Академия Мигаши

Бронетранспортёр въехал в широкие двадцатиметровые ворота, по бокам которых стояли мощные оборонительные башни, и остановился на небольшой стоянке, где стояла ещё пара таких же машин. Люк открылся, и наша знакомая компания высыпалась наружу, за исключением воина в серебряной броне, который просто спрыгнул с корпуса бронемашины. Приезжих тут же окружил взвод солдат гарнизона, направив на них стволы винтовок. Шун, осмотрев целившихся в них пехотинцев, в душе хмыкнул. Он в одиночку мог разметать всех их и половину двора, не говоря уже о Саскэ, Винсенте и Имрахиле. Но малейшее движение, не вписывающееся в рамки дозволенных – и Игнатьев и вся академия будет знать о вторжении, а спустя полминуты тут будет половина вооружённых сил академии и их сметут с лица земли. Александр до сих пор следит за ними, он очень осторожен и подозрителен до тех пор, пока ему на стол не ляжет отчёт с подтверждением того, что все присутствующие те, кто они есть, и на них нет никаких подслушивающих устройств или заклятий контроля. Сержант, командующий отделением, приказал всем следовать за ним. Все без возражений направились в двухэтажное серое здание, являющееся изолятором и пунктом проверки. Оно специально было изолированно от других, чтобы находящихся здесь можно было быстро нейтрализовать. На крайний случай был предусмотрен подрыв изолятора тротиловой бомбой, но когда на должность заступил Игнатьев, этой меры ему показалось мало. Теперь здание дополнительно окружал силовой щит, а тротиловый заряд был заменён на пси-бомбу, которая не только разносила все физические объекты, но и разрушала психические волны, а это гарантировало смерть всему живому. Прибывшие прошли через дезинфекционное помещение, пропитавшись очистительными растворами, миновали магнитные и электронные сканеры, наконец, достигли помещения для окончательного досмотра. Только вот, чтобы пройти в него, надо было раздеться. Эта процедура, конечно, не была ни для кого в новинку, тем более, что помещения были разделены на женское и мужское, но кое-какие неудобства доставляла. - Проклятие, это я не люблю больше всего, - рычал не хуже контрразведчика Учиха, раздеваясь и стуча зубами от холода. - Смотри, не вздумай согреться огненным шаром, - усмехнулся Фернандес, швыряя на скамью рубашку. - Не поможет, - мрачно отозвался Винсент. – Блокировка стоит. Стоящий рядом с ним Имрахиль угрюмо кивнул. Винсент Кордэ и Имрахиль Астартес были капитанами отборных отрядов вооружённых сил академии. Они постоянно сопровождали Шуна куда бы он ни направлялся, поскольку Казами являлся командующим. Многих бы раздражало постоянное присутствие двух парней у себя за спиной, но для Шуна Винс и Хиль были друзьями, и это его успокаивало. Имрахиль был главой отделения автархов – личных телохранителей директора академии. Отделение включало в себя тринадцать человек, считая самого капитана. Отличительной чертой этих воинов были чёрно-красные доспехи, надетые поверх стандартной формы, закрытые шлемы-маски и древковое оружие. Все стражи были обязаны иметь на вооружении алебарды, копья, глефы или их аналоги. Только капитан мог позволить себе выбор другого типа оружия. Автархи всегда находились неподалёку от директора, капитан сопровождал командующего вооружёнными силами, а ещё один автарх – главу дипломатической миссии. Все автархи были мастерами боя на копьях, каждый из них знал всё о методах тайного проникновения и покушения на жизнь, каждый из них достиг уровня банкая во владении энергией. Мысли и эмоции стражей нельзя было прочитать, поскольку они их наглухо блокировали. Сам Астартес был воплощением идеалов автархов: сильный, стойкий, молчаливый и подозрительный. Он командовал автархами уже четвёртый год и ни разу не уронил себя в глазах коллег. Ему самому было двадцать лет, через четыре года, если служба пройдёт так же, как и сейчас, он окончит академию с отличием и отличными перспективами: автархи всегда ценились всеми, какую бы специальность они не брали в академии. Но у Имрахиля был недостаток: он был нем. Парень с рождения говорил медленно, тихо и мало. Зато обладал огромной силой, был способен