На пути к Совершенству

Глава 5.1. Первенец богов Степенная, возвышенная дама История учит нас, что результатом сражения является победа или поражение. Битая-перебитая тетка Жизнь, кривя в ухмылке украшенный клыками рот, доходчиво объяснит любому желающему, что результатом сражения на самом деле являются трупы. Всегда. Удобно устроившись в своем укрытии между двух кирпичных домов, Сара несколько рассеяно следила взглядом за длинными струями оранжевого пламени, особенно яркими сейчас, перед рассветом, когда ее тезка-звезда уже подожгла край горизонта, но еще не успела осветить город, в который пришла война. Облитые ярко полыхающей горючей смесью, и поджарые тела похожих на собак тварей, и массивные туши змееподобных чудовищ, и изломанные, зачастую разорванные на части человеческие тела горели одинаково хорошо. Видавшая и не такое Сара наблюдала за процессом зачистки спокойно, задумчиво скользя взглядом по мерно шагающим массивным фигурам пехотинцев, сменившим винтовки на огнеметы, лишь изредка морщась, как будто отвратительный запах просачивался даже сквозь абсолютно надежные фильтры доспеха. Впрочем, винить броню было бы несправедливо, ведь это сладковато-гнилостное, мерзкое и липкое чувство не имело к запахам никакого отношения, - просто человеческий разум, для которого псионика до сих пор была «пятой ногой», пытался подобрать привычные ассоциации тому, для чего и слов-то не существовало. Сара сталкивалась с этим чувством уже не раз, - так для нее всегда пах больной разум. Нейросоциализация. За этим умным красивым словом, выдуманным пиарщиками Конфедерации, скрывался нелицеприятный термин «промывание мозгов» - относительно недавняя практика, впервые опробованная в последней войне с Кел-Морийским Синдикатом. Как хорошо и гладко это звучало из уст представителей власти, купленных с потрохами «экспертов» и традиционно продажной прессы! «Отбросы общества, убийцы, воры и насильники, вместо того, чтобы сидеть на шее налогоплательщиков, наконец послужат правому делу, сражаясь вместо наших сыновей на войне!» На деле конфедераты получили безраздельно преданных, свирепых солдат, на полном серьезе не понимающих, что это за слова такие: «жалость» и «милосердие» и, если бы нейросоциализация не сказывалась самым печальным образом на интеллекте и инициативе, применила бы ее вообще ко всем. Пока же нейросоциализированных батальонов было едва четверть от состава армии и касалось это исключительно тех ее частей, которые именовались бывалыми ветеранами не иначе как «мясо». Бывший боец корпуса Призрак по имени Сара Керриган рассмеялась бы в лицо тому, кто сказал бы, что чистоплюйство хотя бы проходило с ней рядом, но даже она была свято уверена в том, что смертная казнь за совершенные преступления, – куда более правильный поступок, чем… это. Матово-черная фигура, замершая в глубине крохотного тупичка, перевела задумчивый взгляд на быстро светлеющее небо, не пошевелив, кроме головы, ни единой частью тела. Доспех, упершись в одну стену спиной, а ногами – в другую, был надежно зафиксирован в этом положении, и будет пребывать в такой позе до тех пор, пока его хозяйка не снимет фиксацию сочленений. Итак, Салембург, вроде бы уже обреченный город, был спасен рухнувшим с неба 23-ым моторизированным батальоном «Черные Грешники», - ресоциализованным, что уже кое о чем говорит. Батальон, быстро вышвырнув из города и без того отступающих зергов, принялся устраиваться в городе, для начала решив вычистить хотя бы главные улицы от гор трупов, оставшихся после недавнего сражения. На орбите висел приписанный к Третьему Десантному крейсер «Атлант». Это все. Когда Сара состояла в корпусе «Призрак», ее учили на бойца-диверсанта, киллера-одиночку. Позже, после вступления в ряды «Сынов Корхала», Арктур озаботился тем, чтобы провести для нее пусть и сильно укороченный, но, тем не менее, более чем толковый «курс молодого офицера» и ей даже довелось несколько раз водить в штурмы отряды мятежников… с переменным успехом. Ее нельзя было назвать профессиональным полководцем, однако кое-какие выводы она могла сделать. И этих выводов было всего два. Первый – одного крейсера и одного батальона совершенно недостаточно, чтобы решить «проблему зергов» на Мар Саре. Из первого вывода плавно вытекал второй – адмирал Эдмунд Дюк не собирается всерьез сражаться с зергами, по крайней мере, на этой планете. Это выяснилось довольно быстро, - Третий Десантный Флот почти в полном составе ушел к все