Заложница

Локи рвет очередной лист в мелкие кусочки. Мстители и даже Фьюри сейчас волнуются за меня, но я удивительно спокойна. Я знаю, что мой дом окружен оперативниками Щ.И.Т.а, но никто не начинает штурм. Я вижу, что он зол и его терпение на исходе, я в жизни не видела более злобного взгляда. Этот бог не отпустит меня, ведь я - его цена свободы. Пока Тор сражался с его двойником на крыше Башни Старка, трикстер рассчитал следующий шаг. Его двойник был захвачен Тором, Локи сумел обвести всех, и даже меня, вокруг пальца. В то время, когда мы все полагали, что преступный бог направляется в Асгард, Локи наблюдал за всеми нами со стороны и схватил меня в тот момент, когда я меньше всего этого ожидала. Я стала пленницей в собственной квартире, и возненавидела его. Я закрывала глаза, и видела его во сне. Открывала, и продолжала видеть его наяву. Один раз я попыталась сбежать – он приковал меня к батарее в ванной, где я просидела около суток, пока Локи не принес мне еды и ждал, когда я поем. Я набросилась на еду, когда он ушел. Теперь, каждый раз, когда трикстер куда-то уходил, приковывал меня наручниками к батарее, еще и произносил какие-то обездвиживающие заклинания. Дни пролетали незаметно, я ни разу не слышала, чтобы мой телефон звонил – видимо, он все предусмотрел на случай, если меня начнут искать. На мой вопрос, как в Асгарде до сих пор не поняли, что взяли не того, Лофт загадочно улыбался. В какой-то момент, когда мой тюремщик отвлекся, я успела набрать номер Бартона и сказать, что я в заложниках. Бог обмана расплавил трубку, превратив ее в уродливый кусок пластика, и больно ударил по лицу, обвиняя, что я разрушила его идеальный план. Кажется, Локи попытался замести следы, но через пару недель после того звонка нас все же нашли. Он диктует, что мне следует написать. Ручка подрагивает в моих руках, но я пишу: «Я, Наташа Романофф, вручаю свою жизнь в руки бога Локи. Если кто-то попробует ему навредить, то он меня без колебаний убьет». Трикстер прочитывает, удостоверяясь, что в этот раз я написала так, как он требовал. - Вызови Старка. И без глупостей, - его магический посох направлен на меня, одно мое неверное движение, и он отправит меня, как он выразился, к Хель. Так красиво и высокопарно мне еще никто и никогда не угрожал. Я нажимаю кнопку вызова на гарнитуре. - Тони, мне нужно передать послание. Приходи один, - я опасливо кошусь в сторону жезла. Проходит минута, сердце начинает стучать быстро-быстро, как тысяча маленьких молоточков. В горле пересохло, но мне все равно. Увидев за окном Старка, Локи сделал приглашающий жест рукой, и окно растворилось, словно его и не было. На его месте оказался пустой проем, в который влетел Железный Человек, приземлился в метре от того места, где стояла я, раскрыл шлем. В его карих глазах обычно плескалось веселье, но сейчас в них беспокойство. За меня. Мне определенно повезло с друзьями. - Стой, где стоишь! – предостерег Лафейсон. – Иначе она умрет, - магический посох нацелен в мою грудь, туда, где колотится сердце. Локи щелкнул пальцами, и бумага вырвалась из моих рук, оказавшись у Старка. Тони читает и хмурится. – Передай это остальным, - улыбка, больше похожая на волчий оскал. Улыбка, от которой по коже бегут мурашки. И бежали бы, но Будапешт был хорошим уроком моему самообладанию. Еле заметно киваю Старку, мол, все в порядке, и тот немедленно вылетает к остальным. Сразу же, как только он скрылся, на месте проема вырастает стена. - Теперь ты доволен? – пытаюсь прочесть эмоции на его лице. - Более чем, - хитро ухмыляется бог обмана, целуя меня в губы. – Твоя жизнь для них ценна, это радует. Он свободен от тюрьмы Асгарда, я – от службы Щ.И.Т.у, как бы это ни было эгоистично с моей стороны. Стокгольмский синдром не миновал меня, и теперь судьба преступного бога – моя судьба. Некогда железная леди, Черная Вдова, агент Романофф уступила место простой влюбленной женщине, поддавшейся бурному вихрю всеобъемлющего чувства. Несмотря на все, что Локи со мной делал, мое сердце отказалось подчиниться голосу разума. Настолько тесно связанной с кем-то я не была никогда, и не было сил бороться со своим безумием. В наших с ним мирах просто стало на двух беглецов больше…