Бездна

Эльза резко просыпается и тяжело дышит в комнате с опущенными шторами; ее сердце бешено колотится от внезапного кошмара. Она садится на край кровати, откидывает белые мешающиеся волосы назад, но пряди все равно выбиваются и лезут на глаза. Эльзу это раздражает, и резким движением она снимает тонкие перчатки с рук, отбрасывая их далеко в подушки. Ни тяжелые двойные шторы, ни минимальное количество зеркал (одно с внутренней стороны шкафа) не помогают ей не видеть себя в ночной темноте. Даже во тьме она видит очертания предметов и как дрожат ее собственные ладони. Ладони. Ладони с длинными аккуратными пальцами, идеальными ногтями, сухой белоснежной кожей. Эльза часто сжимала и разжимала пальцы и представляла, как движутся кости и суставы под этой тонкой кожей, как бежит горячая кровь по этим голубо-зеленым венам; она рассмотрела каждый сантиметр, миллиметр этих чудесных ладоней, каждую пору. Эльза ненавидела каждый их миллиметр. Каждый миллиметр себя. Не отворачивайся от огромных зеркал в бесконечных залах, не старайся подобрать перчатки до локтя в тон к своим чудесным платьям, не растирай в руках ветки лаванды, чтобы успокоиться, и не старайся делать вид, как будто все хорошо. Ты все равно найдешь зеркало и будешь так долго всматриваться в свое отражение, свое ненавистное тело, свое ненавистное лицо, что сядешь на пол и пальцами зажмешь себе рот, беззвучно рыдая, чтобы никто не услышал ни звука. Кусаешь от отчаяния свою ладонь. Потом ты посмотришь на себя (идеальная прическа идеальное платье прямая осанка аккуратные жесты) и растреплешь волосы, скрипя зубами и почти воя от боли внутри тебя. Это твое тело. Твоя худая талия. Руки. Лицо, слишком красивое для такой, как ты. Ключицы. Плечи, слишком прямые, не прогибающиеся под тяжестью твоих чувств, что ты испытываешь каждодневно, ненависти, что растет с каждой секундой все больше и больше, жизни, которая недостойна тебя. Ты не понимаешь, как этот позвоночник еще не сломался от всего, что на тебя обрушилось, и пальцами надавливаешь на каждый позвонок, проверяя, что ты еще жива и твое тело будет работать для тебя дальше. Ты будешь рыдать и смотреть на себя настоящую, такую слабую, хрупкую, беззащитную, чуждую всему миру, чуждую самой себе, сидящую на мраморном полу и кричащую в пустоту. А потом ты встанешь, поправишь платье, и, глядя только в пол, пойдешь дальше ненавидеть себя. Эльза ищет свои потрескавшиеся губы, проводит рукой по своей шее, к плечу, выцарапывает на своей коже бесконечные восьмерки, пальцами вдавливается в кожу на внутренней стороне ладоней, переплетает их, пытаясь зацепиться за что-нибудь ногтями. Она старается не думать сейчас. Только не сейчас, не наедине с собой, ночью, не в этой пугающей темноте, не в этой комнате. Эльза старается думать как можно меньше, но все выходит наоборот - она думает так много, так много и обо всем, что ее окружает, что происходит в этих комнатах и за их пределами, о внутренней и внешней буре, что кружится голова. Эльза закрывает глаза и выдыхает. Тогда ее мать всегда пила с ней горячее какао перед камином в долгие зимнее вечера, и однажды, в такой момент, когда Эльза случайно пролила кипяток, ей было очень больно. Она гуляла по полям, и от запаха весенних цветов ей было радостно. Прикосновения отца были мягкие и заботливые, когда он укрывал ее пледом. Тогда было ощущения бесконечности дня, новые открытия в виде случайных совпадений или внезапно навалившихся знаний, веселые шалаши из одеял, в которых они вместе с Анной залезали, когда наступала ночь, сладкий запах свежеиспеченной выпечки по утрам в коридорах и суматоха от встреч с новыми людьми. В праздники или будни - она натыкалась на новых людей постоянно, много шутила, всегда дольше всех задерживалась на улице, аккуратней всех ела, искренней улыбалась. Сейчас случайно проливает кипяток и не чувствует ничего. Эльза устала чувствовать. Эльза не будет чувствовать. Она уходила на самый далекий причал. Она проводила сутки вдали от дома, засыпая под звездами и вдыхая аромат трав, пока вдалеке слабо кричали ее имя. Открыв для себя мир книг, она все свое время проводила в огромной библиотеке, не обращая внимание на затекшие ноги - лишь бы больше, больше прочесть, узнать, углубиться в этот неизведанный мир, расколоть чувства внутри себя, чтобы тут же опуститься на их самое дно, на самое дно бушующей бури; проживать вместо своей жизни - жизни персонажей, исследовать их чувства и эмоции, переплетения сюжетов и неожиданные интриги. Она учит языки, она исписывает пергаменты в числах, поэмах и письмах самой себе. Она изучает небо. Она готовит пироги на жаркой кухне. Эльза всего лишь хочет узнать, что есть еще, помимо этого ноющего чувства, этой острой, холодной боли внутри. Это нужно как воздух. Это обязано было заменить воздух. Но ничего не происходит. Эльза не знает, сколько сейчас времени, но ей и не нужна минутная точность - времени слишком много до того, чтобы одеться и начать делать хоть что-нибудь. Она обязана себя занять, убить под гнетом работы, знаний, дел, которых никогда в этом замке не бывает мало. Слишком много до того, чтобы надеть какую-нибудь одежду, заплести волосы в косу, показывать на лице заинтересованность жизнью, внимание, заботу, и говорить те слова, которые люди хотели бы услышать. Угождать другим, забывать