Чешир...Чесапикское чаепитие.

      Меня зовут Уилл Грэм. Сейчас пять часов вечера и я нахожусь на кухне доктора Лектера. Я не помню, как я здесь оказался, и меня приводит в смятение собравшаяся компания. Во главе стола восседает Джек Кроуфорд, я сижу между доктором Лектером и доктором Блум, напротив нас очень тихая Эбигейл и очень громкая Лаундс, также я замечаю наше «голден трио»1 в лице Катц, Прайса и Зеллера. На Гаррета Джейкоба Хоббса, удобно расположившегося на другом конце стола, я не обращаю внимания. Как и на оленя за моей спиной. В мои мысли врывается голос Кроуфорда: – Уилл, не передашь ли мне расстегаи? Уж очень аппетитно они выглядят. – Да, конечно, Джек, – я беру тарелку с тем, что попросил Джек (название мудреное, я его не запоминаю), и передаю ему. – А мне потом не передашь этих же вкусняшек? – на Гаррета Джейкоба Хоббса я не обращаю внимания.       Наверное, я дернулся, когда заговорил Хоббс, и Алана обеспокоенно спрашивает меня, все ли со мной хорошо. Да, дорогая, все просто замечательно. Не считая бессонницы, а в редком забытьи – ночных кошмаров, галлюцинаций в виде противно сопящего оленя и довольного Хоббса; налегающего с особым усердием на вкусняшки Кроуфорда (мне же не достанется, остановись) и ненакормленных собак дома. – Ганнибал, твои расстегаи с мясом просто прекрасны. – И когда Кроуфорд успел полтарелки сожрать? Я тоже их хочу, черт побери! – С чем они? У меня даже предположений никаких нет – у мяса очень интересный вкус. Что-то экзотическое? – Нет, Джек, это кролик, и не очень быстрый, к его несчастью. По особенному рецепту миссисс Ловетт. – Глаза Лектера подозрительно блеснули, и мне что-то перехотелось пробовать. Да и с миссисс Ловетт у меня какие-то плохие ассоциации. Интересно, с чего бы это? Надо будет не забыть посмотреть ее книгу кулинарных рецептов. – Уилл, тебе не кажется, что с Эбигейл что-то не так? – Алане, как всегда, надо до всех докопаться. – Она смотрит в одну точку уже минут пять. – Наверное, о чем-то задумалась, может, неприятные воспоминания. Или наоборот. Ты же понимаешь... – Ничего ты не понимаешь, женщина. Ты раздражаешь.       И я почти уверен, что она сейчас обратится к... – Ганнибал, тебе не кажется, что с Эбигейл что-то не так? – Боже, Блум, ты так предсказуема.       Доктор Лектер перестает резать на маленькие кусочки филе, аккуратно кладет нож и вилку на тарелку, касается кончиком до тошноты накрахмаленной салфетки губ – все эти движения занимают секунд десять, как раз чтобы успокоиться и спокойно ответить: – Вы, конечно же, как всегда правы, доктор Блум, – доктор Лектер улыбается и снисходительно смотрит на нее. Готов поспорить, что на раздражающих пациентов он смотрит точно так же. – Девочка сегодня перенервничала, и я ей дал половинку валиума. Это небольшой побочный эффект, но вы и так это знаете. – Я хочу вкусняшек по рецепту миссисс Ловетт. – На Гаррета Джейкоба Хоббса я не обращаю внимания. – Вообще, мы собрались здесь, чтобы попытаться пролить свет на дело о Чесапикском Потрошителе, – раздается недовольный голос Беверли. – Действительно, мне кажется, мы немного отошли от главной темы нашего собрания. Вы, конечно, очень вкусно готовите, Доктор Лектер, но мы сюда не для этого пришли, – включается Прайс.       Ну, Зеллер, блесни, настала твоя очередь: – Полностью согласен с коллегами.       И все трое в ожидании уставились на Кроуфорда. Кроуфорд же – в ожидании новой порции расстегаев.       Не знаю, смотрели ли на Ганнибала другие, но лично у меня от его взгляда на «голден трио» желудок сделал тройное сальто, а во рту пересохло, и вообще захотелось к своим песикам, да подальше отсюда. Я бы не хотел, чтобы на меня так смотрели. Такой взгляд, словно он их расчленит и глазом не моргнет. А в следующий раз подаст на стол нам в качестве ужина. И что только за бред в голову мне лезет? Надо бы вина себе налить, у Ганнибала оно всегда какое-то особенное. Так, а куда бутылка делась?       К моему уху наклоняется Ганнибал и шепчет: – Уилл, не хочешь попробовать вино, которое мне недавно привезли из Франции? – Ах ты, стерва дедуктивная. – Я бы не отказался, – зуб даю, что он опять меня понюхал. Странная у него эта склонность, я вот только еду люблю нюхать. Этот аромат только что приготовленных ребрышек... – Уилл, ты не расскажешь мне, как тебе все-таки удается не сойти с ума? – что, Лаундс, от Эбигейл ничего не добилась, мне теперь начнешь мозги цементировать?       А с Эби точно что-то не так. Странно она как-то смотрит на меня и Ганнибала. – Лаундс, а ты, вообще, что тут делаешь? – мучивший меня вопрос наконец-то задает Алана.       Хоть какая-то польза от нее.       