***
В холодном воздухе подвальных штабных темниц стоял удушающий запах сырой земли. Спотыкаясь, Хакен бежал сквозь бесконечные коридоры, водянистый, мерцающий свет мешал ему ориентироваться в окружающем пространстве. Совиные глаза, набитые на его коже, не пробудились, но Хакен не обратил на это внимания, слишком отчаянно пытаясь найти то, что он искал. Кто-то кричал громким, высоким голосом, этот крик прорезал плотный воздух, отражаясь от скользких стен. Этот звук сводил Хакена с ума, заставляя его сердце бешено колотиться о грудную клетку, ноги не слушались его и теряли опору на сыром полу. У него ведь нет времени… почему же он никак не мог найти… Он залетел в длинный, знакомый коридор, правда, пол здесь был влажнее, а свет был более тусклым, нежели он помнил. Он ожидал, что увидит Воншика сидящего на полу перед камерой, но его не было, что было очень странно. Воншик всегда был там. Крики продолжались, теперь еще громче. В стене была одна единственная дверь, что было также очень странно, но Хакен не стал придавать этому значения, ведь сейчас он мог думать лишь о том, чтобы как можно быстрее остановить эти крики. Он положил ладони на ледяную металлическую дверь в поисках замков, но их не было, ни ручки, ни рычага, ничего, что могло бы открыть эту дверь, не было. «Нет…» - в панике выдохнул Хакен, - «нет, нет…». При звуке его голоса крики в камере прекратились, как будто кто-то оборвал их. Хакен замер. «Хонбин?» - позвал он, и затем со всей силы ударил в дверь, потом ее раз и еще, до тех пор, пока на его кулаках не выступила кровь. «Хонбин…» «Ты не должен быть здесь», - произнес голос справа от него, и Хакен повернул голову. Вокруг него были… люди, тени, надвигающиеся на него, чтобы забрать его отсюда, это он знал наверняка. «Я должен извиниться перед ним!» - всхлипнул Хакен, когда они схватили его. «Хонбин моя семья, я должен сказать ему…» «Хонбина здесь нет, Хакен», - произнес голос. Хакен уставился на обладателя этого голоса, но его черты были размыты, он не мог определить, кто это был. Но кто же тогда кричал, подумал Хакен, и как будто в ответ на его немой вопрос, послышался металлический скрежет и дверь в камеру открылась. В отличие от коридора, свет в камере был ослепляюще ярким, Хакен прищурился, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь этот свет… Его окружили белоснежные стены, пол под ногами был мокрым, но если в коридоре он был влажным от естественной сырости под землей, то пол камеры был покрыт темной, насыщенно-красной жидкостью. В центре камеры, посреди этого красного месива, кто-то лежал, краснота впитывалась в его белую одежду, длинные темные волосы закрывали его лицо. Из его груди торчал длинный, зачарованный кусок дерева; кол в сердце. Хакену казалось, что он сейчас умрет, что его сердце разорвется на части. Он двинулся вперед, поскальзываясь в луже крови, и упал на колени. Кровь была еще теплой. Он осторожно коснулся плеча обладателя этой крови, его голова неуклюже повернулась в сторону Хакена, волосы открыли его лицо… Хакен был тем, кто кричал. Этот крик, его собственный крик, разбудил его. Он резко сел на кровати, тяжело дыша, его кожа покрылась потом. Одеяло и простыни запутались вокруг него, и он истерично откинул их от себя, в попытке выбраться. Паника сдавила ему горло. Затем включился свет и в комнате появился Санхек, который тут же грубо схватил Хакена за плечи. Сам он был мертвенно-бледен. «Это всего лишь сон, Хакен, тебе это лишь снится», - сказал он немного резко. Окончательно выпутавшись из одеяла, Хакен с трудом