Братский конфликт

- Знаешь что, Сай? Иди к чёрту! Я вылетаю из комнаты брата и хлопаю дверью, да так, что слышно, наверное, по всему дому. Он опять начинает меня медленно, но верно доводить до белого коления. Почему нельзя оторваться от своих важных дел и хоть минуту уделить тому, кто всем сердцем и душой предан тебе до гроба? Почему всякий раз надо постоянно делать рожу кирпичом, когда я прихожу и пытаюсь заговорить с тобой или хоть как-то обратить на себя внимание? Ты пользуешься мной, пользуешься, как вещью, как игрушкой, брат, а я всего лишь хочу услышать от тебя хоть одно доброе слово. Но всё бесполезно. Тебе важнее твои компьютеры, какие- то непонятные программы, графики и прочая непонятная мне мутотень , но зато как потрахаться, так «Хикару, иди сюда». Действительно, для чего ещё я нужен… - Что, снова поругались, голубчики? Мне даже не нужно поворачиваться: я и так знаю, кому принадлежит голос – Мики. Я коротко кивнул, не поднимая головы. - Ну, может, я смогу тебе помочь. Как думаешь, Хикару? Он подходит ко мне вплотную, обхватывает своими тонкими пальцами меня за подбородок и поднимает мою голову. В его кошачьих медово-жёлтых глазах светятся тепло и нежность. Сай так на меня никогда не смотрит. Он накрывает мои губы своими, но этот поцелуй такой страстный и жадный, что сомнений не остаётся – утешать он меня будет далеко не словами. Разорвав поцелуй через некоторое время, Минору берёт меня за руку и нетерпеливо тащит в свою комнату. Что ж, Сай, ты, видимо, думаешь, что я снова вернусь и буду извиняться, стоя на коленях? С меня хватит. Теперь это твоя привилегия, мой дорогой любимый брат. *** Прошла уже неделя с тех пор, как я обитаю в комнате Минору. Несмотря на то, что он спит со всем, что движется, брат действительно одарённый художник и очень даже интересный парень. Он многое мне рассказал и даже обучил нескольким несложным, но интересным приёмам , хотя предложение перепихнуться поступало от него чаще, чем предложение чему-нибудь меня научить. Саю же первый вариант в голову никогда, видимо, не приходил. За ужином собираются все без исключения. Это одно из правил нашей семьи. Джун возится с мелкими, Сорой и Куро. Он бдит за ними, как надоедливая нянька за непослушными детьми. Самый старший, Юки, как обычно рассказывает, из чего на этот раз состоит наш ужин, Мики увлечённо кивает в ответ. Скорее всего, хочет опять затащить его в постель. Я вздохнул и взглянул на своего братца. Сай сидел молча и задумчиво водил среднем пальцем по кромке стакана. Лицо у него было на удивление хмурое: он явно боролся с какой- то мыслью, которая не давала ему покоя. Я довольно хмыкнул. Не обо мне ли ты думаешь, м? - Хироши, хватит пялиться на брата. Сейчас дыру в нём прожжёшь. – Тихо засмеялся художник мне в ухо и я, вздрогнув, повернулся к нему. Он одарил меня своей лисьей улыбкой и легонько, почти невесомо, пробежался кончиками пальцев по моей шее до щеки, коснулся губ. - Ты ведь знаешь, кто тебе нужен. – Он наклонился ближе и впился мне в губы так, как всегда это делал. По телу сразу побежали приятные мурашки. - Давайте вы будете делать это в другом месте. – Каори с недовольным видом разлепляет нас и ставит перед нами по тарелке. - Спагетти? – Художник поднимает на старшего удивлённый взгляд. - Мучное на ночь, Юки, ну ты… - Ты и так худой как щепка, – перебивает его тот. – Так что сиди и не возмущайся. Мики тихонько смеётся и целует того в губы, в благодарность за поздний ужин. - Хорошо, хорошо. Только не сердись, милый. – Блондин улыбается своей соблазнительной улыбкой, а старший легонько даёт тому подзатыльник и идёт к развеселившейся малышне. – Давай его сегодня позовём? –Шепчет Минору, провожая хищным взглядом брата, и довольно облизывается. - Тебе что, меня мало? – наигранно вскидываю брови я. – А я-то думал… нахал ты, Мики, уйду я от тебя. – Я отворачиваюсь от брата, обиженно надув губы, и скрещиваю руки на груди. - Ну-ну, милый, кто ж тебя отпустит? – смеётся он мне на ухо, обнимает и начинает целовать в оголённую шею. Пока не видит старший, я откинулся назад и