесполезный лунный свет. Утопленница. Но голая?       Сверкнула молния и мужчина поднял взгляд к горизонту. Меж мрачных исполинских гор во всполохах антрацитовых туч показалось очертание мачты, будто одинокий ствол сухого безжизненного дерева.       Странник прикоснулся к телу. Ледяное, но ещё не закоченевшее оно легко поддалось и перевернулось на спину. Живот и грудь девушки пестрели синюшными разводами, приоткрытые губы являли тёмные пустоты вместо передних зубов, на лице краснел свежий ожог, а лоно было то ли порвано, то ли изрезано ножами. Но более ничего. Они не убили её, а лишь использовали и выкинули за борт. Ей совсем немного сил не хватило до берега, но к тому времени отлив ещё не начался. Мужчина надеялся хотя бы на то, что над кораблём реял Весёлый Роджер, а не имперский флаг.       Он оставил свою котомку у тела и тяжело побрёл в лес за хворостом. Нужно было разжечь огонь.