набрал воздуха в легкие, пытаясь вспомнить, как дышать. Ему казалось, что он задыхается, и слезы полились из его глаз, стекая горячими дорожками по щекам. «Я…» - выдохнул он, зажимая рот трясущимися ладонями, чтобы хоть как-то успокоиться. Это не сильно помогло. «Все хорошо», - с волнением произнес Санхек. - «Это был сон. Только и всего». Хакен замотал головой. Он прекрасно это знал, однако это осознание не помогало побороть панику и ужас, накрывшие его. И также он знал, что единственным способом справиться с этим были слезы. «Я справлюсь», - с трудом произнес он. «Возвращайся в кровать». Санхек нахмурился и вышел из комнаты, но свет за собой не выключил. Хакен пытался восстановить дыхание и успокоить свое бешено бьющееся сердце. Амулет на его шее жалобно пискнул, и Хакен нежно обхватил его ладонью, ощущая исходящее от него тепло. Санхек вернулся в комнату, прихватив с собой водку и стакан. Увидев это, Хакен усмехнулся. Санхек выглядел обиженным. «Со мной это срабатывает». Санхек протянул ему стакан, однако Хакен просто выхватил бутылку из его рук и тут же сделал глоток прямо из горла. Напиток отвратительно обжигал горло, и Хакен наслаждался этим ужасным ощущением. Санхек с печалью смотрел на него, он выглядел так юно с этим непониманием в глазах. «Хочешь поговорить об этом?» Хакен подумал о крови, впитывающейся в ткань его брюк, о коле, торчащем из грудной клетки, о тех глазах… «Нет», - ответил Хакен, и Санхек отвел взгляд. - «У всех бывают кошмары, Санхек». И есть кое-что, что я хотел бы оставить при себе, подумал он. «Наверное», - тихо отозвался Санхек. - «Кажется, тебе они снятся чаще других». «Меня многое беспокоит», - отозвался Хакен пустым голосом. - «Иди спать. Хотя бы один из нас должен нормально функционировать завтра». В глазах Санхека читалось явное беспокойство, однако он ничего не ответил и ушел, на этот раз не забыв выключить за собой свет. Хакен прижал горлышко бутылки к губам и заставил себя глотать алкоголь, с трудом подавляя рвотный рефлекс. Постепенно ужас от ночного кошмара сходил на нет, но самые худшие образы из его сна глубоко засели в мыслях. Этот кошмар снился ему далеко не в первый раз. И он ненавидел его всей душой, ненавидел то, что никогда не мог отличить сон от реальности. Каждый раз это повторялось снова и снова, и каждый раз он просыпался от собственных криков. Он не рассказывал об этом Тэгуну. Наверное, ему стоило это сделать, и, возможно, это помогло бы ему справиться с ужасом. Разве что Тэгун всегда волновался за Хакена больше, чем сам Хакен волновался за себя, и, скорее всего, в этих снах он увидел бы не предупреждение о возможном будущем, а лишь излишний стресс для Хакена. Конечно же, они не раз говорили о необходимости быть осторожными. Но опять же, Тэгун намного больше волновался о том, что будет с Хакеном, если их поймают вместе, чем о том, что будет с ним самим. И Хакен считал, что это было глупо. Если случится нечто подобное, то Хакена просто посадят в тюрьму, причем в весьма удобную камеру, так как, скорее всего, его сочтут сумасшедшим. Но что касается Тэгуна… Пойманным Элимиям везло куда меньше. В основном охотникам удавалось ловить только молодых вампиров, так как чем старше они становились, тем лучше умели скрываться и тем сильнее и умнее они были. Большинство пойманных вампиров были настолько молодыми, что их родственники были все еще живы, и это были не внуки и правнуки, которые их никогда не знали, а их живые родители, супруги, дети. Те люди, которые оплакивали их как пропавших без вести, а затем оплакивающие