Лаундс демонстративно изображает, что ничего не слышит. Тарелка с какой-то веганской едой явно для нее интересней доктора Блум. Я хоть и не веган, мясо люблю, но мне тоже была бы интересна веганская еда больше, чем Блум. – Алана, я же тебе говорил, что нам выгодно сотрудничать с Фредди. – О, это Кроуфорд. Он, что ли, хотя бы прожевал то, что напихал в рот. И вообще, хватит ему есть. На диету пора. И так медленно бегает. Если бы не я, раскрываемость дел была нулевая, а тут еще скоро и догнать-то никого не сможет. – Прости, Уилл, что?       Я это вслух сказал? Надо завязывать с этим бесконечным потоком мыслей. – Я говорю, быстро бегаешь, в форме себя держишь, продолжай в том же духе. – Спасибо, Уилл. Не то чтобы я этого не знал, но приятно это услышать от тебя, – Кроуфорд расплывается в довольной улыбке.       Стоп, что я слышу и вижу? Вечно невозмутимый Лектер пытается сдержать смешок. Ради такого я готов на все. Стоп, а когда он успел налить мне вино? Впрочем, не важно. Я беру бокал, рассматриваю алую жидкость, крутя его в руках и изображая из себя ценителя, медленно пригубливаю вино, чувствуя на себе взгляд Лектера. Если бы я опрокинул весь бокал за один раз, боюсь, оказался бы вместе с «голден трио» на следующем ужине. В качестве ужина. Ну вот, опять всякая бессмыслица в голову лезет. А букет у вина восхитительный, к слову. – Уилл, ты скучный. И противный. И я до сих пор хочу вкусняшек, – на Гаррета Джейкоба Хоббса я не обращаю внимания.       Я, пока Кроуфорд не съел оставшиеся блюда, кладу себе ароматный кекс (единственное, что осталось из десерта, а мне хочется сладенького). И только положив его на тарелку, я замечаю, что кекс посыпан миндалем. Ненавижу миндаль. Ненавижу Кроуфорда. Всех ненавижу. Хочется еще вина, а бутылка на столе так и не появилась. Разочарованно беру бокал, чтобы налить себе воды, но понимаю, что он наполнен все тем же вином. Но я же все его выпил! И когда только Ганнибал успевает подливать мне? Уж не хочет ли он меня напоить, а потом воспользоваться моей невин... Стоп, Уилл, опять тебя не туда понесло. – Вы такая милая пара с Ганнибалом. Вы могли бы стать моими папами.       Стоит это сказать Эбигейл, как сразу происходит несколько вещей: Блум хватается за сердце, из рук Кроуфорда выпадает тарелка с очередными деликатесами, а сам он исступленно кашляет, Лаундс начинает что-то истерично строчить в блокноте, «голден трио» старательно изображают непонимание, Хоббс хватает ртом воздух от возмущения, Эбигейл счастливо улыбается, Беделия (Беделия? Она тут с самого начала? Как я это пропустил?) качает головой, видимо соглашаясь, и только Ганнибал невозмутим как пиздец удав. – Это побочный эффект лекарства, – а глазки-то у него блестят, – не обращайте внимания. Джек, не суетись, я потом все уберу. Уилл, Уилл, ты уронил вилку с ножом, я тебе сейчас чистые принесу.       Я в какой-то прострации. Хоббс теперь мерзко хихикает, а олень за спиной издает непонятные звуки. Нехорошо мне как-то. Машинально беру вилку с ножом, принесенные Лектером, отрезаю кусочек кекса и отправляю его в рот. Черт, он же с миндалем... Но куда делся миндаль? С непониманием смотрю на тарелку. С кекса сняты все мои нелюбимые орехи и аккуратно сдвинуты на край тарелки. По телу растекается приятное тепло – все-таки повезло мне с Ганнибалом, он такой внимательный и заботливый друг. А ведь и правда, мы могли бы стать хорошими папами для Эби. Я бы отправился преподавать в школу, Эби поступила в университет, по вечерам мы бы втроем собирались за большим столом, а по выходным ходили на охоту и устраивали ужин для друзей. Прямо как нормальная семья. Так, Уилл, хватит, это уже ненормально. – Мы вообще будем заниматься Чесапикским Потрошителем? – Катц, Зеллер и Прайс сказали это одновременно и теперь с удивлением уставились друг на друга. А они еще обижаются на «голден трио».       Кажется, до следующего ужина они не доживут. Уж очень нехорошо Ганнибал на них смотрит. Все, Уилл, перестань, ты просто устал, вот и лезет всякое в голову. – Да ладно вам, ребята, завтра все обсудим, – и, повернувшись к Лектеру, Кроуфорд продолжил: – Ганнибал, ты говорил, что приготовил какой-то сюрприз на десерт? – О да, Джек, приготовил.       Наверное, мне показалась, это все освещение, но я готов поклясться, что у Ганнибала глаза блеснули красным. Внезапно меня начинает клонить в сон (с чего бы это, я не хочу спать нет, нет), глаза наливаются свинцом, я пытаюсь бороться, но у меня плохо получается, и я проваливаюсь в кроличью нору. Последнее, что я помню – это безумную улыбку Лектера. «Голден трио» 1 – если кто-то не понял ( или ГП фандом ничего не говорит), речь идет о Гарри, Роне и Гермионе, так называемым «голден трио».