Куда ведут все дороги

Есть вещи, которые просто случаются в свое время. Как первый вдох младенца или распускающийся бутон. Они происходят потому, что должны произойти. В конце концов, все дороги ведут в Рим, не так ли? Это происходит впервые в тот день, когда они теряют номер. И Риз молча заходит в библиотеку, непривычно небрежным жестом скидывает пальто, застывает на месте, глядя на Финча. Их молчание слишком плотное и осязаемое, предгрозовое, почти искрящееся. На рубашке Джона слишком много крови – жертвы, убийц. Она заставляет ткань липнуть к животу и груди и это ощущение изощреннее многих пыток. Финч читает в потемневших глазах сплав вины и обвинения. Это «Эй, Гарольд, я собирался спасать невинных людей, а не смотреть, как они умирают» и «Я не успел, прости». Эта болезненная тишина разъедает их кислотой, растворяет в себе. Финч хочет отвести взгляд, но не находит сил, ощущает необходимость что-то сказать, но не находит слов. Наверное, подходящих слов не существует. Когда Джон медленно подходит к сидящему Гарольду и опускается перед ним на колени – это что-то почти естественное. Необходимое. Становится легче дышать и тело понемногу возвращает контроль над собой. Молчание из яда становится лекарством и железные обручи внутри слабеют, расходятся по швам. Гарольд может без труда процитировать десяток афоризмов о неизбежности жертв. Или привести статистику спасенных и потерянных номеров. Или просто сказать: «Вы ни в чем не виноваты, мистер Риз, ни в чем». Вместо этого он молча кладет руку на плечо Джона и закрывает глаза. Собственно, так все и начинается. Это просто еще одна маленькая традиция. Иногда человеку-в-костюме не нужно следить за очередным номером или участвовать в перестрелках, а человек-в-очках, пользуясь свободным временем, совершенствует их легенды, создает иллюзию жизни на страницах социальных сетей, оплачивает несколько незначительных счетов с банковских карт на подставные имена… Тогда Джон садится на пол, у ног Финча, и наблюдает за его лицом, за бегающими по клавиатуре пальцами и сменяющими друг друга страницами на мониторе. Это на редкость спокойные минуты, когда гроза Нью-йоркской преступности может позволить себе расслабиться и просто вслушиваться в гудение компьютеров, стук клавиш и дыхание Финча. Или, иногда, когда Гарольд устало откидывается на спинку и привычным уже жестом касается плеча Джона, тот осторожно накрывает его ладонь своей, ласкает большим пальцем запястье… Ведь, в итоге, все дороги Джона Риза ведут его к Гарольду Финчу.