телепатически передавать мысль на значительные расстояния. В академии он получил титул автарха в двенадцать лет, в шестнадцать стал капитаном. А спустя год после повышения ему в горло попал сгусток энергии Даркуса. Одновременно с этим его шею разорвали когтями пумы. Восстановить ткани смогли, но связки сплавились и восстановлению не подлежали. С тех пор с подчинёнными капитан общался жестами, а с остальными – телепатически. История Винсента была ещё загадочнее. Он был сиротой, взятый из детдома поисковиками – специальными людьми, которые ищут людей-энергетиков. Он был зачислен в академию, когда ему исполнилось восемь. Но в десять лет его забрал Урахара, чтобы наблюдать за течениями энергии в его теле: парень оказался очень способным. Не было сомнений, в будущем он станет могущественным энергетиком. Только… Когда Урахара покидал лабораторию академии, он доверял её своему помощнику, Куроцути Маюри. Тот был одержим исследованиями, а способный мальчик был просто находкой. И Маюри запер Винсента в своём отделении, проводя над ним эксперименты. Учёный хотел создать идеального воина, настоящую машину смерти, которая не только будет весьма эффективной, но и преданной, беспощадной и не задающей вопросов. Маюри был одержим этой идеей и отдал бы всё ради неё. Жизнь мальчика для него ничего не значила. Урахара едва успел остановить безумца. Киске в ярости выгнал Куроцути из лаборатории, а сам вытащил Винсента. Маюри тогда в бешенстве поднял руку на начальника, горя желанием убить его. Бой двух учёных, профессионалов в своём деле, продолжался довольно долго и стоил половины лаборатории. Наверное, он был бы ещё разрушительнее, если бы не вмешался Кучики. Бьякуя, который по чистой случайности и вызвал Киске к себе, разбираться не стал, а сразу оглушил обоих и прекратил всю работу. Выслушав обоих учёных (Маюри имел наглость утверждать, что его исследования недостойны оглашению даже Кучики), князь без колебаний выгнал Куроцути и запер его в камеру для энергетиков. Урахару же Кучики просил сделать всё возможное для мальчика. Киске работал долго, но его результаты были ничтожными. Из-за вмешательства Маюри Корде перестал ощущать некоторые эмоции, утратил некоторые навыки, которые пришлось приобретать вновь. Ни гнев, ни радость, ни печаль теперь были неведомы Винсенту, была напрочь уничтожена творческая составляющая мозга. Долго ещё Киске в ярости пытался восстановить былого мальчика, но потерпел неудачу. Оставалось только защитить то, что осталось. В итоге, Винсент стал безэмоциональным, равнодушным и малочувствительным к боли, не любящим говорить много, неспособный познать ничего прекрасного. Полюбить он не способен уже никогда, впрочем, как и ненавидеть. Кучики устроил Корде в академию, чтобы там он узнал как можно больше полезного. Винсент за короткое время стал одним из первых учеников в академии. Умный, физически развитый, быстро обучающийся, обладающий огромным энергетическим потенциалом, он быстро оставил позади многих сверстников. Многие завидовали ему, пытались догнать, но, постепенно узнавая другие черты характера Корде, отстранялись от него. Несмотря на все препятствия в жизни, Винсент сумел приобрести хороших друзей в лице Шуна, Имрахиля, Александра и Саскэ. Он сам не мог объяснить, почему мог назвать их друзьями, но как-то так повелось, что этих людей встречали вместе. Винсент пожал плечами: друзья так друзья. Тем более, ему нужно было налаживать контакты: Ян Гиперий, тогдашний командир паладинов, заинтересовался Корде и хотел взять его в отряд. И Винсент поднялся вверх. Он уже спокойно общался с Имрахилем и ещё некоторыми парнями, не чурался общества, не смотрел на окружающих таким взглядом, словно искал место для смертельного удара. Он заставлял уважать себя, своё мнение, достиг высоких успехов в управлении отрядом. И, наконец, два года назад стал капитаном паладинов – лучшего ударного отделения академии. Как и автархи, паладины насчитывали тринадцать человек, один паладин всегда находился рядом с директором, а капитан – с командующим. Так Винсент снова соединился с друзьями. И сейчас оба капитана спокойно стояли полностью голые в