***
POV Мозенрата Глупый мальчишка! Сколько раз ты уже разрушал то, что я создавал годами?! Вечно лезешь, куда не просят! То жертвы ему не нравятся, то мое желание захватить все Семь Пустынь… И свита эта его! Вот почему джинн достался этому босяку?! Почему ОН получает все за красивые глазки, а мне приходится жертвовать?! Хотя глаза и вправду ничего… Темные глубокие омуты… Черт! Опять эти дурацкие мысли! Мало мне было тебя наяву, так теперь и в сны лезешь! И ведь толком и не разберешь, что снится… какие-то образы, отрывки – и везде ты! Со своей смуглой бархатистой кожей, сильный, красивый… Нет, нет и еще раз нет!!! Это не мои мысли! Оооох, и почему я все никак не могу тебя убить?.. Враг мой… Наваждение мое… Моя л… НЕТ!***
В лучах палящего арабского солнца, на золотистом песке перекатывались две фигуры. Неудобное положение мешало как следует замахнуться, чтобы сделать удар как можно больнее и эффективнее… Поэтому каждый из соперников стремился оказаться сверху, чтобы одержать победу. Джинн, Яго и Абу улетели предупредить, о том, что Мозенрат послал на город огромную армию мамлюков. Двое бились все яростнее. Тут Аладдин извернулся и, усевшись на бедра колдуна и крепко удерживая его руки над головой, прижал противника спиной к раскаленному песку. Все попытки вырваться не принесли результата – и враги напряженно застыли, тяжело дыша и уставившись друг на друга. Воришка понимал, что стоит ему хоть немного дернуться, и Мозенрат скинет его с себя… Тогда он сделал то, чего сам от себя не ожидал: резко склонился и накрыл чужие губы своими. «Мягкие» - отстраненно пронеслось у него в голове. Колдун ничего не понимал. Почему? Как? Зачем? Но ему ужасно хотелось продлить этот момент, когда сухие обветренные губы прижались к его, когда этот босяк, шайтан бы его побрал, прижался к нему всем телом… Горячее, оно обжигало сильнее солнца и песка! Аладдин отстранился. Злодей открыл глаза – «и когда я их только закрыть успел» - смущение, удивление, радость – чего только не перемешалось во взгляде сидящего на нем парня! Почувствовав, что его почти не держат, Мозенрат неожиданно толкнул босяка и сам оказался сверху, удобно устроившись между его ног. Та же самая поза, что и несколько секунд назад… И снова поцелуй… Но уже другой – страстный, жесткий, властный. Маг оторвался от губ и стал жадно скользить взглядом по открывшейся картине: раскрасневшийся парень, с ярко блестящими глазами и влажными приоткрытыми губами. Рука в перчатке удерживает запястья, а вторая медленно проводит по красивому стройному телу – бледная кожа злодея-затворника резко контрастирует с загорелой воришки. Пальцы нежно обводят сосок, а потом резко его сжимают! Не ожидавший ни ласки, ни боли Аладдин втягивает раскаленный воздух сквозь крепко сжатые зубы. Рука продолжает свое путешествие… Грудь, напряженные мышцы живота – мягко обвести каждый кубик пресса, дойти до края широких штанов… И наверх. Погладить ключицы, тыльной стороной ладони заскользить по поднятой вверх руке, провести подушечками по лбу, щекам, губам, приоткрывшимся от касания… Взгляд. Прямой. Глаза в глаза. Аладдин обхватил полными губами тонкий аристократический палец, так навязчиво круживший около рта. Лизнуть языком, чуть прикусить и начать посасывать – ему так хотелось, чтобы этот огонь в вечно безжизненных глазах Мозенрата не исчезал, а как можно сильнее разгорался! Он опустил слабоудерживаемые руки вниз, ухватил мужчину за шею и притянул ближе к себе. «Зачем ему столько одежды?! И не жарко?..», «Почему загар такой ровный?.. Он же вечно в жилетке…» - ничего разумного ни у одного, ни у второго в голове не осталось. Те, кто еще совсем недавно катались по