о себе. Не дать им узнать. Молчать. Можно замечать в людях мелочи, чтобы занять себя. Вот Хан, милый мальчик-паж (помятая куртка - отлынивал от работы и долго играл со знакомыми детьми в саду). Вот кухарка (новая прическа - обручилась с женихом, слишком много болтает с кровельщиком, каждую субботу встречается с сестрой в парке чтобы не умереть от скуки). Вот Флита (порезалась об отколотый край вазы, но Эльзе больнее, намного больнее, в миллиарды раз больнее). Она обследовала все комнаты,все закоулки и потаенные двери, ей больше нечего узнавать. Она узнала этот мир из дерева, мрамора, золота, сверкающих камней и запахов красок, и ей материально больше нечего узнавать нового. Это успокаивает, потому что скучно. Каждый день - это повторение предыдущего + щепотка боли посильнее. "Не позволь им знать" Эти слова Эльза видит в корешках книг, в пустой тарелке на обеденном столе, в глазах людей, в отражениях и бликах. Это заветная тайна, клятва, истина, которую она похоронила на самом своем дне. "Не позволь ей знать" Неделю назад она быстро шла по коридору. Мимо дверей, мимо людей, мимо открытой двери комнаты Анны. Она остановилась и, сглотнув, повернула голову. Анна спала на кровати, улегшись на животе и обнимая одной рукой подушку. Ее вторая рука свисала и почти касалась пола. Короткий рукав платья обнажил плечо. Юбка сбилась и была изрядна помята. Эльза остолбенела. Потом - пулей влетела в комнату. Потом - сжала кулаки в области груди. Перед ней лежала Анна, спящая Анна, живая Анна. Тепло исходило от ее умиротворенной позы, от сонного дыханья, от русых волос, которые под солнечными лучами словно горели рыжим цветом. Это была ее Анна, и Эльза осторожно уселась рядом с ней. Она впивалась глазами в складки, стараясь запомнить, как струится эта тонкая ткань, в эти открытые руки с нежной розовой кожей. В этот момент не было ничего: страх, сомнения, боль, самоненависть - все в секунду ушло и теплое чувство разливалось по телу Эльзы, обжигая ее. Теперь ее уничтожал не холод. В этот момент не было звуков. Эльза не слышала даже биение своего сердца. В этот момент не было ни-че-го. Птицы остановились в полете, звезды гасли одна за другой, двадцатиметровые волны в океане переходили в штиль. Крик превращался в пыль. Шепот никогда не существовал. Вся вселенная взорвалась и успокоилась внутри Эльзы. Секундная мысль поразила ее, она сняла перчатку и взяла прядь, спадающую на глаза у этого спящего создания, и отвела за ухо так нежно, насколько умела. Секунда, вмещающую в себя целую вечность. Эльза смотрела на свою руку, прикоснувшуюся к этой мягкой золотой пряди, и ее заполняло новое отчаяние. Она хотела обнять эти плечи, проводить рукой по этим волосам, сидя на полу перед камином, перебирать запутавшиеся пряди и вдыхать этот знакомый аромат беззаботности, уверенности и радости вечно. Она так неистово захотела просто сказать все, что чувствует, не обрекать себя на повторное одиночное существование, просто сказать, своим настоящим голосом, разрыдаться или наорать, но выпустить себя наружу. Раз ей дан голос, чтобы говорить, так почему же она не может произнести нужные слова? Она хотела довериться Анне, дать знать, что она нуждается в спасении. Она хотела прижаться к ней и выплакать последние слезы - чтобы это чувство больше не возвращалось, выплакать наружу всю себя. Она хотела обнять ее, чтобы почувствовать рядом это горячее дыханье и раствориться в нем полностью; медленно очертить линию ключиц, и, поднимаясь выше, к шее, просчитать удары ее учащающегося пульса, когда Эльза другой рукой обведет пальцами мягкий контур ее губ и мягко надавит на них для предстоящего поцелуя. Пожалуйста, пусть будет так. Но все не так. И Эльза не может. Потому что ее красота может приносит боль. Она может приносить смерть. И Анна может не понять. "Не подходи ко мне!". Разбитые вещи. Отвращение и испуг в таких знакомых глазах. Захлопнутая дверь и побег от нее. Такой чудовищной, неправильной, ненужной нее. Эльза недостойна. Эльза должна защищать Анну от самой себя. Эльза выходит из комнаты и бежит к себе от себя. Эльза знает, что с этого момента все будет гораздо хуже, хотя так отвратительно ей уже давно не было. Когда наступает сильная пурга, она выходит из замка незамеченной. Она бежит по склону, где ее крики растворяются в атмосфере, и не может прийти в себя, чтобы просто создать иллюзию той жизни, которой она жила в последнее время. Колющий ветер вместе с ледяным снегом несется ей навстречу и безжалостным потоком проникает внутрь ее рыдающего горла, застилает глаза, холодом обжигает ее кожу на плечах и руках, у нее подгибаются колени от уровня сугробов, немеют ноги, но она все рыдает и кричит, чтобы наконец познать ограничения своего голоса, узнать, насколько она способна задыхаться от собственного ничтожества. О нет, она еще способна чувствовать, она всегда будет чувствовать. Но Эльза больше не хочет так умирать. Она устала от таких оков. Эльза встает с кровати и ходит по комнате. Она не знает, сколько она провела вот так, сидя в темноте, да и впрочем, это не важно. Это никогда не закончится. Она может ходить от стены к стене, кричать от страха или молчать - но ничего не изменится. Не будет шага вперед. Спасения не будет никогда. Эльза выпрямляет спину и шепчет: "Пожалуйста, только спаси нас". "Пожалуйста".