помещении для досмотра. Если бы сейчас их видели девушки академии, у них бы случился мгновенный обморок. Вообще, сам процесс досмотра снимался на камеры, чтобы аппаратура смогла засечь какие-нибудь отклонения, но эти записи были строго засекречены. Линк, проныра всея академии, спал и видел, как крадёт эти записи и за бешеные деньги продаёт девчонкам, но Игнатьев висел над ним дамокловым мечом(1), постоянно напоминая, что если хотя бы намёк почувствует на нелегальное видео, то от Линка не останется ничего, что можно было опознать за живое существо. Александр, к сожалению для Волана, слова на ветер бросал редко, поэтому розововолосый тяжело вздыхал, смотря на здание контрразведки, но нарушить обещание не решался: своя шкура дороже. Наконец, когда осмотрели всех, офицеры контрразведки вынесли вердикт: никаких отклонений не выявлено. Вздохнув свободнее, парни получили свою одежду, так же проверенную, осмотренную и вымытую, и оделись. Саскэ при этом тихо стучал зубами, вызывая смешки от Фернандеса и ещё пары человек. После того, как все оделись, группа прошла в другую комнату, где лежало их вооружение. Парни тут же кинулись к своим комплектам, стремясь ощутить привычную тяжесть на своих поясах и креплениях. Шун с каким-то облегчением закрепил за спиной свои катаны. Двери из другого досмотрового помещения отворились, впуская внутрь трёх девушек. Парни едва сдержали улыбки, видя, что все они, а в особенности Элис, цветом лица напоминали спелые помидоры. - Леди, вам помочь? – без задней мысли спросил Винсент, отчего удостоился двух злобных взглядов. - Нет, благодарю, Винсент, - ответила за всех Гехабит, забирая свою сумку. Паладин-капитан пожал плечами и закинул в спинные ножны прямой клинок. Стоящий рядом Саскэ проверял, надёжно ли закреплена за поясом катана. - Если все собрались, давайте выходить, - сказал Шун. – Мне сообщают, что Александр рвёт и мечет. Пока не понимаю, что с ним. Группа вышла из здания, некоторые кутались в одежды, чтобы защититься от колющего мороза. На дороге ждал другой бронетранспортер, который должен был отвезти их на территорию жилого комплекса академии. Все уселись внутрь, пропустив на самое тёплое место бедного Саскэ, Винсент залез «на броню», и машина тронулась вперёд. Территория академии занимала просто огромную площадь. Один аэродром чего стоил. А ведь это было не всё. Академия включала и лес, растущий у подножья гор, и несколько маленьких озёр с речкой, жилой комплекс, в который сейчас направлялся бронетранспортёр, спортивный комплекс, полигон, предназначенный для тренировок войск, учебный комплекс, где обучались студенты и работали преподаватели и директор, парки, скверы, площадки, прогулочные и рекреационные зоны, гаражи и многое другое. Были даже горячие источники, чего в России отродясь не существовало. Поговаривали, что Бьякуя распорядился поместить под землю несколько тонн лавы, чтобы источники функционировали. Правда это или нет – не знал никто, кроме самого Кучики. За всё это великолепие приходилось платить просто колоссальные деньги, но академия с лихвой их окупала. Сейчас бронетранспортёр вёз группу через один из парков. Элис, сидящая у одного из открытых бортовых люков, любовалась мелькающими заснеженными деревьями и кустарниками, покрытыми инеем дорогами и студентами, спешащими на пары или, наоборот, отдыхающими от учёбы. Она любила свою Родину, любила эту академию, в которой училась с восьми лет, любила своих друзей. И без памяти любила своего единственного парня. Они познакомились именно здесь, он тоже учился тут с детства. Шун был потомственным ниндзя Казами, уже многие поколения клана учились тут. С самого начала он числился в разведке, в тринадцать лет уже был сержантом, в шестнадцать – капитаном, в восемнадцать уже возглавлял вооружённые силы. О нём мечтало большинство девушек, но для Элис он остался хмурым, но забавным мальчиком, который поддерживал её в первые годы, а потом и водил на свидания. Все эти места они прошли вдоль и поперёк, и от этого они стали ещё более родными. Рация в ухе Шуна вызывала Казами. Тот переключил рычаг, выслушал сообщение, потом переключил канал и сказал