IAMX — My Secret Friend
За замерзшими окнами кружились снежные хлопья, быстро приближалось Рождество. Нарастающее напряжение в магическом мире никак не омрачало праздничное настроение в Хогвартсе: Хагрид уже притащил двенадцать елок для украшения Большого зала, гирлянды остролиста обвили перила лестниц, а в коридорах развесили пучки омелы. Старая традиция, всегда заставлявшая Джинни краснеть, побуждала студентов поддаваться романтичной атмосфере. Романтичной? В толпах, которые оказывались рядом с Гарри, всякий раз когда он проходил мимо омелы, ничего романтичного не было. И в бесконечных обжиманиях Лаванды и Рона — тоже. Зато Блейзу эта традиция очень нравилась, и он никогда не упускал шанса показать это Джинни. Чаще — губами, на ее губах. После встречи на Астрономической башне с Малфоем она почти не разговаривала. Их общение в большинстве своем состояло из взаимных формальностей. Благодаря этому негласному договору, она уже могла написать книгу о том «Как испепелить Драко Малфоя взглядом» и издать ее в трех томах. Они вели себя совсем как Рон с Гермионой. Рон, все еще ходивший с ссадинами на руках (Джинни смеялась до коликов, когда Гарри рассказывал ей об инциденте с атакой птиц), считал своим долгом игнорировать Гермиону. Она же отказывалась даже находиться с ним в одной комнате. Постоянное присутствие Лаванды только ухудшало ситуацию, и Джинни искренне сочувствовала подруге. Она прекрасно знала, как сложно порой любить Рона Уизли. Несмотря на это, Джинни готова была поспорить, что однажды все закончится тем, что они будут вместе. В смысле, Рон с Гермионой, а не она с Малфоем. Джинни резко захлопнула книгу. Почему-то ей показалось, что мысли о Малфое, пропечатавшись, могут остаться на этих страницах. Наспех собрав вещи, она отправилась на обед. — Я совершенно забыла о вечеринке Слагхорна, — выдала она Дину и Элизабет, усаживаясь рядом с ними. — В таком случае хорошо, что у тебя уже есть пара, — ухмыльнулась Фоули, надкусывая пирожное с рук Дина. — И нет наряда! — озадаченно заявила она. — Мы можем поискать что-то у меня, — деловито заявила подруга. — Мама так обрадовалась, что Дин приедет к нам погостить на каникулы, что отправила сразу несколько платьев для Рождественского ужина. — Поздравляю! — воскликнула Джинни. — Уверена, ваше знакомство пройдет замечательно. — Я так нервничаю, что начинаю есть за троих, — смутился Дин. — Ох, ты чего! — подбодрила его Джинни. — Лукреция и Маршалл ужасно милые. Но проверку Грима тебе пройти все же придется. — Я уже наслышан о маленьком Гекторе… — Когда дальний кузен Блейза из Италии пытался со мной танцевать, Грим ненароком воспламенил его волосы, — рассмеялась Фоули. — И ты хочешь познакомить меня с ним? — Дин уткнулся в ее плечо, и она приобняла его за шею. — Ты хоть видела, как он порой на меня смотрит? — Я устала прятаться от него в коридорах! — развела руками Элизабет. — В конце концов, ему всего четырнадцать! — Я к этому времени уже успела закрутить роман по переписке с Темным Лордом, — ненароком пошутила Джинни. — Кто знает, кого еще успел поджечь твой брат! — воскликнул Дин. Губы Джинни растянулись в теплой улыбке. В случае с Дином и Элизабет знакомство с родителями казалось чем-то очень логичным и правильным. Но стоило ей задуматься о матери Блейза или, упаси Мерлин, о знакомстве Блейза с ее собственными родителями, как у нее начиналась паника. — Джинни! Вот ты где, — почувствовав руку на своем плече, она обернулась. — Привет, Колин. — Ты уже сдала полугодовое задание Снейпа? — Собиралась занести его после обеда. А что? — поинтересовалась Джинни. — Дашь посмотреть? — Конечно, — она достала из сумки свиток и протянула его Колину. Он быстро прошелся по нему глазами, довольно кивнув. — Слушай, а ты не могла бы пока не сдавать его? — Сегодня последний день приема работы... — Я надеялся, что ты одолжишь мне ее до вечера, — уточнил он, и его губы растянулись в хитрой улыбке: — Тогда я бы мог распечатать твое фото с Гвеног в нескольких экземплярах... — Договорились, — тут же согласилась Джинни. — Только верни его вовремя, а то Снейп меня четвертует! — Спасибо, Джин! — благодарно улыбнувшись, Колин удалился из зала.* * *
— Уйдите нахер с дороги! — раздраженно выругался Драко на ребятню, толпившуюся в холле. С тех пор, как Драко перестал быть ребенком, он ненавидел Рождество. Раньше абсолютное отсутствие настоящего праздника дома — обычно в мэноре устраивали строгий праздничный ужин — Драко мысленно компенсировал обилием материального вознаграждения. Но чем старше он становился, тем сложнее ему было врать себе — никакие дорогие игрушки уже не могли восполнить пустоту в душе, которая, со временем, становилась черствее, превращая Драко в того, кем он всегда мечтал стать — взрослого. Теперь же, когда он находился на пути на другую сторону, все вокруг напоминало мрачный спектакль с отвратительно-яркими декорациями. Везде бегали первокурсники с щенячьей радостью в глазах и оскалом на пол-лица, все радовались, смеялись и болтали о планах на каникулы. Перед его глазами мелькало слишком много любви, счастья, и тепла (мерзости, полоумства и сентиментальности), а еще... Уизли. Да, ее уж точно было