еще сражавшейся Чау Саре, отрядив к ее младшей сестре всего один вымпел – исключительно для галочки, надо полагать. В принципе, это даже легко объяснимо со стратегической точки зрения, ведь Мар Сара – не более чем сырьевой придаток метрополии, даже не критически важный. Так что пока конфедераты целиком и полностью следовали сделанному Сарой самой себе прогнозу, состоявшему всего в одной фразе, если выражаться просто «Я не я и жопа – не моя». Что открывало весьма интересные перспективы для «Сынов Корхала»… Часа за четыре до атаки Керриган поймала сигнал, кодированный вполне узнаваемым для нее шифром – среди беженцев с Чау Сары оказался агент мятежников, высокопоставленный достаточно, чтобы знать, что здесь действует другой агент с тем же заданием, которое ушло месяц назад всей сети. Сообщение было коротким, но емким: «Донесение ушло, флот летит». «Сыны Корхала» никогда не были просто террористами, сборищем отребья, которое не принял нынешний режим – Менгск был аристократом старой школы, получившим самое лучшее образование, которое только можно было купить за деньги. Он был политиком и сражался в первую очередь за умы простых людей, а не против бронированных солдат. Упустить возможность спасти тех, кого бросила Конфедерация, а затем раструбить об этом на весь сектор, он просто не мог. Так что все, что им нужно – это дожить до прихода своих. В крайнем случае Арктур вытащит хотя бы ее. Очередная яркая вспышка пламени заставила Керриган вновь взглянуть на улицу. Наблюдая, как пламя пожирает очередное тело, мысли Сары сами собой перескочили на другую тему. Что-то не клеилось во всей этой истории, во всем этом долбанном проекте «Зерг». Она отдавала себе отчет в том, что в науке она была даже меньше, чем пустое место, что о словах «генная инженерия» и «ксенобиология» она имела только самое общее, обывательское, представление, но… создать не просто какую-то боевую тварь, но целый набор разновидностей, судя по отчетам – не меньше десяти? Прописать им тактику и стратегию, сложную систему воспроизводства, создать единый мозговой центр… и все это – за три месяца?! Она раздраженно поджала губы и, отменив фиксацию доспеха, вонзила бронированные пальцы в рыхлый кирпич стены, с привычной ловкостью полезла наверх. За свою не слишком долгую, но насыщенную событиями жизнь Сара точно уяснила одно – когда вокруг тебя творится насквозь непонятная тебе хренотень – дела твои не просто плохи, ты почти обречена… Болты выходят из пазов тяжело, но их противный скрежет вливается в общую какофонию технического ангара гармонично и непринужденно. Когда моя часть работы была закончена, я кивнул серьезному Грегори, низенькому пухлому технику, державшему в руках ручной плазменный резак, и мужик привычно принялся за дело, аккуратно отрезая заклинившие части доспеха под моим внимательным взглядом. Грегори работал с точностью автомата, что и не удивительно, - за время работы этой мастерской он успел разобрать пару десятков этих доспехов, причем первую половину – совершенно самостоятельно, без моей помощи. Спустя мгновение отрезанная рука с грохотом рухнула на пол, явив миру обрубок руки с вызывающе белеющей костью. Еще трое суток назад такое зрелище заставило бы меня передернуться, - сейчас же я чувствовал только усталость. Даже если ты представитель вида, олицетворяющего собой физическое совершенство, трое суток без сна, наполненных кровью, смертью и инопланетными кровожадными тварями выжмут тебя до капли, оставив лишь равнодушную ко всему оболочку. И не бросишь же все, не запрешься в кабинете, чтобы подремать хотя бы пару часиков, - из двух-трех доспехов погибших ополченцев собирается один новый, а это значит – еще одна боевая единица, еще один крохотный шанс дожить до эвакуации. Я обязан сделать все, чтобы как можно больше людей дождалось ее. Я сильнее их, я выносливее их, я чертов первенец богов, в конце концов! И эти люди – под моей защитой. - Ты бы отдохнул, командир… - пробурчал Грегори, принимаясь за вторую руку. – Ты, конечно, очень лихо делаешь эти ваши призрачные штучки, но с этим мы и сами справимся. - Меньше слов – больше дела, - огрызнулся я, отвлекшись на мгновение от контроля над Даром. Сказалась усталость – и вторая рука завертелась вокруг своей оси, с равной легкостью скручивая в узел и броневые пластины, и усиленные титаном сервоприводы, и человеческую плоть. Пару мгновений я зло рассматривал изувеченный доспех, а затем, махнув рукой, развернулся к выходу – против таких аргументов было трудно спорить. - Ну вот… - услышал я у самого выхода тихий голос своего помощника. – А вы говорили – железный… Снаружи царила суета военного лагеря, с поправкой на наше раздолбайское ополчение: вразвалочку, перебрасываясь на ходу сальными шуточками и с оглушительным лязгом хлопая друг друга по плечу, шествовал патрульный отряд; деловито спешила к воротам тройка техников, гордо таща за собой на веревочке гравиплатформу, нагруженную одной (!) материнской платой… Устало усмехнувшись этому зрелищу, я присел на скамейку рядом с выходом из мастерской, даже не скрипнувшую под немаленьким весом доспеха, - на этой базе, как и на любой другой, мебель делалась с расчетом на экзоскелет. Откинувшись спиной на стену и устало прикрыв глаза, я перебирал в уме все, что успел сделать за то время, что командую парадом. Все системы Бункера реанимированы и отлажены – военное оборудование всегда славилось надежностью и, как показала практика, даже десятилетняя консервация не смогла его угробить. Оборонительные системы функционируют на шестьдесят процентов – и это чертовски много, если учесть, какую груду погрызенной кислотой, а иногда и зубами, электроники мы имели на старте. Укрытия заполнены больше чем на две трети. Я уже даже не удивлялся очередному резкому повороту в своей судьбе, - успел уже привыкнуть. Я был самым обычным, в общем-то, подростком, через год – умирающим от неизлечимой болезни, а в следующий миг – новорожденным инопланетянином. Я долгие семь лет старался влиться в их общество, завел друга, от воспоминаний о котором до сих пор неприятно ноет где-то в районе груди, а на следующий день стал изгоем и вряд ли когда-нибудь увижу Салли вновь. Неделю назад я был фермером-изобретателем… сейчас я – глава немаленькой военной базы, кажется, в местной табели о рангах значусь капитаном, на моей броне – следы от когтей и зубов инопланетных монстров, а мои приказы исполняются так быстро, что куда там линейным частям… Удивительно другое – я со всем этим справляюсь. Я выжил во время первого столкновения с зергами, отделался легким испугом во время «агрессивных переговоров» с Гармом, а уж что я творил во время сражения за Бункер и вовсе не поддается рациональному объяснению. Я даже не запорол все дела в качестве руководителя – база, в конце концов, все еще стоит, обороноспособность восстановлена, разбродов и шатаний личного состава не наблюдается… И это я? Отшельник, больше трех лет просидевший на ферме, мальчишка, который не хотел становиться воином? Прав Джим, триста раз прав, - я понятия не имею, кто я такой. Все, что, как я считал, я о себе знаю – лишь лживые слова, аккуратным почерком самообмана выведенные на воде. - Сэм, подь сюда, я тебе такую штуку расскажу… - приглушенный хриплый голос одного из техников привлек мое внимание своими интонациями завзятого заговорщика. Ведомый пустым любопытством, я подвинулся ближе к забору, где по уставу располагалась огороженная высоким забором курилка. – Донована помнишь?.. Ну, тот безумный мужик, с «Копей Соломона»*?.. А, неважно. Этот псих, оказывается, зажарил одну из тварей и уже даже успел ухомячить правую голень, прикинь?.. И живой ведь… Зовет на барбекю вечером, пойдешь? Я едва успел отключить вокодер доспеха, прежде чем зайтись нервным лающим смехом. Нет, вы на них только посмотрите!.. Суток после боя не успело пройти, а они уже барбекю из пришельцев делают! Хотя, в определенной степени, парней можно было понять – мы дотянули. Флот прибыл, до крайности вовремя подоспевшая армия занимала Салембург, вот-вот к Бункеру должны вылететь «Черепахи» с последней партией беженцев и выжившими ополченцами… так что настроения на базе были самыми что ни на есть «шапкозакидательными». Но, на самом-то деле, все было далеко не так хорошо, как казалось большей части ополченцев. На Мар Сару прибыл всего один вымпел, на планету высадился всего один батальон, транспортников для полноценной эвакуации не наблюдалось, а где-то до сих пор скрывался собрат сожженного нами Гарма. Ничего еще не закончилось. Более того – все только начинается. Битва за Чау Сару уже началась, война с зергами, которые явно не остановятся на одной системе, еще только предстоит, рано или поздно – первый контакт с протоссами, последствия которого я не берусь спрогнозировать. Гарм предрекал бурю, которую я не в силах остановить… и он был чертовски прав – в секторе закручивались такая каша, в которой один недообученный протосс