Orphaned

      – Северус, мне очень жаль.       Северус поднимает глаза и встречается взглядом с директором. Дамблдор выглядит серьёзным и немного растерянным, голубые глаза за стеклами очков-половинок действительно полны понимания и сочувствия. Как мило!       – Если ты хочешь что-то сказать, пожалуйста, не сдерживай себя. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Но не замыкайся в себе. Если тебе нужно выговориться – я готов тебя выслушать. Если ты хочешь поплакать – плачь. Главное, не пытайся загнать эту боль в закоулки сердца. Потому что затаённая боль – это яд, который будет отравлять твою душу.       Да что вы знаете о боли, директор?       Северус лишь криво усмехается. Его мать мертва. Его единственный друг и защитник в этом мире. Упала с лестницы – так сообщили официальные источники, то же самое сказал ему пять минут назад Дамблдор. Да, такова их версия: Эйлин Принц неудачно упала с лестницы и свернула себе шею. Очень удобная версия. Но Северус уже не ребёнок, чтобы верить в удобные версии. Ему уже шестнадцать лет, он достаточно взрослый и достаточно хорошо знает своего отца, чтобы понять: Тобиас Снейп «помог» своей жене упасть.       Рано или поздно это должно было случиться. Каждый раз, уезжая в Хогвартс, Северус беспокоился о матери. Он знал, он прекрасно знал, что во время его отсутствия отец полностью теряет контроль над собой. А может, просто не считает нужным сдерживаться. Пять лет всё обходилось, и, приезжая, наконец, на летние каникулы в отчий дом, Северус встречал живую и относительно здоровую мать, которая усиленно прятала от сына синяки на тонких руках или врала, что подвернула ногу, копаясь в огороде, или что эта кошмарная шишка на лбу всего лишь результат того, что она ударилась о низкую дверцу в подвале… И Северус облегчённо выдыхал, обнимая ее, делал вид, что верит в эти ее нелепые истории, и просил быть осторожнее, а потом шел к отцу и высказывал этому омерзительному, как всегда пьяному монстру всё, что он о нём думает. Когда он был мальчишкой, отец бил и его, и потом мать залечивала ему раны целебными бальзамами и плакала, плакала. Но после своего третьего курса Северус впервые смог дать отцу отпор – друзья Люциуса, первые задиры Слизерина Рудольфус Лестрейндж и Эдвард Нотт, в благодарность за то, что талантливый третьекурсник помог им подготовиться к ЖАБА по зельям, научили Северуса профессионально бить в челюсть, мгновенно вырубая противника. С Мародерами этот фокус, конечно, не вышел бы – они ведь всюду ходят вчетвером, сильные и нахальные гриффиндорцы, но пьяный Тобиас Снейп, который и так еле на ногах держался, после крепкого удара тут же оказался на полу. В тот вечер мама не плакала, и Северус был очень доволен собой. Он мог побить отца, поэтому пока он был дома Тобиас был паинькой. Но вот стоило сыну уехать…       Пять лет всё обходилось, но в этот раз не обошлось. Эйлин Принц мертва, и завтра Северус едет на её похороны. Он всегда боялся этого, знал, что это случится, и боялся. И теперь он не знал, что ему делать.       Он стоял в кабинете директора – жалкий и потерянный. Он не плакал – гордость и шок не позволяли слезам вырваться наружу. Его душа разрывалась на части от боли, боль острым шипом засела глубоко внутри него, но выдернуть этот шип самостоятельно Северус не мог. Ему нужен был кто-то… К кому можно прижаться, кто погладит по голове и успокоит, кто выслушает и не оттолкнет, не посмеётся. Кто-то близкий…       Дамблдор это видел, поэтому сказал, чтобы он не сдерживался и выговорился. Но Северус не мог. Не здесь, не с директором… Нет. Похоже, Дамблдор понял и это.       – Если не хочешь ничего мне говорить, Северус, не надо. Но может, есть что-то, что я могу для тебя сделать? Может, ты хочешь сейчас увидеть кого-то другого?       Северус нерешительно поднял голову и снова взглянул в лицо директора. Дамблдор смотрел всё так же – ласково и полным сочувствия взглядом, но уголки его губ чуть-чуть приподнялись в лёгкой улыбке.       – Ты хочешь увидеть кого-нибудь, Северус? – спросил директор.       – Д-да, - выдавил Снейп и поражённо замолчал, вдруг чётко осознав, что отчаянно желает видеть сейчас одного единственного человека. – Но он не в Хогвартсе, директор, и…       – Это неважно, Северус. Из моего камина ты можешь отправиться туда, куда тебе нужно.       