The stars in the sky illuminate below, The light is the sign that love will guide you home.
Огромный зелёный луг, запах цветений, тёплое летнее солнце, стрекотание кузнечиков, чириканье птиц… Умиротворение… Донун лежал на покрывале посреди всего этого природного великолепия, смотрел на плывущие по небу облака, попутно придумывая, на что или кого они похожи, и жевал какую-то травинку. Долгожданные каникулы, наконец-то, настали, и, впервые за длительное время, он чувствовал спокойствие и расслабленность. Никуда не надо было бежать, не надо было постоянно держать лицо, чтобы если бы фанатам и удалось сделать сталкерские фото, то получиться на них как минимум хорошо, а по возможности и великолепно. Сейчас можно просто лежать, наконец-то в одиночестве, не заботясь о внешнем виде и осознавать, что в мире, помимо басов музыки, криков стаффа, шума закулисья, существует и тишина, а помимо запахов косметики, пота, бензина – запах свежести. Донуну было так хорошо, что даже двигаться лишний раз не хотелось. Вдохнув поглубже, он закрыл глаза и начал погружаться в блаженную дремоту, но почувствовал, что кто-то шепчет его имя и грубовато трясёт за ногу. Донун застонал и натянул непонятно откуда взявшееся одеяло на лицо. Но его щиколотку сжали сильнее, и он услышал громкий шёпот: - Донун-а! Донун! Просыпайся, давай! Ну же! Донун открыл глаза и увидел не бескрайнее небо с ярким солнцем, а тёмный потолок в спальне группы Beast. Посмотрев вниз, макнэ увидел Хёнсына, который сжимал его ногу. - О, наконец-то! – прошептал тот и, наконец, убрал руку. - Что? Что случилось? – вскочив, громко спросил Донун. - Тише! Всё нормально. Слушай, я тут подумал, на улице весна, а мы из-за нашего графика её совсем не видим. Пойдем, погуляем, а? Предложение было неожиданным и несколько неуместным, учитывая, что день был очень загруженным, и сил ни на что не осталось. - Хён, ты не устал за сегодня? - Устал, но спать не хочу. Пойдём, ну пожалуйста! Донун подумал, что старший всё равно не отвяжется, поэтому, тяжело вздохнув начал спускаться со своей кровати. - Вот и молодец! Я жду тебя в коридоре! – радостно прошептал Хёнсын и вышел из комнаты. Найдя где-то в куче на полу свои джинсы и толстовку, макнэ переоделся и направился в ванную, чтобы умыться. Глаза никак не хотели привыкать к свету. Поэтому сделав воду похолоднее Донун ополоснул лицо и, наконец, смог поднять взгляд на своё отражение. Увидев тёмные круги под глазами, макнэ опять вздохнул, взъерошил волосы и, выключив воду, вышел из ванной. Хёнсын, как и говорил, уже полностью одетый ждал его в коридоре. В руках старший держал куртку Донуна и шарф. - Хён, сколько времени? – обуваясь, спросил макнэ. - Полтретьего, - ответил старший. «Блин, мы же приехали только час назад! И чего ему взбрело в голову?» - поморщившись, подумал Донун. Завязав шнурки на ботинках, макнэ выпрямился и, взяв куртку у Хёнсына, надел её и направился к выходу. - Стой, - схватив Донуна за руку, проговорил старший. – Повернись ко мне. – И, подойдя ближе к макнэ, начал повязывать ему на шею шарф. – Там прохладно, а горло надо беречь. Когда старший закончил, он посмотрел Донуну в глаза, но сразу резко опустил взгляд, отступил назад и вышел из квартиры. Макнэ нахмурился в недоумении и уже, было, подумал, что Хёнсын ведёт себя странно, но, вспомнив, что это - Хёнсын, успокоился и вышел за ним. В лифте парни ехали молча. Донун прислонился головой к стенке и прикрыл глаза, спать всё ещё очень хотелось. Старший так и не проронил ни слова, что тоже было странно, но макнэ опять не придал этому значения. Выйдя на улицу, Донун поёжился от прохладного ветра и пошёл вперёд, но заметил, что идёт один и, обернувшись, увидел, что старший стоит возле лестницы и смотрит наверх. - Что там? – подойдя к Хёнсыну, спросил макнэ. - Смотри, какие звёзды, – произнёс старший. – Правда, видно не очень хорошо, но они такие красивые. - Да, красивые, - посмотрев на небо, ответил не особо впечатлённый зрелищем Донун. – Ну, куда пойдём? - Пойдём, прогуляемся до набережной. - Ладно, - зевнув, ответил Донун. Старший взял макнэ под руку. Донун хотел удивиться такому жесту, но опять вспомнив, кто рядом с ним, решил ничего не говорить. Поэтому они, молча, побрели вдоль проспекта. - Слушай, хён, - начал Донун, когда молчание стало