терялся, как теряется песчинка в пустыне. - Командир, на связи майор Дэнс, - напряженно прошипел динамик голосом Винсента. - Одну минуту… Я поспешно вжал выведенную в основной интерфейс кнопку с показательными названием «Морда лица» - просто ничего лучше в голову не пришло, чесс слово. В правом верхнем углу поля зрения тут же появилось новое окошко – оттуда на меня холодным взглядом ярких голубых глаз смотрела стального цвета маска, закрывающая верхнюю половину лица, нижняя же была щедро усеяна живописными шрамами, отсекающими всякие вопросы по поводу необходимости сокрытия лица. Эту подделку я сделал очень давно, когда Джим записал меня в ополчение, в те далекие времена, когда я еще не знал, что здесь на многие пункты устава дружно закрывали глаза. Серьезной проверки мое художество, конечно, не выдержит, ну да, будем надеяться, всерьез подозревать никому не известного капитана ополчения заштатной колонии, никому не придет в голову. - Соединяй. Интересно, что от меня понадобилось командующему «Черными Грешниками»? - Капитан ополчения Александр Нойман, сэр! – по возможности браво поприветствовал я военного, - сурового седовласого мужчину в отутюженном мундире. Майор Трэвис Дэнс смерил «мою» рожу равнодушным взглядом. - Отныне – майор и маршал, - только и сказал он. До меня не сразу дошло, что именно он мне сказал. А когда дошло… - Что с Джимом?! Он же был жив, черт возьми! - Джеймс Рейнор арестован по приказу Адмирала Дюка по обвинению в саботаже и превышении своих полномочий. Он не имел права отдавать приказ на уничтожение Командного Центра и прекрасно это знал. - Но у нас же не было другого выхода! – прошипел я. – Здание захватили, именно там было основное гнездо тварей! - Адмирал решил иначе. Пару мгновений я молчал, изо всех сил сдерживая рвущееся наружу сдавленное шипение. - Я могу с ним поговорить… сэр?.. - Он просил о том же, - кивнул майор, еле заметно скривившись. – И у него, черт возьми, до сих пор есть право на один звонок. Голограмма Дэнса сделала шаг в сторону, выходя из зоны захвата камеры, а спустя мгновение в нее впихнули шерифа. Джим, каким-то образом умудряющийся выглядеть гордо даже в тяжелых наручниках, на это только пробурчал что-то непечатное. - Привет, Саня… - невесело усмехнулся он и поднял скованные руки, заставив меня замолчать. – Не надо, ничего не говори. – Прекрасно знаю, о чем ты подумал, мы с тобой друзья, я в беде и все такое… Я прав? - Прав. Само собой, он прав! У меня в мыслях Салембург уже пылал в огне, а тяжелая дверь клетки, в которую его вот-вот посадят, трещала под напором моего Дара. Джим слишком важен – для колонии, для людей… для меня, в конце-то концов! Больше чем уверен, стоит мне только кинуть клич – и за ним отправится все ополчение в полном составе – каждый, кто сражался за Бункер, обязан ему жизнью. - Так вот – не стоит. Я постарался убедить майора, что ты не станешь делать глупостей и теперь намерен это обеспечить. Где ты сейчас находишься? - У мастерской, - буркнул я, не понимая, куда он клонит. - Отлично. Встань, выйди на главную улицу… - Ну?! – требовательно прошипел я, выполнив приказ моего (все еще!) командира. - Оглянись… Прямой, как стрела, проспект, спешащие по своим делам ополченцы и техники, развалины Командного… длинные ряды массивных гермоворот, ведущих в убежища. Тридцать тысяч человек, жены, матери и сестры ополченцев. Их пожилые отцы. Дети, совсем груднички, ребята постарше и воинственные, непокорные подростки, громогласно требующее, чтобы им дали оружие, любое, хоть кочергу. Представители корпораций, попавшие в первую волну эвакуации не по причине своей ценности, а вследствие тугих кошельков. Чиновники. Продавцы. Парикмахеры. За всех них, плохих и хороших, трусов и храбрецов, я несу ответственность. - А теперь ответь мне, почему ты не будешь делать глупостей, брат? Жалобно заскрипел сминаемый металл, но я даже не подумал что-то сделать со сжатыми в бессильной ярости кулаками. - Отвечай! -…Потому что мы – протоссы, первенцы богов**. Почему-то именно эта цитата из кодекса Тамплиеров показалась мне наиболее подходящей ситуации, самым правильным и единственно возможным ответом. - Ну так и что вы мне ответите, майор Нойман? Признаться, мне не хотелось бы идти на крайние меры, бунт мне ни к чему. Если бы мог – удавил бы обладателя этого равнодушного голоса, заставляющего меня пойти на предательство, собственными руками. Прости меня, Джим… -… Какие будет приказания, командир?..