несколько слов, которые Гехабит не расслышала. Бронетранспортёр резко развернулся и ускорился. - Шун, что произошло? – спросила девушка. - Нас вызвала директор, - ответил брюнет. Рыжеволосая удивилась. Директор обычно вызвала командующего к отчёту после того, как они примут дела, а не сразу по возвращении. Что-то наверняка случилось. Элис вздохнула: сегодня день слишком уж активный. Наконец, транспорт остановился у элегантного трёхэтажного здания, являющегося главным среди административных. Именно здесь сидела директор академии, именно здесь принимались программы по обучению. И именно это здание было защищено лучше другого: его охраняла целая рота отборных солдат, каждый квадратный метр был напичкан датчиками, вокруг стояли замаскированные огневые точки, под землёй был целый подземный бункер, защищённый несколькими щитами. Помимо всего прочего в этом здании располагалась штаб-квартира автархов, которые и охраняли директора. Шун, Саскэ, Винсент и Имрахиль выбрались наружу. Айрис хотела было последовать за ними, но Жерар остановил её. - Вызывали только их. Нам там нечего делать. Посмотрев вслед удаляющейся четвёрке, девушка уселась на место. Люк захлопнулся, и машина резко тронулась вперёд, увозя пассажиров по домам. Капитаны же вошли через стеклянные двери внутрь. - Я рада, что вы вернулись живыми и невредимыми, - улыбнулась директор. – Впрочем, я иного исхода и не ожидала, раз в операции участвовали такие воины. Саскэ хмыкнул, Имрахиль улыбнулся одними уголками губ, Винсент и Шун никак на похвалу не отреагировали. Ячиру Унохана была директором академии уже более одиннадцати лет из своих сорока трёх. Это была красивая стройная женщина, с длинными чёрными волосами, заплетёнными в толстую косу, и карими глазами, полными мудрости. Она всегда одевалась в строгий деловой костюм, состоящий из белоснежной блузки, серого пиджака и прямой серой юбки. Единственное, что директор любила менять – это обувь. Сейчас на ней были туфли-лодочки чёрного цвета. Унохана сидела в кресле так, словно оно было для неё предназначено. Её белоснежные руки расслабленно лежали на подлокотниках, тело опиралось на спинку, держась при этом по аристократичному ровно. Взгляд у неё, хотя и мягкий, видел человека насквозь, что придавало ей властный оттенок. - Вы нам льстите, директор, - отозвался Шун. - Я нисколько не преуменьшаю ваши таланты, капитан-командующий, - не переставая улыбаться, ответила Унохана. – У нас уже давно не было такого набора. Я уже не знаю, есть ли предел вашим способностям. - Есть, - коротко бросил Винсент. - Я не имею ввиду кого-то отдельного, паладин-капитан, - покачала головой директор. – Я говорю о всём потоке в целом. Все операции выполнены блестяще, даже высшего уровня. Я не устаю расхваливать вас перед господином Кучики. Да и преподаватели искренне вами довольны. - Довольны? – поднял бровь Саскэ. - В целом – да, капитан Учиха. Частные случаи мы рассматривать не будем, капитаны Игнатьев и Волан любезно избавляют меня от них, - снова улыбнулась директор. – Вас ждёт большое будущее, я в этом уверена. - Наше будущее оставьте нам, госпожа директор, - ответил Шун. – Мы бы хотели знать причину вызова к вам. Только благодаря своему званию и авторитету Казами мог так грубо прервать директора. Впрочем, Унохана обладала всеми навыками умного руководителя, и понимала, когда стоит приструнить подчинённого, а когда выслушать. - Ах да, извините, капитан Казами. Капитан Игнатьев в ваше отсутствие решил модернизировать системы обороны и усилить меры безопасности. Кроме того, он сделал некоторые изменения в составе подразделений, которые я одобрила. Но это не главное. Главное, что приближаются экзамены. Обычно офицеры сдают его досрочно, но в этом году изменились некоторые предметы, о которых вам стоит знать. Она раздала листы с указаниями контрразведчика и программу обучения. Шун просмотрел её глазами и вздохнул: Урахара вновь ввёл новую тему и изменил время экзамена. Его всё ещё можно было сдать досрочно, но, видимо, Киске решил не делать поблажек офицерам. Снова ночами не спать и повторять материал. А ведь ему ещё принимать дела у Александра. Не