И они там вдвоем.

Она врывается в его и без того разболтанную жизнь героиновым облаком кудрей и оставляет стерто-красные отпечатки губ на венах. Сид смотрит на свою Нэнси и протягивает за ней руку, она вливается в его ладонь оловянной формой, обвивает, скручивается вокруг горла жгутом. Он задирает голову к небу, там что-то сверкает и клубится грязным туманом. Где-то внутри он думает, что все хорошо, где-то снаружи него разжигается пожар. Нэнси смотрит на своего Сида и обхватывает пальцами его тонкое запястье. Тощий, словно обглоданная рыба, думает она. И припадает ртом к его шее, словно дранная кошка. Он тяжелыми ботинками вытаптывает твист в ее сердце. Она вслед за ним верит, что умеет танцевать и пляшет для него одного. Сид держит за руку свою Нэнси, пока они скатываются в мусорную яму. Она давится хохотом и у нее некрасивый смех, как всегда утверждала мать. Он вырезает улыбку бритвой на своей груди и говорит: "громче, детка!" Нэнси обнимает своего Сида, напарываясь плотью на плоть. "Мы всегда будем вместе!" - эти слова слишком волшебно-романтичны для них. Она никогда не произнесет их. Англия и Нью Йорк проносятся мимо, Париж летит вслед. Пожар загорается где-то по веками, Нэнси чувствует себя чародейкой и хочет показать это ему. - Сид. - Нэнси. Сид лежит на полу и чувствует как его Нэнси струится в сознании, обволакивает каждую мысль собой. Нэнси лежит рядом лицом вниз. - Моя Нэнси смеется, - тихо-тихо шепчет он, раскачиваясь на стуле. - Конечно, мой Сид, - тихо-тихо шепчет она, направляя его руку. 2 февраля на землю падает снег.