песку, пытаясь ударить друг друга как можно больнее, с тем же упоением сейчас целовались. Прикусывая губы, сталкиваясь зубами и языками, шаря жадными руками по телам… Воришка срывал многочисленные слои одежды мага, обхватив одной рукой за талию, второй медленно стаскивал перчатку… - Нет, - колдун отпрянул и зарычал: – Не надо! Не смей этого делать!!! - Тссс… - парень медленно подполз к полуодетому партнеру. – Тише… Я не желаю тебе зла… Поверь мне… - Снова ухватился за камень преткновения. – Это было больно?.. - Ты не представляешь, насколько… Аккуратно стянув источник магической силы, Аладдин, ухватившись за костяную кисть, посмотрел в глаза злодея и медленно поцеловал каждую косточку. Боль, обида, неверие, надежда – эмоции сменяли друг друга как в ярком калейдоскопе. Облизав средний палец, босяк заскользил по костяшкам… Вверх… Вниз… Вверх… Вниз… Не разрывая контакта взглядов… Судорожный вздох Мозенрата… Несмотря на то, что этой рукой он совершенно ничего не чувствовал, по телу прокатилась огненная волна, сметая под собой все запреты и неуверенность. Подмять наглого мальчишку под себя, вжать в текучий песок, стянуть широкие штаны, как последнюю преграду удовольствию… Поблескивающий смазкой член уже нехило стоит. Пухлые, красные от поцелуев губы мага растянулись в ухмылке… И сжались на соске – первый стон, горячий язык провел влажную дорожку к пупку, костяные пальцы сжались на второй горошине – стон… - Да, мальчик, стони, кричи! – колдун ненадолго оторвался от такой сладкой кожи. – Покажи, как тебе хорошо! И эти полные, блядские губы сомкнулись на головке члена парня. Аладдин вцепился в волосы, сам не понимая, хочет ли он оттолкнуть или наоборот прижать ближе голову недавнего врага. Стоны становятся все громче, звучат все чаще, раскаленный воздух просто разрывает легкие. Выпустив изо рта член, Мозенрат подтянулся вверх, впившись в губы, сминая их в жестком поцелуе, исследуя и изучая покорный рот… Язык сменился пальцами и на выдохе: «Оближи…» Босяк старательно смочил слюной предложенное угощение, чуть прикусив на прощанье. Приставив влажный палец к сморщенному входу, злодей медленно ввел один. Ненамного, до первой фаланги – и сразу обратно. Снова поцелуй, чтобы успокоить и расслабить… Мальчишка настолько отвлекся, что не заметил, как в нем стали свободно двигаться уже три пальца, задевая внутри что-то такое, от чего по венам пробегал живой огонь… Колдун, закинув стройные смуглые ноги себе на плечи, приставил крупную головку к разработанному входу и медленно… Сантиметр за сантиметром… Вошел. На красивых стройных телах, как алмазы, сияют капельки пота… Снежно-белое, выглядящее неуместным в этом солнечном Аду – Мозенрата и загорелое, худощавое и гибкое – Аладдина. Черное и белое в вечном, как мир, танце. Добро и Зло. Два врага, превратившиеся в любовников. Маг двигался то медленно, тягуче – дразня и распаляя, то срывался в бешеный ритм, от которого партнер не мог сдержать криков и впивался зубами в услужливо подставленное плечо. Парень уже не мог понять, где он, с кем, да и кто он сам такой… Толчок, еще один, еще, еще – и взрыв! Выгнувшись под немыслимым углом, вор кончил, забрызгав себя и мужчину… Почувствовав, как сжимается шелковое нутро, злодей, толкнувшись несколько раз, отпустил себя, сжимая зубы на доверчиво открытой шее и опускаясь на распростертое под ним тело… Неизвестно, сколько они так пролежали, но, отойдя от головокружительных оргазмов, ни один, ни второй не были готовы выпустить друг друга из объятий. Так их и застала вернувшаяся свита Аладдина, на удивленные возгласы которой, воришка лишь счастливо рассмеялся, а маг прижал к себе покрепче свое величайшее сокровище…