хотелось этого делать, но придётся часть дел сплавить Саскэ. Он явно не будет от этого в восторге. Телефон на столе директора зазвенел, призывая её ответить. Унохана неторопливо сняла трубку и некоторое время слушала собеседника. Наконец, сказав «Хорошо», она прервала разговор и перевела взгляд обратно на парней. - Мне только что сообщили, что прибыло оборудование, которое просил капитан Игнатьев. Думаю, что вас оно заинтересует. - Я не думаю, что это так интересно, - вздохнул Учиха, который не любил подобные мероприятия. – И так видно, что Алекс просто обновил оборудование, до которого у нас просто не дошли руки. - Разумеется, - кивнула директор. – Но помимо всего прочего капитан попросил провести проверку и ремонт всех систем обороны. Поскольку это один из ключевых разделов по расходу средств, господин Кучики лично его курирует. У Шуна от этого заявления округлились глаза. - То есть… - выдавил он. - «Мне только что доложили», - вклинился в разговор ментальный голос Имрахиля, - «что машина с символикой клана Кучики, эскорт и несколько грузовиков въехали на территорию академии». У стоянки для почётных гостей Казами оказался чуть ли не первым. Как командующий войсками академии он был обязан встречать высоких гостей, несмотря на всю свою занятость. Но Бьякую он встречал не только поэтому. Кучики был не только меценатом и владельцем академии. Он был ещё и наставником Шуна, и чуть ли не другом. Дед Шуна не слишком жаловал своего внука, поэтому крайний часто сбегал в поместье Кучики, к своей подруге Рукии. Бьякуя поначалу не сильно жаловал молодого Казами, но потом проникся к нему уважением. Кучики был знаком ещё с матерью Шуна. Шиори Казами была женщиной ласковой, но волевой, а такое сочетание князь ценил. Да и дружить они стали ещё в детстве, ведь они были одногодками. Шиори, несмотря на все запреты и угрозы своего отца, Сого Казами, в настоящем деда Шуна, сбегала из усадьбы, где ей было тяжело, и гуляла по улицам города. В одну из таких прогулок она и встретила Бьякую, который в юные годы отличался дерзостью и озорством. Так юная Шиори познакомилась и с Йоруичи Шихоин, подругой Кучики, которая постоянно его задирала, но в любом другом случае становилась на его сторону. С годами их тёплые отношения не угасли, разве что изменился характер Бьякуи, который стал более холодным и равнодушным по отношению к чужим людям. Шиори была желанной гостьей в поместье Кучики, там она имела удовольствие лицезреть супругу Бьякуи – Хисану. Женщина водила Шуна играть с Рукией, когда мальчику было шесть лет. Казалось, что этих людей ждёт впереди счастливое будущее. Хисана умерла, когда Рукии было двенадцать. Спустя несколько недель та же участь постигла и Шиори, которая до этого проболела больше года. Бьякуя был готов ради жены и подруги на всё, но старейшины клана Кучики запретили ему помогать женщине из чужого клана, а Сого наотрез отказался от применения высококвалифицированных энергетиков-целителей даже ради своей дочери. Хисане помочь не смогли. Шун тогда сильно разозлился на деда и сбежал из поместья. Он жил в лесах, питаясь тем, чем найдёт, и каждый день приходил к могиле матери. В один из таких дней его и застал Бьякуя, пришедший отдать дань уважения подруге. Кучики предложил парню поступить в его академию с чином сержанта контрразведки. Шун, у которого почти ничего не осталось, согласился. Бьякуя поселил его в своей усадьбе и устроил в академию. До места учёбы Казами добирался порталом вместе с Рукией, которая тоже там училась. Но помимо учебной программы было обучение у самого Кучики. Бьякуя беспощадно гонял Шуна, прививая ему навыки и способности, которыми когда-то обучали самого князя. Разумеется, аристократ не надеялся сделать из Шуна свою копию, он понимал, что у каждого свой стиль. Но он стремился дать Казами всё, что только мог, потому что до сих пор чувствовал вину за смерть его матери. К обучению также подключалась Йоруичи, которая стала учителем в академии. Наконец, когда Шуну было семнадцать, Сого сам пришёл к своему внуку и просил вернуться. Брюнет согласился, но с условием, что главенство клана перейдёт к нему. Старый Казами