уже с тягость. – А почему ты именно меня разбудил? - Будить Дуджуна и Чжунхёна сродни самоубийству. «Ну, конечно, а если разбудить макнэ, то он ничего не сделает!» - подумал Донун, но вслух спросил: - А Ёсоб-хёна? - Ёсоба было жалко будить. - А меня не жалко? - Ну, не вредничай. Лучше вдохни поглубже. - Зачем? - Донун вопросительно посмотрел на старшего, но всё же вдохнул. - Чувствуешь? Запах весны! Разве не чудесно? – радостно спросил Хёнсын. - Хён, я чувствую только запах выхлопа, и это как-то не особо чудесно. - Да ну тебя, - надувшись, ответил старший и, выпустив руку макнэ, прибавил шаг. «Неужто обиделся?» - подумал Донун и, догнав Хёнсына, сказал: - Хён, ну не обижайся. - Ладно уж, – посмотрев на Донуна, ответил старший. – Ты не любишь весну? - Люблю, но позднюю. Сейчас ещё слишком холодно. И тут, словно подтверждая его слова, подул прохладный ветерок, и Донун опять зябко поёжился. Увидев это, старший вдруг сказал: - Пойдём домой. Правда, холодно. Да и день был утомительный. Извини, что разбудил. Просто мне так хотелось погулять. Макнэ смотрел в расстроенное лицо Хёнсына и почему-то ощутил чувство вины. - Давай, всё-таки дойдём до набережной. Недалеко осталось ведь. Старший улыбнулся, опять подхватил Донуна под руку и начал что-то рассказывать о промоушене с Хёной. Макнэ слушал в пол-уха и, улыбаясь, смотрел на небо, звёзды, почему-то, начали казаться ему очень красивыми, и в ветерке вдруг начал отчётливо угадываться запах весны. Вернулись парни почти под утро. Хёнсыну и неожиданно воодушевившемуся Донуну совершенно не хотелось возвращаться в общежитие - на набережной было так красиво. Но прохлада давала о себе знать, и старший уже не мог унять дрожь, а макнэ, то и дело, пытался согреть руки дыханием. Поэтому, стремясь быстрее попасть в тёплую квартиру, Донуну и Хёнсыну пришлось чуть ли не бежать. Старший снова держал макнэ под руку. И от этого обоим парням было чуточку теплее. - Спасибо, что вытащил меня, хён, - уже в лифте сказал Донун, улыбаясь. – Было здорово. Весна, действительно, чудесное время. Хотя поначалу мне хотелось тебя прибить. - Какой же ты всё-таки противный, - смеясь, ответил Хёнсын. - Но я рад, что ты оценил. Я люблю весну. Даже ранняя, она прекрасна. Уже в квартире, когда Донун вешал свою куртку, Хёнсын вдруг сказал: - Очень жаль, что ты так и не понял, почему я позвал именно тебя. - Мы ведь друзья, почему бы тебе меня не позвать, – ответил Донун, посмотрев на старшего. - Не поэтому, - вздохнув, сказал Хёнсын и, развернувшись, ушёл в спальню. И тут Донун подумал о странном поведении старшего, и когда они собирались, и во время прогулки. Ведь даже для Хёнсына оно было слишком странным. А потом припомнилось и другое: старший слишком часто и слишком долго смотрел на Донуна в последнее время; слишком часто прикасался, по делу, а ещё чаще без; слишком часто разговаривал только с ним; проявлял чрезмерную и порой навязчивую заботу; а ещё внезапно начал смущаться его во время примерок и переодеваний. Но макнэ всё это списывал на специфический характер Хёнсына. Донун не был глупым, поэтому сейчас смог правильно сопоставить факты, принимая во внимание и «тонкий» намёк старшего, и прийти к очень интересному выводу. Осталось только решить, что делать самому макнэ. Но долго размышлять не пришлось, потому что ответ пришёл почти сразу же. «А почему бы и нет», - подумал младший и отправился в спальню. Хёнсын ещё не лёг и, стоя спиной к двери, переодевал футболку. Повернувшись и увидев макнэ, старший опустил взгляд и уже собирался лечь на свою кровать. Но Донун, схватив Хёнсына за руку, притянул к себе и легко прикоснулся губами к его губам. - Завтра ночью мы пойдём гулять до парка, - оторвавшись от старшего, прошептал макнэ. Но тут оба услышали, как открылась входная дверь. - Это Кикван, - прошептал Хёнсын. - Тогда, спокойной ночи, - ответил Донун и, быстро чмокнув старшего в щёку, отпустил его руку и поднялся к себе на кровать. А Хёнсын, ложась на свою постель, счастливо улыбался и думал, что его «план по завоеванию макнэ» сработал гораздо раньше, чем он думал.The snow, has come down, on top of everything, The town, was alive and well without you. The lights, they peer out, of the leafless trees, And you won't, be alone, I am beside you. (с) Angels And Airwaves — True Love