Любимого шторы только красят!

Очередной Каунтдаун подходил к концу, ведущие опрашивали участников групп об их планах на будущее. Рё отвечал рассеяно и невпопад, мысленно пребывая за кулисами — ему кровь из носу нельзя было упустить одного из своих коллег. В кои-то веки судьба свела группы на одной сцене, и Рё решил воспользоваться знаком свыше. Тем более, что через два дня ему надо возвращаться в Осаку. Шумная толпа хлынула за кулисы, смеясь, вздыхая, переговариваясь, то разбиваясь на мелкие ручейки, то снова сбиваясь в кучу. Рё, уже в который раз проклиная свой мелкий рост, вертел головой и подскакивал, пытаясь высмотреть... Ага. Есть. — Уэда!! От неожиданности Тацуя споткнулся. Воспользовавшись его остановкой, Рё быстро пробился к нему сквозь толпу: — Эй, Принцесса, надо поговорить. Тацуя уже давно не был принцессой. Рыжие волосы канули в Лету вместе с девичьим имиджем, но вот те шторы/занавески/драпировка, в которые его вырядил стилист... Нишикидо с трудом удерживался от того, чтобы не заржать и привычно не плеснуть ядом. Но тогда Тацуя просто развернётся и уйдёт. Или - врежет, развернётся и уйдёт. А этого допускать было нельзя. К его большому удивлению, Уэда без лишних возражений отошёл с ним в сторонку, ожидая, пока схлынет пёстрая масса айдолов. Оставшись наедине, Рё повернулся к Тацуе: — Слушай, я ... это... Признание в любви никак не хотело слетать с его языка. Потому что...Блин, это же Уэда! Нескладный, неловкий гадкий утёнок со странностями! Феи? Серьёзно? Не духи, не призраки, не гоблины, в конце концов! Феи! И хватило же мозгов ляпнуть о таком на всю страну! Рё едва ли давал себе отчёт, что его бесила подобная беспечная наивность коллеги, служившая ему надёжным щитом. В их бизнесе нужно следить за языком, а не выдавать самое сокровенное, даже если это... Феи, ксо! Потому-то и травил Нишикидо своего инфантильного коллегу — чтобы заставить реально посмотреть на мир, выбросить очки, суметь постоять за себя... А сейчас он переминается перед ним с ноги на ногу, пялясь на уморительный сценический костюм, разрываемый желаниями. Но вредная натура была побеждена, и Нишикидо таки выдавил из себя: — В общем... я люблю тебя, Химэ. И напрягся, ожидая какой угодно реакции. Вплоть до удара по зубам. Но... Тацуя расхохотался. Громко, заливисто, аж до слёз на глазах. — Теряешь хватку, Нишикидо. Хлопнув Рё по плечу, Уэда, смеясь, удалился. Бессильно сжимая кулаки, Рё почти с ненавистью смотрел ему вслед: "Вот оно как ... Ну, ладно". — Тат, где ты задержался? У нас сегодня вечеринка, помнишь? — Да меня Нишикидо отвлёк. Удивлённый воцарившейся тишиной, Тацуя поднял голову — одногруппники и Томохиса как-то странно на него смотрели. — И чего же он хотел? Уэда взмахнул рукой: — А то вы не знаете эту язву! Придумал новую шутку — признался мне в любви ... Ребята, а чего это вы так смотрите на меня? Томохиса осторожно произнёс, чувствуя, что правильно лезет не в своё дело: — Вообще-то, это не шутка, Рё действительно любит тебя. Тацуя, успевший снять часть драпировок, пораженно замер: — Любит? Этот? Меня? Да ладно! Парни переглянулись и дружно вздохнули. Томо, на правах близкого друга Нишикидо, снова заговорил: — Он готовился к этому моменту. Всем нам успел надоесть, выспрашивая о твоей возможной реакции и прося о помощи. И знаешь, он должен был поехать с нами, но, кажется, просто не выдержал. Переволновался. Наблюдая за сменой эмоций на лице друга, Казуя произнёс, намекая на нечто важное: — Вот он, твой шанс. Остальные зашевелились: — Эй, мы чего-то не знаем? Но Каме продолжал пристально смотреть на Тацую. И под этим взглядом Уэда попятился: — Ребята, я вас догоню! И выбежал из комнаты. Все ушли, оставив Рё одного валяться на диване. Он уже сменил концертный костюм на обычный, но уходить не спешил — ему надо было подумать. Образ хохочущего Тацуи никак не выходил у него из головы. Разумом Рё понимал, что заслужил такую реакцию, но вот чувства так и кипели, особенно — оскорблённое самолюбие. Весь в раздрае, не зная, что думать и как реагировать, Рё раздраженно грохнул кулаком по спинке дивана. — Ксо! В ту же минуту дверь в комнату открылась, и в неё буквально влетел запыхавшийся Тацуя. Осмотрев комнату, он облегчённо выдохнул: — А, ты тут? Хорошо. Вскинув бровь, Рё посмотрел на полуголого Тацую, задержав взгляд на его прессе, а потом грубо спросил: — Ну и какого хера тебе тут надо? "Небось позлорадствовать прибежал!" Теперь уже Тацуя замялся, остерегаясь реакции Рё. Но, тем не менее, он признался, теребя бахрому и не смотря на Рё: — Я хотел сказать...ну... ты мне нравишься. — Чего?! Разозлившись, Нишикидо вскочил и схватил Уэду за плечи. И зашипел взбесившейся коброй: — Издеваться вздумал?! И плевать, что если Уэда двинет в зубы, то он эти зубы в кармане унесёт! Но... Ощущение тёплых, мягких губ было потрясающим. Рё закрыл глаза, наслаждаясь этим даже не поцелуем, а лаской. И чувствовал, что злость на любимого бесследно улетучивается, но так легко сдаваться не собирался. — Отсоси мне! Глядя в расширенные глаза Тацуи, Рё повторил: — Отсоси мне. Тогда я тебе поверю. И Уэда снова его удивил. Не отшатнулся, не ударил, не сбежал. А медленно опустился на колени и коснулся ширинки Рё. И Нишикидо не выдержал. Рывком поднял Тацую, крепко обнял и зашептал, смаргивая непрошеные слёзы: — Прости меня! За это испытание, за мои слова, за всё! Я люблю тебя, Уэда!.. Дай мне шанс, прошу! Тихий вздох и улыбка в голосе: — Хорошо, язва ты кансайская... А на вечеринку они так и не попали. У них был свой праздник.