без колебаний согласился, и Шун вернулся домой, но благодарность к Кучики до сих пор испытывал. И вот Шун смотрел, как его наставник выходит из дорогого автомобиля премьер-класса. Парень был рад увидеть его спустя столько лет, хотя и знал от Рукии, что её брат не сильно изменился. Ведь всегда лучше увидеть всё самому, нежели слышать от кого-либо. Бьякуя был мужчиной в самом расцвете лет. Строгая прямая осанка придавала ему величественный вид, телосложение у него было атлетичное, движения - плавными и отточенными, руки он держал свободными. Голова Кучики всегда слегка поднималась вверх, смотря на окружающих свысока. У него было благородное зауженное лицо, прямой нос, длинные чёрные волосы, собранные и закреплённые кенсейкаем, и серые глаза, смотрящие на мир волевым и немного надменным взглядом. Он был одет в строгий, с иголочки, чёрный костюм с галстуком, стрелки брюк были выровнены так, что о них можно было порезаться, на ногах были чёрные лакированные ботинки из драконьей кожи. На руки князь всегда надевал белые полуперчатки, а на шее всегда развевался гинпаку – красивый и безумно дорогой шёлковый шарф, который передавался из поколения в поколение. Как он не выцвел и не разрушился, оставалось загадкой, но в нём Бьякуя выглядел ещё величественнее. Краем уха Шун услышал восхищенный вздох: вся женская часть, что сейчас наблюдала за приехавшим Бьякуей, восторженно смотрела на князя, наслаждаясь каждым его движением. Казами в душе хмыкнул: Кучики всегда пользовался популярностью у прекрасной половины человечества, фотографии с ним, если их удавалось сделать, разбирались и копировались с нечеловеческой скоростью, у каждой девушки в комнате висело изображение князя. Но пределом мечтаний было достать фото Бьякуи с обнажённым торсом, ради такого любая готова была душу продать дьяволу. Что характерно, на Кучики западали даже замужние. Взгляд князя остановился на Шуне, и Бьякуя без колебаний направился к нему. Казами, заметив реакцию наставника, сам двинулся навстречу. Когда между ними оставалось шагов пять, капитан-командующий остановился и поклонился. - Рад приветствовать вас, Кучики-сама, в нашей академии, - ровным голосом, не разгибаясь, произнёс Шун. - И я рад приезду сюда, капитан-командующий, - ответил Бьякуя. Голос у него был глубокий и раскатистый, словно буря. – Можешь разогнуться, Шун Казами, я не люблю обожествления собственной личности. Брюнет мгновенно принял вертикальное положение и посмотрел в глаза своему наставнику. Тот оценивающе прошёлся взглядом по парню, ни разу не поменяв надменного выражения лица. - Я вижу, что ты возмужал, Шун Казами, - сказал, наконец, Кучики. – Я вижу это в твоих глазах. И я доволен этим. – Князь развернул корпус к грузовикам, с которых начали разгружать оборудование. – Я привёз оборудование, комплектующие для оборонительных систем, а также специалистов для осмотра и ремонта, - он снова развернулся Шуну. – Я внимательно прочитал запрос. Капитан Игнатьев очень дотошно подошёл к вопросу. - Он очень старательный, - позволил себе хмыкнуть Шун. - Я заметил, - спокойно ответил Бьякуя. – Не могли бы мы пройтись по территории, пока всё не закончится? - Почту за честь, - поклонился Казами. Кучики направился к скверу рядом со стоянкой, Шун шёл рядом, а позади ступали Винсент, Имрахиль и личная охрана князя. Бьякуя неторопливо прогуливался по скверу, наслаждаясь морозным воздухом и свежестью. Шуна так и подмывало спросить, как князь переносит такой мороз в одном только костюме, ведь они оба были японцами, а в Японии такие температуры, мягко говоря, редкость. Но всё же не решился, в конце концов, это было не столь важно. - Я вижу, что мои деньги не пропадают зря, - ровным голосом сказал Кучики, наблюдая за прямыми рядами елей. - Мы стараемся поддерживать здесь порядок и чистоту, - ответил Казами. - И стараетесь хранить всю академию, - опередил его мысль князь. – Ты хорошо выполняешь свои обязанности, Шун Казами. Ячиру Унохана не бросается словами попусту, уж поверь мне. Я знаю, что вы только что вернулись с Вестрои, знаю, что ситуация там опять напряжённая. И знаю, что вы её немного исправили. - Мы