Северус уставился на Дамблдора в полном удивлении. Даже боль утраты на несколько секунд отступила.       – Я… Правда, могу?       – Конечно, Северус.       Дамблдор кивнул и улыбнулся. Северус, всё ещё не веря, нерешительно подошел к большому камину в кабинете директора и взял крупную щепотку летучего пороха из стоявшего на каминной полке медного горшка. Став в камин, Снейп оглянулся на Дамблдора – тот продолжал улыбаться.       – Всё в порядке. Я предупрежу преподавателей, что тебя не будет несколько дней.       – Спасибо, профессор Дамблдор! – пораженно выдохнул Северус, а уже в следующее мгновение он бросил летучий порох и чётко произнес: – Малфой-Мэнор!       ***       Малфой-Мэнор. Северус не колебался ни секунды, когда произносил эти слова, потому что там и только там находился тот человек, в котором он так нуждался в этот момент. С тех пор как Люциус окончил Хогвартс два года назад, родовой замок Малфоев – единственное место, где Северус мог с ним встретиться. Снейп, конечно, не знал, примет ли его Люциус, выслушает ли, захочет ли поддержать. Но в одном Северус был уверен: если ему не поможет Люциус – ему не поможет никто. Потому что бывший слизеринский староста был единственным другом Северуса Снейпа. Вернее, единственным другом, который у него еще остался.       Раньше Северус бы непременно пошёл к Лили, но теперь… Теперь Эванс отвернулась от него. Он стал ей ненавистен, как когда-то был ненавистен Поттер. Ей никогда не нравились его друзья-слизеринцы, особенно Мальсибер и Эйвери. А он так и не смог ей объяснить, что они ему вовсе не друзья, но быть врагом для собственных однокурсников он попросту не может, ему ведь и так с лихвой достаётся от Мародеров. «Нельзя вести себя как гриффиндорец, учась на Слизерине», – пытался Северус вразумить её, но Лили этого почему-то не понимала. Или не хотела понять. Северус на неё, конечно, не злился, но из-за этого недопонимания отношения их с каждым годом в Хогвартсе становились всё более натянутыми. А прошлой весной испортились окончательно. Лили так и не простила ему брошенного в порыве гнева и обиды слова. Он готов был простить ей всё на свете, а она не простила ему одного единственного слова.       – Я много лет находила тебе оправдания, – говорила она, кутаясь в халат и не глядя на замершего перед ней Северуса. – Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю.       «Из моих – тоже. Хотя Люциус понимал…» – хотелось добавить ему, но он не осмелился.       – Ты и твои дружки – Пожиратели смерти… Ага, ты этого даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же! – Лили посмотрела ему в лицо, изумрудные глаза девушки сузились от гнева, а Северус съёжился ещё больше – столько ненависти было в её взгляде. Он хотел сказать ей, что она ошибается, что он никогда бы – но она не хотела его больше слушать.       – Ты выбрал свою дорогу, я – свою, – жёстко сказала Лили. И это значило, что между ними всё кончено. Их дружба не выдержала межфакультетской розни, а о его любви Лили никогда не знала. В этом году она стала встречаться с ненавистным Поттером, и Северус понял, что потерял её навсегда. А ещё он понял, что теперь у него остался только один лучший друг. И кто? Сам Люциус Малфой.       Северус до сих пор не знает, как так получилось. Почему блистательный Люциус Малфой, чистокровный волшебник из знатного рода, староста Слизерина, первый красавец и, по сути, некоронованный принц всей школы вдруг обратил внимание на жалкого длинноносого полукровку в потрёпанной мантии? «У богатых свои причуды», – кажется, у магглов есть такое выражение. Наверное, для волшебников оно тоже верно, поэтому для Люциуса такой «причудой» стал Снейп.       Люциус Малфой стал первым человеком, который поприветствовал Снейпа в Хогвартсе. Как только Шляпа отправила Северуса в Слизерин, именно Люциус первый поднялся со своего места и поздравил его. А потом усадил рядом с собой за стол. Из всех слизеринцев-первогодок (а их было десять человек, и Северус был предпоследним в списке) Малфой выбрал именно Северуса. Почему? «Не знаю, – беззаботно отозвался Малфой, пожав плечами, когда год спустя Северус спросил его об этом. – Просто ты выглядел таким несчастным, что мне захотелось тебя поддержать». Вот так. Все действия Люциуса Малфоя можно объяснить одним «просто захотелось». И ему «просто захотелось» оберегать Северуса и в дальнейшем.       