их во второй раз, когда они вернулись в жизнь мертвецами. Согласно официальной версии властей, вампиры являлись людьми, пораженными неизлечимой болезнью. Если когда-нибудь найдется способ, то их можно будет вылечить, и поэтому ближайшим родственникам предоставляли тот же выбор, который предложили Воншику: либо, как говорится, нажать на спусковой курок, либо заключить их новообращенного родственника в специальную лечебницу для вампиров. Правда, на самом деле эти больницы были ни чем иным как тюрьмами, но родственникам этого не говорили. Тех, кого сажали в клетки, держали там не вечно, всего лишь до того момента, когда их земная жизнь могла бы закончиться, а затем их убивали. Все это время их подкармливали свиной кровью, как Хонбина, пока они стремительно сходили с ума от жажды. Их семьи могли изменить свое решение в любой момент. И большинство поступали именно так. Но Элимии, по своему определению, были старыми вампирами, с несколькими сотнями лет за плечами, и у них не было знакомых родственников, которые могли бы вступиться за них. Правительство никогда не признавало факта применения пыток, это испортило бы репутацию официальной версии, но вот «эксперименты» над древними созданиями не выглядели ничем предосудительным, даже если этими древними созданиями были вампиры. Но Хакен точно знал, что их пытали. Элимии были единственным видом вампиров, которые не начинали сходить с ума без крови, которые могли обходиться без нее месяцами или даже дольше, если подкармливать их кровью из пакетов. А когда они, наконец, сходили с ума, их убивали и сжигали. Хакен подумал о Тэгуне, лежащем в луже собственной крови с заостренным куском дерева, разорвавшим его сердце, и заплакал снова.***
Хакен потирал свои виски, его голова разрывалась от головной боли. «Я слишком старый для такого количества алкоголя». «Не просто старый, а скорее древний», - шутливо согласился с ним Санхек. Он сидел на полу и разгребал вещи Воншика, пока Хакен стоял у окна и наслаждался солнечным светом. Он обнаружил, что тепло солнца смягчало его волнения и уносило страхи. В этом ослепляющем солнечном свете все выглядело не так безнадежно. «Тебе повезло, что я слишком слаб, чтобы тебя стукнуть», - пробормотал Хакен. Санхек ничего не ответил и просто промолчал, что было очень странно для него. «Санхек?» «Я-я… К-кажется, я нашел форму горничной в коробке», - слабо отозвался Санхек. Хакен резко развернулся к нему, и тут же пожалел об этом, так как мир вокруг него тут же начал вращаться. Санхек, с застывшим недоумением и ужасом на лице, действительно держал в руках костюм горничной. «Положи назад», - произнес Хакен. - «Положи это назад в коробку и сделай вид, что ничего не видел». Он схватился рукой за живот. «Кажется, меня сейчас стошнит». «Меня тоже», - ответил Санхек, наскоро запихивая костюм назад в коробку. Когда Хакен ничего не ответил, Санхек с беспокойством взглянул на него. «Ты это серьезно насчет стошнит?» Хакен держался за стену, всеми силами пытаясь думать о более приятных вещах. «Я правда стараюсь, чтобы этого не случилось». Санхек замолчал на какое-то время, а затем спросил, как можно осторожнее: «Ты точно уверен, что не хочешь поговорить?» «Уверен», - ответил Хакен, опираясь на подлокотник, а затем медленно опускаясь на диван. Санхек продолжил копаться в коробках, а Хакен устало закрыл глаза. Наверное, он задремал, потому что когда он открыл глаза, потревоженный рябью защитных чар его дома, свет за окном слегка изменился. «Кажется, Кенсу пришел», - сказал Санхек, выглядывая из-за огромной