только выполняли ваше задание, господин Кучики, - попытался отмахнуться Шун. - Я уже давно знаю тебя, Шун Казами, и знаю, что на самом деле было на Вестрое. Зенагелд ведь опят попытался организовать вторжение на землю через портал, я прав? - Откуда вы знаете? – удивился Казами. - Я много что знаю, - уклончиво ответил князь. – Скажем так, разведка есть не только у тебя. И ты, кстати, вопреки всем приказан не вступать в конфликт, взорвал лагерь армии вторжения и убил их командира. - Ничего другого не оставалось, - вздохнул Шун. – Они там неделями собирали отряды. Отлавливать их потом по все планете, ликвидируя последствия, было бы в разы сложнее. - Я знаю и об этом, - сказал Бьякуя. – И ты сделал правильный выбор. Приказы важны, и их надо выполнять. Но есть ситуации, когда стоит нарушить приказ ради чего-то большего. Но помни, Шун Казами, что это хождение по грани. Нельзя безнаказанно нарушать приказ. - Я всегда помню об этом, - кивнул брюнет. – Полагаю, я бы сейчас не командовал армией академии, если бы не помнил об этом. - Верно. Я тебя достаточно долго и хорошо учил, чтобы ты помнил о той грани, что отличает дерзкого, но мудрого командира от своевольного. И я не жалею о своём выборе. Моё одобрение стоит много, ты знаешь об этом. - Знаю, господин Кучики. Я благодарен вам за рекомендацию и рад, что мои действия не подорвали ваше доверие ко мне. - Твои подчинённые так же делают тебе честь, - склонил голову Бьякуя, разворачиваясь и следуя обратно по дороге. – У тебя хорошие капитаны. Правда, я испытываю некоторые сомнения по поводу капитана разведки. - Я знаю, что на душе у Саскэ, - ответил Шун. – Он до сих пор не верит большинству из нас. Но я удержу его. Я верю, что он выдержит и станет на нужный путь. - Оставляю это в твоих руках, - сказал князь. – Пусть Учиха идёт своим путём, но, надеюсь, он будет правильным. Мне остаётся только верить, что ты знаешь что делаешь. - Не сомневайтесь, князь Кучики, я правильно делаю. В это время Казами почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернув голову направо, он заметил фигурку, стоящую у медицинского бронетранспортёра. Различить черты лица на таком расстоянии было проблематично, но брюнету удалось заметить ярко-рыжие волосы, выбивающиеся из-под шапки. Улыбка сама возникла на лице Казами. - У тебя хороший вкус, - произнёс Бьякуя. Шун удивлённо повернул голову к Кучики. - Что, простите? – не понял обладатель янтарных глаз. - Ты умеешь выбирать себе спутницу жизни, - сказал Бьякуя, внимательно смотря в глаза командующего. На мгновение румянец выступил на бледных щеках Казами, пока парень не справился с эмоциями. - Это так заметно? – сконфузился Шун. - Я слишком хорошо тебя знаю, Шун Казами, - прикрыл глаза князь. – Хочу тебе напомнить, что у меня была жена, так что я знаю, какого это – любить. И твой выбор мне нравится. Элис Гехабит достойная девушка. - Не скрою, мне приятно это слышать, господин Кучики, - усмехнулся Шун. – Спасибо за оценку. - Иногда мне хочется, чтобы Рукия была такой же, - ответил Бьякуя, найдя глазами сестру, пожирающую его восторженным взглядом. – Начинаю жалеть, что она общалась с моей охраной. - Не волнуйтесь, Рукия не уронила честь клана, капитан Скарлет следит за ней, - сказал Шун. - Не сомневаюсь в этом. Я читал личное дело Эльзы Скарлет, она достойна всяких похвал. И её сила внушает уважение, не зря она считается сильнейшей из женщин. У Рукии отменный командир. Брюнет только кивнул, внимательно следя за дорогой, стараясь не терять ничть разговора. - Это естественно – беспокоиться за своих родных, - взгляд Кучики вновь устремился вдаль. – Поэтому я и прошу тебя, Шун Казами: храни мою сестру. Она – единственное, что у меня осталось. Храни её почти так же, как и свою девушку. - Я даю вам слово, что сделаю для неё всё, что возможно, - на этот раз взгляд янтарных глаз был жёстким и решительным. – Я буду охранять её. - Благодарю тебя, - едва заметно кивнул Кучики. – Теперь пойдём, я должен встретиться с Уноханой и преподавателями. Казами кивнул, и они направились в сторону офиса Уноханы, провожаемые взглядами рыжеволосой красавицы и восторженной брюнетки.