История принца.

      Одним движением волшебной палочки в своей руке профессор с треском захлопнул все ставни в кабинете, и столпы пыли, что светились в закатном свете, сразу же исчезли. Он прошёл к комнате, дверь в которую находилась в дальнем углу кабинета, вбивая каждый свой шаг в холодный каменный пол, отзывающийся звуками грома в пустом классе огромного размера. Войдя в комнату, профессор захлопнул глухую дверь кабинета и устало опустился в удобное кресло, обтянутое чёрной кожей.  — Инсендио, — раздался голос профессора, и единственная свеча на его столе запылала тусклым светом, который едва ли освещал комнату, но отбрасывал на стены подземелья тени всего, что находилось рядом. В том числе и профиль самого Снейпа, который будто бы смотрел на бесчисленное количество разнообразных книг и склянок, скрупулезно расставленных на полках шкафов. На самом же деле взгляд профессора был устремлён вглубь, поверх всех этих вещей, которые не то чтобы не интересовали его, но и, в известной степени, заставляли испытывать отвращение. Прошло немало времени, прежде чем глаза профессора закрылись. Лицо его всё ещё сохранило отпечаток мыслей, что теплились в его голове, а потому было искажено гримасой презрения, хоть он и находился в легкой дрёме, что не вызывало сомнений.       Но спустя несколько мгновений раздался глухой стук, который вырвал профессора из его кресла. Раздалось ещё два стука, прежде чем он распахнул дверь, издавшую при этом отвратительный скрип. На пороге стояла профессор МакГонагалл. Весь её облик явственно выражал, что сейчас она сообщит о каком-то важном деле: губы, как и всегда, были аристократично поджаты, а их уголки немного расходились по разные стороны вниз; тёмно-изумрудная мантия профессора Трансфигурации, а по совместительству и декана Гриффиндора, уныло мерцала в свете единственной свечи, и это мерцание лишь дополняло упадническое настроение, царящее в кабинете профессора-зельевара; изумрудные блики отражались и от стёкол её очков. — Профессор Снейп, прошу простить за столь поздний визит. Дамблдор хочет видеть вас. Он сказал, что вы наверняка уже и сами… —, но речь Минервы была прервана. — Сам ожидал его приглашения? Да, профессор, вы можете идти. Я сейчас поднимусь. — прозвучал монотонный голос Северуса. Он тут же удостоил МакГонагалл долгого взгляда, который, как обычно, был холоден и ничего не выражал. Профессор помедлила совсем немного и, надменно поджав без того тонкие губы, удалилась, прошуршав полами своей мантии по холодному полу подземелья и оставив Снейпа одного.

***

      Северус тут же поспешил покинуть своё «убежище» и вышел из мрачного кабинета в класс, наполненный разнообразными котлами, учебниками, склянками, колбами и прочей ерундой, что его самого ничуть не заботило. Профессор давно желал заполучить место преподавателя ЗоТИ, но в силу причин, ведомых одному Дамблдору, он все эти годы был связан преподаванием Зельеварения. Каждый год преподавание ЗоТИ ложилось на плечи нового учителя. Поговаривали даже, что эта профессия проклята — вечно что-нибудь случается с профессорами: то уходит в забытие, не указав причины, то конечности теряет, а иногда и вовсе исчезает, да так, что не найти его. Но Северус этого не боялся. Да и вообще, бояться он перестал много лет назад, в тот день, когда потерял всё, что наполняло его жизнь смыслом…       Спустя несколько минут он уже стоял у каменной гаргульи, что скрывала винтовую лестницу в кабинет Дамблдора. Чтобы пройти, необходимо было назвать ей пароль, что и сделал профессор. Его низкий голос разлился по всему коридору и, казалось, был почти осязаем. — Лимонные леденцы, — произнесли его губы, которые казались так неподвижны, словно эти слова прозвучали не от него, а от кого-то другого. Гаргулья тут же пришла в движение: медленно поворачиваясь, она открыла каменную лестницу, ведущую вверх, и уже через несколько секунд Северус стоял в дверях кабинета директора. -О, — неожиданно воскликнул Дамблдор, что стоял у жерди, на которой уверенно держалась блекло-огненная птица, выглядевшая ещё старше, чем он сам. — Северус, проходи. Минерва передала тебе моё послание? Снейп сделал пару шагов от двери в сторону директора и остановился на этом — от него до Дамблдора оставалось не более двух метров. — Как видите, директор. Но Дамблдор будто бы тут же забыл, что это он просил прийти Северуса и, казалось, не особо торопился. — При всём моём уважении, директор… — начал было Снейп, но тут же был прерван. Дамблдора словно слегка встряхнуло ото сна, он резко развернулся и незамедлительно прошёл к своему столу, цокая каблуками по камню. — Вы ведь уже знаете, что мальчик… Гарри, Гарри Поттер. Конечно он знал. Не было и дня, чтобы он не помнил. Лили. Малышка Лили… Распределение, Гриффиндор, Слизерин, Джеймс, издёвки этих, как они называли себя, «мародёров», рождение Гарри — всё это он мог пережить. Всё это не представлялось ему такой уж большой проблемой, пока у него была Лили. Пока Лили была за него. Но то, что случилось после, убило в нем всё. Убило надежду, убило… Но тут мысли Северуса вернулись к мальчику. Гарри Поттер. Если бы он не был сыном Лили, разве не проклял бы он его на месте? Разве смог бы? В это время Дамблдор продолжил: — В этом году мальчик начинает обучение в Хогвартсе. Подумать только, одиннадцать лет прошло с тех пор… — директор продолжал искать что-то в бесконечных ящиках своего стола. — С тех пор, как Волдеморт исчез в ту ночь. Скулы Снейпа слегка дрогнули от силы, с которой его зубы сжались, чуть не крошась, и, если бы лицо его не было окаймлено по бокам чёрными прядями волос, то Дамблдор вполне мог бы заметить эту мимолётную, но вполне осознанную ярость, что охватила профессора. Тут же Дамблдор захлопнул все ящики и едва уловимым движением положил что-то небольшое в карман своей мантии. — Но сейчас вы нужны мне, чтобы помочь с творением Фламеля, Северус. — С этими словами Дамблдор направился к лестнице, ведущей к общему коридору. Естественно, Снейп знал, о чём говорил директор и последовал за ним, как только тот вышел из кабинета. Неясная лунная тишина снова распласталась по кабинету, и только едва уловимый шорох падающих прямо на пол перьев феникса нарушал её спокойствие.