стопки книг. Хакен и не знал, что у Воншика их было так много. Защитные чары радостно вибрировали. «Да, ты прав», - сказал Хакен. Он начал подниматься, медленно и осторожно, но оказалось, что легкий сон его немного освежил, и теперь он не чувствовал себя так, будто его вот-вот вывернет наизнанку, да и головная боль была не такой сильной. Затем последовал настойчивый стук в дверь, три сильных удара. Вставая, Хакен поморщился, и Санхек тут же поднялся на ноги. «Я могу открыть…» «Я же не ранен, черт возьми», - сказал Хакен. - «Ни физически, ни морально. Со мной все в порядке». Санхек выглядел обиженным. «Ты… Я люблю тебя, ты это знаешь, я не заслуживаю такого, как ты. Но не трать свои силы и нервы на беспокойство обо мне, оно того не стоит». Санхек нахмурился, но ничего не сказал, и Хакен отправился открывать дверь. Хакену пришлось тут же отступить в сторону, как только он открыл дверь, потому что Кенсу резко отпихнул его и прошел вперед, держа в руках небольшой ящик, сделанный из разных видов древесины и покрытый рунами. «Это…. В гостиную», - слабо произнес Хакен, увидев, как Кенсу уже заходит в ту самую гостиную, и последовал за ним. Кенсу поставил свой ящик в центре комнаты. И хотя ящик был совсем небольшим, казалось, что он каким-то образом занимает много места. «Надеюсь, ты правда ценишь то, что я для тебя делаю», - сказал Кенсу, вытирая лоб. «Ненавижу вызовы на дом». «Я ценю это больше, чем ты можешь себе представить», - ответил Хакен. Кенсу тут же вспыхнул от слишком чистой искренности в его голосе. Кенсу что-то проворчал и повернулся к Санхеку, который стоял в углу комнаты и пытался выглядеть незаметным. «С твоими татушками все в порядке?» «Все отлично», - выдавил из себя Санхек, и Кенсу одобрительно кивнул. «Ну что ж», - сказал Кенсу, громко хлопнув в ладоши. Хакен поморщился от вспышки головной боли. «Давайте начинать». Он наклонился к ящику и открыл крышку, совершенно не церемонясь с этим, но Хакен тут же почувствовал сильную энергию, волнами исходящую изнутри ящика. «Вау», - заворожено прошептал Санхек, подходя ближе и пытаясь заглянуть внутрь. Первым, что Кенсу извлек из ящика, была небольшая стеклянная бутылочка с запечатанной воском пробкой. Жидкость внутри нее была темно-голубой. «Это тебе», - сказал Кенсу, протягивая бутылку Хакену. К его удивлению, она оказалась холодной, когда он взял ее, в то время как энергия, исходящая из ящика, казалась почти горячей. «Поможет от кошмаров». Хакен удивленно уставился на Кенсу. «Но как ты…» В этот момент его взгляд обратился к Санхеку, который виновато смутился. «Санхек позвонил мне сегодня утром, пока ты еще спал, и сказал, что у тебя есть некоторые… проблемы», - ответил Кенсу, пожимая плечами. - «Если б я знал, что у тебя еще и похмелье, то захватил бы что-нибудь и от этого». «Спасибо», - искренне поблагодарил Хакен. «Знаешь, никто не запрещает иногда просить помощи, Хакен. И нет ничего стыдного в том, что…» -казалось, Кенсу пытался подобрать правильные слова, - «в том, что работа тем или иным сказывается на тебе, что она оказывает влияние на твою жизнь». Затем он добавил чуть тише: «У всех нас бывают кошмары, Хакен». Хакен ничего не ответил, так что Кенсу лишь вздохнул и продолжил: «Я готовился к тому, чтобы полностью переделать чары твоей квартиры, но все не так плохо, как ты говорил. Они все еще живы, я не чувствую никаких брешей». Кенсу склонил голову набок и прикрыл глаза. «Даже наоборот, они в полном порядке». «Конечно, ведь ты их создатель», - сказал Хакен. - «Я не хотел сказать, что сомневаюсь в