Они не были настоящими друзьями, конечно, разница в возрасте и в положении этого не позволяла. Но отношения между ними были прочнее любой дружбы. Люциус стал для Северуса кем-то вроде старшего брата. Снейп прекрасно понимал, что без Люциуса его жизнь в Хогвартсе наверняка была бы просто невыносимой. Чистокровные первогодки со Слизерина не упустили бы шанс поглумиться над жалким полукровкой, но благодаря неожиданной протекции Малфоя, Северус избежал этого и стал чуть ли не лидером у своих однокурсников-слизеринцев. И пусть они никогда не вступались за него перед гриффиндорцами, но хотя бы сами его не задирали – а это уже многое значит.       Северус был бесконечно благодарен Люциусу за это. И еще за то, что Малфой всегда был готов его выслушать. Люциус объяснял это своими обязанностями – в конце концов, он был старостой, и к кому еще, как не к нему, могли пойти жаловаться наивные первокурсники, но к Северусу он все равно относился как-то по-особенному, заботясь о нем больше, чем о других студентах. Это было совсем нелогично и непонятно, но все-таки приятно. И Северус был действительно счастлив, что рядом с ним есть такой человек. Он доверял Люциусу, как никому другому. Доверял даже больше, чем Лили… Разумеется, Люциус, как истинный Малфой, нашел в этих отношениях выгоду и для себя: Снейп уже на первом курсе проявил талант к зельеварению, чем Люц и пользовался, частенько спихивая на младшего домашние задания, но Северус был только рад ему помочь.       За два года Снейп очень сильно привязался к Люциусу. Вернее, Малфой приручил его – постепенно, шаг за шагом. Сначала была простая благодарность за помощь и внимание, потом ее сменило восхищение. О да, Северус искренне восхищался Люциусом, потому что, несмотря на свои многочисленные недостатки, вроде эгоизма, чрезмерной самовлюбленности и нулевых знаний по зельеварению, Малфой умудрялся оставаться совершенством. Он был недостижимым идеалом для Северуса Снейпа. Люци был знатен, богат, успешен и… чертовски красив. Последнее Северус осознал не сразу, а лишь на третий год своего пребывания в Хогвартсе. Конечно, он мог бы начать завидовать такому безупречному Малфою, но вместо этого… влюбился. Глупое, неправильное и совершенно абсурдное чувство. Это было не так, как с Лили, которую Северус любил всем сердцем, любил преданно и безответно уже много лет. Нет, это было по-другому. То, что Снейп чувствовал к Малфою, было темнее, порочнее. И не только потому, что Люциус – парень. Просто Северус наконец повзрослел, зимой ему исполнилось четырнадцать, и, вполне естественно, что у него стали появляться взрослые желания. Противоестественным было другое – то, что объектом этих желаний стала не Лили, а Люциус. Снейпу нужно было время, чтобы осознать это, чтобы разобраться в себе. Но времени у него не было. К счастью или к сожалению, Люциус был уже на седьмом курсе. Летом он окончил школу, успешно сдал ЖАБА (не без помощи Снейпа) и распрощался с Хогвартсом, оставив Снейпа в одиночестве, наедине с его невысказанными мыслями и не выказанными чувствами.       Четвертый курс для Северуса запомнился долгими холодными вечерами и гнетущей пустотой в душе. Без Люциуса в Хогвартсе стало как-то пусто и бесцветно. Малфой, конечно, не забывал своего юного друга, писал ему письма – но разве чернильные строки могут заменить живое общение? Северус был рад этим весточкам, но все равно скучал – по хитрым серым глазам, звонкому смеху и красивой улыбке Люциуса Малфоя. Лили не понимала внезапных приступов задумчивости Северуса, а он не мог сказать ей их причину. Недоверие прокралось в отношения между ними. На пятом курсе тоска по Люциусу усилилась, а отношения с Лили еще больше испортились. Закономерным итогом стала роковая сцена после экзамена, и Северус навсегда потерял Эванс даже как подругу.       Поэтому теперь, когда у него случилось страшное несчастье, когда Дамблдор сообщил ему ужасную новость о смерти матери, Снейп понял, что лишь один человек во всем мире может ему помочь.       ***       Северус вывалился из центрального камина в холле замка и чуть не сбил с ног лорда Абраксаса Малфоя, который как раз собирался воспользоваться камином, чтобы отправиться в Министерство.       – Это что ещё за явление? – проворчал мистер Малфой-старший, разглядывая тощего испуганного подростка в школьной мантии и с растрепанными чёрными волосами, изрядно присыпанными пеплом. На лице отца Люциуса было написано откровенное презрение, что напугало Северуса ещё больше. Торопясь к Люциусу, он совсем не подумал, как на его появление может отреагировать лорд Абраксас. Снейп уже открыл было рот и хотел начать оправдываться, ему, кажется, даже удалось пробормотать «Здравствуйте, мистер Малфой» и «Извините», но тут, к его счастью, очень вовремя появился Люциус.       – Северус! – окликнул бывший староста нежданного гостя, и оба – Снейп и Абраксас – уставились наверх. Люциус легко сбежал по лестнице, подцепил Северуса за рукав мантии и потащил его за собой, бормоча на ходу:       – Все в порядке, отец, это мой друг.       – А какого черта твой друг вломился в наш дом без приглашения и чуть не убил меня? – донеслось им в спину рычание лорда Малфоя.       – Значит, ему так было надо, – Люциус широко улыбнулся отцу, продолжая тащить растерянного Снейпа вверх по ступенькам.       – Невоспитанный мальчишка! Твои друзья начинают действовать мне на нервы, – кричал им снизу Абраксас, но юноши уже поднялись на второй этаж и свернули за угол, скрывшись из поля зрения Малфоя-старшего.       – Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз ты здесь, – насмешливо сказал Люциус, пока они шли по коридору. А у Северуса от этих слов на глаза навернулись первые слезы. Ведь он здесь лишь потому, что вчера умерла его мать…       – Прости, Люциус, – пробормотал Снейп жалко, быстро смахнув с ресниц соленые капли, но Люциус уже заметил.       – Все в порядке. Я просто хотел сказать, что очень рад тебя видеть. – Малфой ласково обнял Снейпа за плечи и, открыв какую-то дверь, завел в комнату.       Комната оказалась спальней Люциуса, и в любой другой ситуации Снейп бы непременно восхитился ее простором и красотой убранства. Но сейчас ему было совсем не до этого, поэтому, даже не взглянув на роскошную мебель и богатую отделку стен, он развернулся к Малфою и, глядя в его смеющиеся серые глаза, предпринял жалкую попытку объяснить внезапность своего визита.       – Люциус, я... – начал Северус, но договорить не смог: блондин приложил палец к его губам и улыбнулся.       – Позже. Пока присядь.       Малфой подвел Северуса к широкой кровати, и Снейп послушно опустился на расшитое серебром покрывало. Люциус сел рядом и щелкнул пальцами, очевидно, призывая эльфа. И точно, нелепое создание с длинным носом и огромными ушами не замедлило явиться.       – Хозяин что-то желает? – пропищал эльф.       – Бутылку, нет две бутылки красного вина из отцовских запасов, шестая полка слева…       Эльф снова что-то пискнул и испарился.       В комнате повисло молчание, однако это была уютная тишина, которую не хотелось прерывать. Северус просто сидел, ссутулившись, как он привык, на постели Малфоя и невидяще смотрел в одну точку, мысленно подбирая слова для своего непростого монолога. А Люциус просто внимательно наблюдал за ним, пытаясь по выражению лица парня понять, что же все-таки случилось. И то, что он видел, Малфою не нравилось совсем: плотно сжатые губы, покрасневшие глаза, нахмуренные брови – на лице Снейпа сейчас отчетливо читалось страдание, а значит, разговор будет не из легких.       С негромким щелчком в комнате снова материализовался эльф, который поставил на кровать между ними низкий деревянный столик с двумя бутылками красного вина и двумя хрустальными бокалами.       – Хозяин желает, чтобы Добби наполнил бокалы, сэр?       – Нет, я сам. Иди. И проследи, чтобы нас никто не беспокоил. Особенно моя мать.       – Как прикажет хозяин. Добби слушается, сэр!       Еще один щелчок – и услужливый эльф растаял в воздухе.       Люциус наполнил бокалы. В царящем в комнате легком полумраке вино казалось темным, почти черным, но если посмотреть бокал на свет, оно становилось тревожно-бордовым, как лучшие рубины.       – Как глаза нашего Лорда, – прошептал Малфой и подал бокал Снейпу. На миг их пальцы соприкоснулись на тонком хрустале: ледяные и грубые – Северуса, теплые и нежные – Люциуса. И это легкое касание было исполнено такой ласки, что Снейп понял: он действительно пришел сюда не зря. Теперь он не один, он снова под защитой. И пусть эти отношения – не любовь и даже не совсем дружба, зато они настоящие. Пусть Северус – всего лишь причуда избалованного Люциуса Малфоя, он рад этому. Он рад быть этой причудой и ощущать себя нужным, важным, небезразличным.       – Расскажи мне, что случилось, Северус, – мягко попросил Люциус, когда первая бутылка показала дно.       Конечно, Северус ждал этого вопроса, но отвечать оказался не готов. Его пальцы крепко вцепились в изящную ножку бокала, казалось, тонкий хрусталь вот-вот разлетится вдребезги под таким натиском. Люциус снова усмехнулся и мягко высвободил бокал из переплетенных пальцев Снейпа, вложив в них вместо этого свою ладонь. Северус благодарно сжал тонкие пальцы и, собравшись с силами, прошептал:       – Моя мать умерла.       А потом он все-таки плакал. Бессильные и горькие слезы катились по щекам Северуса, когда он дрожащим голосом рассказывал Малфою о том, какой замечательной женщиной была его добрая мать, и о том, как сильно он ненавидит своего отца.       Северус плакал и никак не мог остановиться. Он почти презирал себя за эту слабость, понимая, что сейчас ведет себя недостойно, глупо. Он не должен быть таким жалким, не должен реветь, как девчонка. Но… Он ведь тоже человек. И ему тоже бывает больно. А сейчас ему больно как никогда, он как никогда нуждается в заботе и утешении. И Люциус даёт ему это. Малфой не пытается прервать его сбивчивый монолог, не отталкивает, а, наоборот, крепко обнимает юношу за плечи, ближе прижав к себе. Снейп прячет мокрое от слез лицо на груди Люциуса, глубоко вдыхая его запах – такой родной и такой приятный, а Малфой ласково гладит парня по спине, разминая напряженные мышцы, и шепчет какую-то утешительную чушь своим бархатным голосом. И постепенно Северус расслабляется и успокаивается в его уверенных руках. Боль утихает, остается лишь ощущение тепла, которое очень быстро сменяется жаром от осознания того, как близко сейчас Люциус Малфой. Человек, который Северусу совсем не безразличен. Человек, уже не единожды являвшийся ему во снах, после которых Снейп просыпался на мокрых от спермы простынях и стыдливо спешил в ванную, избегая любопытных взглядов соседей по комнате.       Совсем некстати вспоминается последний такой сон, и Северус смущенно краснеет. Истерика прошла, и теперь он чувствует влажное дыхание Люциуса у себя на виске, чувствует, как нежные руки гладят его спину, и от этих ощущений начинает кружиться голова, а возбуждение горячей тяжестью скапливается внизу живота. Это неловко и неправильно, но Северус попросту не может контролировать свое тело, которое реагирует на желанную близость Люциуса естественным образом. А ни о чем не подозревающий Малфой целует Снейпа в висок и касается своими мягкими горячими пальцами его открытой шеи. От этой внезапной ласки Северус вздрагивает, будто его прошибли током, и закусывает губу, чтобы сдержать неуместный стон. Напряженный член упирается в ширинку брюк, мысли путаются в голове, и Снейп резко отталкивает Малфоя от себя, чтобы прервать этот невыносимый и опасный контакт. Ему ужасно стыдно, и он очень надеется, что Люциус ничего не заметил.       Но поздно – правая рука Малфоя сползает по спине прямо на бедро замершего Снейпа, а потом уверенно накрывает пах. Северус испуганно вскидывает голову и на миг перестает дышать, глядя в серые глаза Люциуса. На лице бывшего старосты нет отвращения, которое Снейп ожидал и боялся увидеть.       – Тебе нужно забыться, Северус. Я помогу тебе. Доверься мне, – шепчет Малфой и сквозь ткань школьных брюк аккуратно сжимает стоящий член Снейпа. Северус зажмуривает глаза и бессильно стонет, приподнимая бедра и вжимаясь в ласкающую его ладонь Люциуса. Щеки парня горят от стыда и возбуждения, сердце начинает биться часто-часто от предвкушения. И Малфой оправдывает его ожидания. Ловкие пальцы легко разделываются с ширинкой, стаскивая с Северуса ненужные сейчас брюки. Вслед за штанами на полу оказываются и жилет с рубашкой, а парой мгновений спустя обнаженный Снейп лежит на кровати с широко разведенными ногами. Люциус в расстегнутой рубашке нависает сверху, и Северус в очередной раз отмечает, как он красив. Широкие плечи, молочная кожа, едва тронутая загаром, подтянутые мышцы – у Малфоя идеальное тело. И сейчас, когда он с любопытством рассматривает распростертого под ним подростка, Снейпу снова становится неловко. Он стыдится себя – своей нездорово бледной кожи, своей худобы, своего недвусмысленно стоящего члена. Он пытается прикрыться, но Люциус хватает его за запястье, отводит его руку за голову и с силой придавливает к кровати.       – Не прячься от меня. Ты прекрасен, и я хочу видеть тебя, – с улыбкой говорит Малфой. Северус удивленно смотрит в его потемневшие от желания глаза, а Люциус наклоняется к его лицу и целует в губы. Их первый поцелуй получается властным и требовательным. Это не робкое касание, это страстная битва языков, прикусывание губ и смешавшееся дыхание.       Поцелуи Люциуса, горячие и нетерпеливые, клеймят кожу Снейпа, от ключиц до паха. Тело Северуса плавится от прикосновений умелых губ и рук. Он стонет в голос, не сдерживая себя, когда Малфой ласкает его ртом, вбирая член чуть ли не на всю длину. Он довольно мычит и бормочет что-то невнятное, когда холодные от любриканта пальцы проникают внутрь, растягивая и подготавливая. Он кричит, когда Люциус резко входит в него и начинает двигаться. Он плачет от первых неровных толчков, потому что это больно и непривычно. Но постепенно эта боль начинает ему нравиться. И Снейп смеется и прогибается в пояснице, насаживаясь глубже, желая, чтобы Люциус заполнил его полностью. Малфой совершенно дьявольски улыбается и хрипло стонет, а Северус растворяется в расплавленной ртути его глаз и забывает обо всем на свете, позволяя себе просто быть счастливым в этот момент.       ***       «Жизнь продолжается», – отвлеченно думал Северус, лежа головой на гладкой груди Люциуса и вслушиваясь в ровные удары его сердца. Малфой рассеянно водил кончиками пальцев по его спине, рисуя какие-то замысловатые узоры. Ни один из них не жалел о том, что случилось. Это было нужно, и значит, это было правильно. Приятная усталость, тепло чужого тела рядом, чувство защищенности… Снейпу хотелось, чтобы этот момент длился вечно.       – Хочешь, я убью его? – вдруг спросил Люциус, и Северус вздрогнул, как будто холодный порыв ветра ворвался в комнату. Он не стал уточнять, кого имеет в виду Люциус, он понял и так.       Северус отстранился от Малфоя и сел на кровати, заглядывая ему в лицо. Люциус был спокоен, на покрасневших от поцелуев губах теплилась мечтательная улыбка, но стальные глаза смотрели холодно и решительно. Вопрос о том, серьезно ли он это предлагает, отпал сам собой.       – Хочешь, Северус? – снова спросил Люциус, тоже садясь и сжав руки Снейпа в своих ладонях. – Мы совершаем набеги на маггловские кварталы. Это план Лорда. Мы пытаем их. Поджигаем дома. В общем, сеем панику. Иногда убиваем. Я могу убить его, Север. Мы можем.       – И что я должен тебе ответить? – пораженно прошептал Северус. Он и сам не знал ответа на вопрос Люциуса. Хотя, нет, он точно знал ответ. И ответ этот был положительный. Он хотел, чтобы Тобиас Снейп сдох. Но сказать это вслух, признаться в этом? Признаться в том, что он желает смерти собственному отцу, пусть тот и мерзкое чудовище… Нет, это слишком ужасно!       – Люциус…       – Шшшш, – теплый палец лег ему на губы, заставляя замолчать. Малфой наблюдал за ним все время, пока он размышлял, и понял все без слов. А Северус понял, что Люциус уже все решил, и вопрос был простой формальностью.       Потом их губы встретились в новом страстном поцелуе, и реальность снова отступила на второй план.       ***       Похороны Эйлин Принц прошли довольно тихо. Мать Северуса похоронили на маггловском кладбище, расположенном неподалеку от их дома. Северус не успел попрощаться с ней – гроб закрыли еще до его приезда. Тобиас Снейп на кладбище идти отказался, да, впрочем, он был и не в состоянии – как всегда мертвецки пьяный валялся на кухне их дома. Присутствовали какие-то женщины, сказавшиеся подругами покойной, да старая тетушка Глория. Северус больше не плакал. Ему даже не хотелось убить отца. Потому что он знал, что через два дня Пожиратели Смерти выходят на свой очередной рейд по маггловским кварталам Лондона. И – кто знает? – может, парочка из них наведается в один из домов в переулке Прядильщика и оставит над этим домом сияющую тревожным изумрудным светом Метку… Губы Северуса непроизвольно скривились в страшную ухмылку. Добрые женщины уставились на него с ужасом. Небось, думают, что сынок весь в папашу. Ну да и чёрт с ними!       «Всё будет хорошо, мама. Ты можешь спать спокойно. Теперь ангелы будут охранять твой покой. Жаль, что я больше никогда тебя не увижу, мама. Но я сам выбираю этот ад, потому что там меня будут ждать друзья. Прости, мама, и прощай…»       ***       Грязный маггловский переулок. Грязный маленький дом. Это было так омерзительно…       – Зачем нам сюда, Люциус? – поинтересовался Рудольфус, с презрением оглядывая местность.       – Такое паршивое местечко, здесь наверняка живут какие-нибудь отбросы даже маггловского мира, – тут же поддакнул Нотт. – Может, пойдем, найдем что-нибудь поприличней? А то тут и рушить почти нечего – и так сплошные развалины.       Руди и Нотт, конечно, правы, но Люциус уже все решил.       – У меня есть тут маленькое дельце, – ответил Малфой и постучал в один из домов.       Пару секунд царила тишина, потом за дверью послышалась нецензурная брань, раздалось шарканье, заворочался ключ в замке – и дверь, наконец, распахнулась. Перед верными слугами Тёмного Лорда предстал высокий худой мужчина с уныло-длинным носом сине-багрового цвета, лохматыми грязными черными волосами, в засаленной, непонятного цвета рубашке и порванных линялых штанах. Его мутные глаза удивленно расширились при виде гостей, а затем он стал осыпать их такой грязной бранью, что чистокровные аристократы магического мира, не сговариваясь, дружно выкрикнули «Силенсио».       Он тройного заклятия Тобиас Снейп пошатнулся, а Люциус вместе со своими спутниками – Рудольфусом Лестрейнджем и Эдвардом Ноттом – вошел в дом.       – Закройте дверь и наложите заглушающие чары, – сказал Малфой своим напарникам.       – Заглушающие чары? Но зачем? – поинтересовался не в меру любопытный Нотт. Руди же просто повернул ключ в замке, он никогда не задавал лишних вопросов, за что Люциус его так ценил.       – Мы немного развлечемся, – усмехнулся Люциус, доставая палочку и подступая ближе к отцу Северуса. Маггл, кажется, даже протрезвел и теперь смотрел на явившихся к нему волшебников с откровенной ненавистью и злобой. Он все еще нелепо разевал рот, очевидно, продолжая их бранить, и все никак не мог понять, что произошло с его голосом.       – Ну, ладно, давай развлечемся, Малфой, – засмеялся Нотт, который – уж Люциус это знал наверняка – никогда не упустил бы возможность поиздеваться над магглом. – Хотя спалить дом было бы проще…       – В этот раз мы не будем палить дом. У меня есть идея получше…       – Хватит болтать! – Руди – ходящий хронометр. Он сам не любит терять время попусту и другим не позволяет.       – О да, начнем, – прошептал Люциус. Тобиас Снейп, кажется, начал догадываться, что сейчас с ним случится что-то крайне нехорошее, и теперь ненависть в его глазах сменилась ужасом.       – Круцио! – крикнул Люциус, а садист-Нотт догадался снять с папаши Северуса Силенсио.       Он визжал как свинья, катаясь по полу и корчась от боли. Он испытывал адские муки, а его палачи этим наслаждались. Крики и визги этого маггла были будто пьянящая музыка, Люциус получал какое-то странное удовольствие, мучая, истязая этого человека. Кажется, он даже чересчур этим увлекся, поэтому Руди попытался одернуть его.       – Эй, Люци, может, хватит? Давай просто убьем его. От его воплей у меня уже голова раскалывается. К тому же, мы тратим время. Кончай его, и пойдем.       Да, точно, время…       – Фините! – произнес Люциус, и Тобиас Снейп бесформенным мешком обмяк на полу.       – Кажется, у него болевой шок! Смотрите, совсем вырубился! – довольно заметил Нотт.       – Да? – рассеянно спросил Малфой. Возбуждение от истязания постепенно спадало, и к нему снова возвращалась его холодная рассудительность. – Это не то, что мне нужно.       - Ты же сам его до этого довел! – возмутился Руди. – Ладно, а теперь давайте закончим здесь. Он поднял палочку:       – Авада…       – Стой! – Люциус вовремя перехватил его руку.       – Ты чего? – не понял Нотт, а Лестрейндж просто удивленно приподнял бровь.       – Не так. Я же сказал, что хочу для него кое-чего более жуткого.       – Действуй, – усмехнулся Руди.       Люциус давно придумал, как следует разделаться с этим магглом, который отравлял жизнь Северу столько лет. Простая Авада Кедавра – слишком тривиально. Слишком скучно. И недостаточно жестоко. Нет, такой подонок, как Тобиас Снейп, заслуживает особенной расплаты… Поэтому Люциус склонился над распростертым на полу магглом и, направив палочку ему в лоб, дьявольски улыбнулся и прошептал:       – Империо!       ***       Второй раз за последние пять дней Северус Снейп оказался в кабинете директора. Второй раз причина была той же.       – Северус, мальчик мой, должен тебе сообщить, что твоего отца нашли сегодня… мертвым. Мне очень жаль.       Дежа вю. Только в этот раз мне не жаль, директор! О, мне совсем не жаль!       Северус опустил голову, стараясь скрыть довольную улыбку, которая так и норовила расползтись по его губам. Люциус Малфой не любит изменять своих планов. Он решил, что убьет Тобиаса Снейпа – и Тобиас Снейп мертв.       – Как... как это случилось? – Северус все-таки набрался смелости и задал самый важный для него сейчас вопрос.       – Самоубийство, – сообщил Дамблдор и, не дав Снейпу времени, чтобы тщательно обдумать услышанное, задумчиво добавил: – Только это была очень странная смерть. По крайней мере, с точки зрения маггловской полиции.       Странная смерть? Мерлин, что Люциус там учудил?       Снейпа прошиб холодный пот, сердце в груди забилось в каком-то бешеном темпе, но внешне парень изо всех сил старался быть невозмутимым и не подавать виду, что ему безумно страшно.       – Почему? – осторожно спросил Северус. Голос его дрожал, но, к счастью, это еще можно списать на волнение. Смотреть на директора Снейп не решался, хотя каждой клеточкой тела чувствовал на себе внимательный взгляд его голубых глаз. Наконец, Дамблдор заговорил:       – Во-первых, Тобиас Снейп не оставил предсмертной записки, как полагается в таких случаях. Во-вторых, его тело было сильно изувечено. У полиции есть сомнения в причине этих травм, однако по официальной версии мистер Снейп нанес их себе самостоятельно. Ну и в-третьих, основной причиной смерти стали все же не травмы, а алкогольное отравление. Тобиас Снейп выпил 3 литра шотландского виски, и этот факт очень озадачил маггловскую полицию и медиков...       Дамблдор замолчал, еще пристальнее вглядываясь в лицо своего студента. Снейп кусал губы, чтобы не улыбаться. Наконец-то! Его дорогая мать, которая так страдала при жизни, была отомщена, грязный монстр Тобиас Снейп получил по заслугам. И пусть то, что сделал Люциус, было чудовищно, но это было справедливо.       – Северус, – вдруг обратился к юноше директор, – ты ничего не хочешь мне сказать?       Вопрос застал Северуса врасплох. Он вздрогнул и поднял на Дамблдора испуганный взгляд. Однако, поняв, что если он сейчас хоть чем-то себя выдаст, под угрозой может оказаться Люциус, быстро взял себя в руки и четко произнес:       – Нет, профессор Дамблдор. Совсем ничего.       – Хорошо. Тогда иди. Но помни, ты всегда можешь ко мне обратиться, если тебе будет нужна помощь.       – Да, профессор. Спасибо, профессор.       Северус учтиво кивнул и поспешил покинуть директорский кабинет. Дамблдор провожал его задумчивым взглядом, директора тоже мучило то самое чувство дежа вю. Он не сказал Северусу о Черной метке, мерцающей холодным изумрудным светом над домом Снейпов. Он не сказал о том, что патрулирующий улицы Лондона отряд авроров наткнулся в тот вечер на троих Пожирателей Смерти. Не сказал, что один из авроров был убит на месте, но дело поспешно замяли, потому что в одном из Пожирателей опознали сына лорда Малфоя... Обо всем этом Дамблдор умолчал, потому что Северус, конечно, и сам об этом знает. И теперь путь этого мальчика предопределен. Теперь это лишь вопрос времени, когда Северус Снейп присоединится к своим друзьям – единственным друзьям, которые у него остались. Станет еще одним, кого Дамблдор не спас, не удержал от падения во Тьму. Сперва Геллерт, потом Том, теперь вот этот мальчик...       – Мы потеряли еще одного, Фоукс, – грустно сказал директор, погладив длинными пальцами теплую голову дремлющего на своей жердочке феникса. – Любовь могла бы спасти его, но не спасла. Лили, Лили...       Старый профессор тяжело вздохнул и покачал головой.