предоставил себя в полное распоряжение художнику. Весь ужин мы сидели с ним как голубки: ворковали, кормили друг друга и отпускали пошлые шуточки. Наш дорогой повар не переставал одёргивать нас, а по лицу нашей «няньки», Джуна, можно было явно прочитать желание убивать. Он был единственным натуралом в нашей семье и его жутко бесили замашки Минору, который особо не задумывался над словами и поступками. Краем глаза я наблюдал за Саем. Он всё так же молча поглощал свой ужин, изредка делал небольшие глотки из стакана. Лицо его снова стало невозмутимым и ничего не выражало. Но я провёл с ним много времени, поэтому без труда отметил: слегка сдвинутые брови говорили о том, что его раздражает этот цирк. Неужели я добился своего? К сожалению, нет. После ужина все разошлись по комнатам, а Минору потащил меня на балкон. Ему внезапно захотелось написать вечерний пейзаж. Мы сходили в его комнату за всем необходимым, вернулись, и Мики принялся за работу. Чтобы не мешать брату творить, я опустился в кресло, которое кто-то заблаговременно вытащил, и начал слушать музыку. Прохладный летний ветерок, последние лучи солнца и щебетание птиц очень умиротворяло, и вскоре я не заметил, как задремал. Снилось мне что-то очень приятное - кажется, я летал во сне. Это такое незабываемое чувство, хотя наяву было бы в сто раз круче. - Хикару… - Позвал меня чей- то голос. – Хикару... Я заёрзал в кресле и пробубнил что- то нечленораздельное, но от меня не отставали и продолжали настойчиво звать по имени. Я с трудом открыл один глаз, затем второй, и увидел фигуру прямо перед собой. Домашние тёмные штаны, светлая футболка с какой- то надписью, синие, как озёра, глаза и красные, чуть ли не кровавые, волосы. Всё это постепенно сложилось в одну картину, и глаза у меня расширились от удивления: передо мной стоял Сай, скрестив руки на груди. – Поговорить надо. – Коротко сказал он, смотря мне прямо в глаза. Сердце начало биться, как птица в клетке, лишь от одного его вида, а по телу пробежала волна мурашек. Он всё-таки пришёл. Я медленно встал, не сводя с него глаз, и пошёл следом, стараясь соблюдать спокойный и непринуждённый вид. Про художника, так увлечённого своей картиной, я позабыл напрочь. Мы всё так же, не говоря ни слова, зашли в его комнату и расселись по местам: я с невозмутимым лицом опустился на край кровати, а он на свой компьютерный стул. Гнетущая тишина на протяжении нескольких минут чуть не свела меня с ума, а сохранять спокойствие, сидя на его кровати, в его комнате, было адски тяжело. Сай знал, что я не умею скрывать свои эмоции и, скорее всего, выжидал, когда я взорвусь и начну орать, а потом кинусь к нему, как преданная собака, и снова всё прощу. Нет, я же пообещал себе. В этот раз всё должно быть по-другому. Я должен пройти это испытание, чтоб изменить такое отношение к себе. Молчание затянулось ещё на несколько минут. Мне захотелось выбежать из комнаты и хлопнуть дверью, как в тот раз, но я смог сдержать себя и посмотрел на брата. Он сидел, скрестив пальцы, и хмуро разглядывал ковёр на полу. В такие редкие моменты, он выглядел очень мило. Я невольно улыбнулся. Напряжение немного спало. Решив слегка удивить брата, я соскользнул с кровати и опустился перед ним на колени. Осторожно взяв его за руку, я приник щекой к его холодной ладони. Сай наблюдал за моими действиями с тем же непроницаемым лицом, но в глазах у него сверкнуло любопытство, и это только подстегнуло меня. Я мягко улыбнулся и поцеловал его в ладонь. - Сай, ты такая редкостная сволочь, которую ещё поискать надо,- вздохнул я, - но что бы ты там ни думал, я люблю тебя больше, чем кого-либо из братьев. – Мой голос сорвался на шёпот. Грёбаный неудачник. Я снова провалил испытание, снова поддался этой слабости. Когда-нибудь это меня погубит, я в этом уверен. Брат по-прежнему молчал, но я чувствовал: он чего-то ждёт. Мы сидели так в тишине некоторое время, и я уж подумал, что он так и ничего не скажет, но те несколько слов, которые он произнёс в следующую минуту, начисто вынесли мне мозг: - Не ходи сегодня к Мики. Я ревную.