твоих навыках, о нет. Просто чары имеют свойство быстро изнашиваться». «Угу», - отозвался Кенсу, слегка изогнув брови. «Хакен, я…» - он закусил губу. - «Я не знаю, как это сказать, так что начну издалека». Он склонился к ящику и достал оттуда небольшой круглый кусочек стекла. Он легко помещался в его ладонь. Шарик был разноцветным, Хакен подумал, что там какой-то рисунок, но приглядевшись, он увидел, что цвета двигались. Шарик был заключен в тонкую серебряную окантовку. Хакен осознал, что большая часть силы – энергии – исходила именно от этой стеклянной вещицы. «Оно… сильное», - сказал Хакен. «Да, ты прав», - тихо ответил Кенсу, - «и ты найдешь эту вещь весьма полезной. Повесь ее над входной дверью, и любого, выходящего из твоей квартиры, как бы это сказать получше… нельзя будет увидеть? То же самое и с входящими. Тех, кто находится в округе и хочет зайти, так же не увидят». «То есть… они станут невидимыми?!» - восхищенно воскликнул Санхек, и Кенсу одарил его своим фирменным уничтожающим взглядом. «Нет. Скорее… они станут незаметными для глаз других людей. Если кто-то хочет выследить тех, кто заходит к тебе, то каждый раз, когда это действительно будет происходить, они волшебным образом будут отвлекаться. И, конечно же, наблюдатели не заметят, что находятся под действием чар. Так действует любое хорошее и качественное заклинание. А я отвечаю за качество своих чар». Он посмотрел на Хакена с подозрительно пустым выражением лица. «Оно требует намного меньше энергии, чем превращение людей в невидимок, а сделать такое заклятие, охватывающее всю твою квартиру— сложновато». Хакен сглотнул комок в горле и сморгнул непрошенные слезы. «Боже, Кенсу… Ты даже не представляешь, насколько ты попал в точку». Кенсу сжал губы и неодобрительно взглянул на Хакена. «А все это было вступлением к следующей части. Итак. Я создал и наложил все эти чары вокруг твоего дома, а они, ты знаешь— они записывают информацию каждый раз, когда что-то их тревожит». Кенсу взглянул вверх, и тут же, всего на мгновение, невидимые до этого руны, покрывающие все стены и потолок, ожили и загорелись ярким голубым светом, а затем потухли снова. «Я принес с собой эту вещицу, потому что подозревал – а теперь я знаю это наверняка – что ты здесь развлекаешься с вампиром». Хакен покачнулся, и далеко не от похмелья, а просто от шока. Ему показалось, что его желудок рухнул куда-то вниз. Он почти физически смог ощутить, как побледнел. Наверное, он потерял сознание на пару секунд, потому что в следующее мгновение он почувствовал, как Санхек вцепился в его руку. «И прежде чем ты грохнешься в обморок», - продолжил Кенсу, смотря на Хакена своими огромными глазами, - «хочу, чтобы ты заметил, что я принес тебе этот шар, вместо того, чтобы пойти в полицию и сдать тебя». «Но почему?» - выдохнул Хакен. Кенсу нахмурился. «Воншик был не только твоим другом, но и моим. А мы с тобой в чем-то очень похожи, Хакен. Мы оба слишком многое прощаем дорогим нам людям, и до такой степени их любим, что это может навредить нам. И мы оба настолько упрямы, что это уж точно доставляет нам неприятности. А еще мы оба соблюдаем правила лишь до тех пор, пока нам это подходит». Он пожал плечами. «Я подумал, что ты продолжишь общаться с Воншиком, независимо от… обстоятельств. Ну и в целях того, чтобы уберечь тебя от тюрьмы, а его от… эм… кола, я решил оказать вам немного помощи». Кенсу взглянул на Санхека. «И прости, если Санхек еще не знал этого, хотя, я посчитал, что он уже в курсе». «Я...ну да», - отозвался Санхек тоненьким голоском. «Ну, в худшем случае, если бы он не знал, то я мог бы заколдовать его и стереть ему память», - сказал Кенсу будничным тоном, а Санхек пискнул. «Нет», - произнес Хакен, - «он все знает». «Вот и славненько. Так мне устанавливать этот шар или нет?» Хакен слабо кивнул. Кенсу тут же рванулся к двери, чтобы выполнить свою работу, а Хакен обессилено опустился на пол.***
Закрыв глаза, Кенсу лежал животом вниз на капоте машины Воншика. Казалось, что он просто решил позагорать. Хакен распахнул окно в своей гостиной и выглянул наружу. «Эй, с тобой все нормально?» - крикнул он. Прохожие с опаской косились в сторону Кенсу. «Заткнись», - ответил Кенсу. «Я слушаю». «Окей», - Хакен пожал плечами и закрыл окно. Сейчас он больше всего хотел, чтобы его не тошнило. Он так хотел испечь печенек. Он всегда справлялся со стрессом с помощью выпечки, и это был очередной повод для подколов от Воншика. Но сейчас одна даже мысль о еде и ее запахе вызывала у Хакена тошноту. Санхек застыл у окна и в тихом шоке наблюдал за Кенсу. «Он странный». «Да уж», - согласился Хакен, - «Но он первоклассный волшебник, и я рад, что он на нашей стороне». «А ты... расскажешь ему?» Хакен даже не уточнил, о чем именно спрашивал Санхек. «Нет». Санхек сжал губы, но не стал спорить. Вернувшись, Кенсу сказал: «В машине было сразу несколько видов чар. Одно записывало любые разговоры внутри машины, плюс еще одно отслеживающее. Кроме того, там повсюду жучки и GPS-датчик. Наверное, они надеялись, что чары отвлекут вас, и вы не обратите внимания на обычные технологии», - Кенсу перевел дыхание, а затем продолжил. - «Обезвредить их?» Хакен задумался. «Нет. Просто избавься от чар, а железки оставь. Если мы избавимся от всего, они подумают, что мы что-то скрываем. А если оставим все как есть, то это так же насторожит их. Лучше сделать то, чего от нас ждут». Кенсу кивнул. «Я тоже так подумал. Но вам придется как следует следить за тем, что вы говорите и куда ездите». «Это не так сложно. Пусть послушают мою болтовню, у них уши отсохнут», - ответил Хакен. Кенсу улыбнулся. К тому времени, когда вся работа была сделана, небо над городом начало розоветь, а Кенсу стал намного больше ворчать. «Ты должен мне так много, так много…» - сказал он, заходя в гостиную, весь испачканный в волшебной пыли и в брызгах какой-то странной жидкости, напоминающей кровь ягненка, как показалось Хакену. «Ненавижу разрушать чужие заклятья, каждый маг накладывает их по-своему!» «Я понимаю, прости», - тут же ответил Хакен. - «Но ты лучший маг на целый…» «Ох, вот давай обойдемся без лести, а то я заколдую тебя так, что у тебя выпадут все волосы», - едко сказал Кенсу, и Хакен застыл от ужаса. Кажется, такая реакция подняла Кенсу настроение. «Мне кажется, я никогда не видел его лоб», - хихикнул Санхек, и Хакен попытался уничтожить его взглядом. «Он у него очень смешной формы», - сказал Кенсу, и теперь Хакен метнул такой же уничтожающий взгляд и в его сторону. «Беру назад всю свою лесть», - объявил Хакен. «Да пожалуйста», - Кенсу вытянул вперед руку. - «Заплати, и я пойду домой». Хакен тут же достал из кармана толстую пачку наличных, размер которой удивил даже Санхека. Хакен знал, сколько должен заплатить за обновление чар в доме и проверку машины, но он не знал, сколько точно Кенсу возьмет за тот новый шар над дверью. Может быть, такой суммы было и многовато, но Кенсу скажет ему, если что-то не так. Кенсу принял деньги и закрыл глаза, взвешивая сумму. Наконец открыв глаза, он сказал: «Этого мало». Хакен был одновременно возмущен и мягко удивлен. «Но это все, что я могу дать тебе на данный момент. Ну, если ты, конечно, не хочешь, чтобы я умер с голоду». Кенсу замотал головой. «Нет, этой суммы вполне достаточно, в качестве материальной платы. Но этого не хватает, чтобы… ну как это сказать...» - он забавно размахивал руками. «А!» - Хакен догадался о том, что имел в виду Кенсу. - «Баланс, Отдача. То есть, ты пытаешься мне сказать, что я должен тебе? Потому что ты оказал мне слишком большую услугу». Хакен улыбнулся, хотя это было больше похоже на оскал. «Мне убить парочку вампиров для тебя?» Кенсу фыркнул и убрал деньги. Хакен с грустью вздохнул, ведь он надеялся, что Кенсу вернет ему хотя бы часть. «Мы же с тобой оба знаем, что если бы хоть какой-нибудь вампир попытался напасть на меня, то я вырвал бы ему сердце еще до того, как он успел бы меня тронуть». «Я всегда говорил, что тебе надо было стать охотником», - пробормотал Хакен. «Да-да, моральные ценности, долг перед обществом и все прочее дерьмо», - сказал Кенсу, закатывая глаза. - «Я и так делаю для людей многое, и за это лучше платят. К тому же, я ненавижу плясать под чужую дудку». Хакен кивнул. «Нет. Просто знай, что в какой-то момент ты должен будешь оказать мне услугу. Если ты будешь помнить об этом и честно намереваться вернуть долг, не думаю, что баланс нарушится». «Да уж», - ответил Хакен. Кенсу улыбнулся. «Что ж, тогда до встречи». «Ага, увидимся», - сказал Хакен, а затем вспомнил еще кое-что. – «Ой, постой, Санхек, разве ты не хотел что-то спросить у Кенсу?» Санхек замер и испуганно посмотрел на Кенсу, когда большие глаза волшебника с интересом взглянули на него. «Кхм, ну это может и подождать». «Но я же еще здесь», - сказал Кенсу, и Санхек вздрогнул. «Я просто… я хотел спросить, можно ли мне уже сделать еще одну тату?» Хакен изумленно изогнул брови. Он и не знал, что Санхек собирался сделать еще больше. Хотя это имело смысл, ведь у него имелся лишь минимальный набор для охотника: совиные глаза, треугольник против вампирских чар и солнце на спине. Кенсу задумался и нахмурился. «Зависит от того, что именно ты хочешь». «Я хочу дубовое дерево на предплечье, как у Хакена». Этот ответ сильно удивил Хакена. Он думал, что Санхек захочет сделать себе что-то агрессивное, атакующего типа. Дубовое дерево было скорее интуитивной татуировкой, и обычно охотники не утруждали себя ею. Быть может, Санхек был похож на него намного больше, чем он полагал. «Ты уже вполне привык к своим трем, так что не вижу проблемы в том, чтобы сделать и четвертую. Позвони мне, договоримся». «Спасибо», - ответил Санхек. У двери Кенсу крепко обнял Хакена и попросил его написать, если что-то случится. «Обязательно», - ответил Хакен. Когда Кенсу ушел, Санхек вздохнул. «Ну вот, а я так надеялся посмотреть новых Людей-Икс. Но уже слишком поздно». Он с грустью взглянул в окно, на розовеющее небо. «Не велика потеря», - отозвался Хакен. Санхек смерил его презрительным взглядом. «Я хотя бы не читаю женские любовные романы…» «Я же просил тебя не копаться в моих вещах!» - сказал Хакен громче, чем рассчитывал. «Просто… иди собирай свои вещи, окей? Нам надо поторапливаться». «Ты пойдешь к Тэгуну? Или он сам придет сюда?» Амулет на шее Хакена слабенько пискнул, и Хакен почувствовал, как его щеки теплеют. «Нет, даже со всей нашей защитой это все еще опасно. Я подожду еще пару недель». Эти слова причиняли ему почти физически ощутимую боль. «Кроме того, мы же не к тебе домой едем, нам на работу сегодня, забыл?» «Оу, точно», - опомнился Санхек. Хакен кивнул, и Санхек отправился собирать свои вещи. Хакен нежно улыбнулся ему вслед, но затем устало вздохнул, ощущая, как жизненные силы снова покидают его. Ему просто необходимо было увидеться с Тэгуном, с каждым днем без него он чувствовал себя все хуже и хуже. Бутылочка, которую дал ему Кенсу, стояла на столе и поблескивала в тусклом свете. Хакен пошел к ней и взял ее в руки. Кенсу сказал пить по одной ложке перед сном. Сейчас же Хакену было любопытно. Он откупорил пробку, желая хотя бы понюхать содержимое бутылки. Жидкость пахла… землей, сыростью, но этот запах не был неприятным. Он напоминал Хакену тихий ручеек, солнечный свет, пробивающийся сквозь редкую листву, и живой, чистый воздух. От напитка исходила слабая энергия, должно быть, это была магия. Хакен надеялся, что на вкус она была так же безобидна, как пахла. А еще Хакен надеялся, что снадобье действительно подействует. Санхек вернулся в комнату, в руках он держал огромную сумку с его пожитками. «Хакен, все хорошо?» «Да, мы можем идти». Хакен осторожно вставил пробку в горлышко. «Ты выглядел… печальным». Хакен аккуратно поставил бутылочку на стол. Стекло тихо звякнуло. Голубая жидкость отражалась прозрачно-синим светом на ладони Хакена. «Ты слышал историю о девушке и белых розах?» - вдруг спросил Хакен. Санхек замешкался. «Эм… да? Почти каждый ее знает». Он склонил голову и задумчиво посмотрел на Хакена. «А почему ты спрашиваешь?» «Иногда я думаю об этом», - прошептал Хакен. Эта история стала своеобразной городской легендой, и хотя с течением времени некоторые факты были искажены, Хакен знал правдивую версию. Этот случай был официально занесен в базу данных полиции и, соответственно, имелся и в базе данных их штаба. История рассказывала о девушке, жившей в начале девятнадцатого века. Она умерла в юном возрасте, упав с лошади, ей было всего семнадцать лет. В то время подобная смерть была довольно распространенным случаем, ее семья была богата, так что похоронили ее на большом, древнем кладбище. На могиле возвели мраморную статую, лежала она на небольшом пьедестале, ее каменное лицо точь-в-точь напоминало лицо девушки, и казалось, что каменная дева просто спит. Многие оставляли цветы у ее могилы, но со временем смотрители кладбища заметили кое-что странное. Каждый вечер они убирали с ее могилы все цветы, однако каждое утро в ее руках появлялся маленький букетик белых роз. По ночам вход на кладбище был запрещен; кроме очевидной опасности из-за вампиров, существовала еще и угроза нападения от расхитителей гробниц. На свой собственный страх и риск, смотрители усилили ночную охрану, но так и не смогли поймать того, кто каждую ночь оставлял цветы у ее могилы, и со временем они опустили руки. Но цветы продолжали появляться. Недели превратились в месяцы, затем в года, десятилетия, кладбище перешло к другому владельцу, а все близкие родственники девушки уже умерли. Но даже теперь могила все еще была цела, и Хакен знал, что каждое утро белые розы на ее могиле были вновь свежими. Легенда гласила, что у девушки был возлюбленный вампир, который до сих пор горевал по ней, но в полиции считали, что какой-то волшебник просто наложил заклятие на ее могилу, потому что вампиры и люди не могут любить друг друга. Но Хакен знал наверняка. Санхек печально взглянул на него. «Так вот о чем твои кошмары». Хакен отвел взгляд. «Иногда». Ему снились разные варианты его возможного будущего. Тэгун, держащий в руках белые розы; лицо Хакена, испачканное в крови, ее густой вкус на его языке; мертвый Тэгун в холодной камере… «Пойдем, иначе мы опоздаем», - сказал Хакен, открывая дверь.