слишком много. Драко задел головой слишком низко висящий пучок омелы. Несчастный клочок дерева стал последней каплей несложившегося утра — юноша с яростью содрал растение с мерцающей ленты, попутно проклиная его, Мерлина и того недоумка, который придумал эту традицию. Нет, ну разве не верх идиотизма — вешать горстки веток над головами, чтобы позже безответственно списать на них свое поведение? Мать любила использовать эти венки в качестве декора, но никто из гостей на праздничных ужинах, естественно, как что-то большее это не воспринимал. Драко зашел в Большой Зал и ужаснулся — там было еще больше счастливых лиц, чем в коридорах. А еще много елок, свечей, пятно рыжих волос, мерцающие гирлянды, стоп, рыжих волос? Драко застонал от негодования. Как так получилось, что весь мир решил атаковать наследника рода Малфоев в это для всех прекрасное утро? И как кому-то в голову пришло веселиться, когда он стоял на самом краю, едва держа равновесие, покачиваясь из стороны в сторону? Когда бездействие уже казалось лучшим выходом. Когда боязнь страха превозмогала страх провалиться. Когда провал был равносилен смертному приговору. Драко запил вновь просыпающееся отчаяние обжигающим глотку чаем. Отвлекло. Он перевел взгляд на Уизли — та уже успела поболтать с Поттером и усесться за стол к Фоули. К ней зачем-то подошел какой-то сопляк. Она ему улыбнулась. И откуда ей достается столько внимания? От этой картины Драко невольно сморщился. Мерзкая улыбка, мерзкая Уизли, мерзкие гриффиндорцы и мерзкая дохлая птица в шкафу! Бессвязность собственных мыслей злила, ведь Драко не привык связывать проблемы друг с другом, если только они на самом деле не были связаны. Уизли, мимолетно мазнув взглядом по слизеринскому столу, встретилась с ним глазами. При некотором уходе, она могла бы считаться... привлекательной. Ему пришлось сделать усилие, чтобы прийти к этому заключению. Но это не отменяло того, насколько чертовски она его раздражала. Она, ее глаза, и то, как она отвернулась, словно отмахнувшись от него и его злости. Вот так просто, встала и вышла из зала. «Надо же, даже ушла из-за меня. Какая честь». — Драко? — обратился к нему знакомый голос. — Я вместо него, — сквозь зубы выдавил Малфой, машинально двигаясь на скамейке, чтобы освободить место. — С тобой все нормально? — Пэнси откинула иссиня-черные волосы с лица. — А разве не заметно? — гаркнул Драко, поворачиваясь к ней лицом. — Ладно, поняла. Подай знак, когда Ваше сиятельство будет в настроении, — она уже собралась уходить, когда, будто вспомнив что-то, обернулась: — Родители просили передать, что приглашают вас с Нарциссой на это Рождество к нам. Ничего пышного, скромный ужин в кругу близких. Они уже отправляли приглашение в Малфой-мэнор, но, судя по всему, оно не дошло... — Спасибо, Пэнси, — холодно прервал ее Драко. Что-то в ее лице изменилось. Он не мог точно сказать, что именно, но это заставило его прикусить язык. Он знал, что приглашение было организовано ею — Паркинсоны уже как полгода не были расположены к Малфоям. Раньше хорошие взаимоотношения держались на дружбе Нарциссы и Кассиопеи, но, после ареста Люциуса, Паркинсоны, всегда державшие строгий нейтралитет, одинаково отдалились от всех семей, принимавших активное участие в надвигающейся войне. Драко ценил попытку Пэнси как-то скрасить его каникулы, ценил также и то, что она, зная гордость Нарциссы, сделала первый шаг в ее сторону, потому что любила и уважала ее. Поэтому, увидев смесь грусти, непонимания и обиды в ее глазах, Драко тяжело выдохнул. — Правда, спасибо, — уже теплее повторил он. — Я напишу матери сегодня же. Думаю, она оценит твой жест не меньше, чем я. Этих слов Пэнси хватило — она знала друга достаточно хорошо, чтобы услышать искренность в его голосе, а большего и не стала бы требовать. Она подошла к столу и обняла Малфоя со спины. Драко улыбнулся ее порыву сентиментальности. Раньше Пэнси вспыхивала при каждом намеке на ее излишне избирательную нежность, направленную зачастую только на Малфоя. — Пусть думают, что хотят, — прошептала она, заметив на себе острые взгляды сокурсниц. — Главное, что мы знаем правду. А правда состояла в том, что они с детства неосознанно тянулись друг к другу в надежде восполнить то, чего у обоих никогда не было — настоящей семейной любви. Малфой положил свою руку на ее запястье, намекая, что уже пора отпускать. И она отпустила. Мягко поцеловала его в щеку на прощание и почти мгновенно скрылась за поворотом. Драко опять тяжело выдохнул. Отвлекся — и хорошо. Теперь пора идти в Выручай-комнату...* * *
Тео медленно застегивал пуговицы слегка помятой рубашки, внимательно наблюдая за своим отражением. Из-за его спины показалась Дафна — она небрежно откинула волосы со своего румяного лица и осторожно расправила его воротник. Нотт лишь вопросительно склонил голову, наблюдая за тем, как Гринграсс прижалась щекой к его спине, обвивая его пояс руками. Что во фразе «никаких обязательств» ей не было ясно? — Давай без этого, — холодно произнес он, снимая с себя ее руки. Дафна состроила благородно-кислую мину, недовольно пожав плечами, и вернулась обратно в постель. Тео ухмыльнулся ее типично-блядскому жесту. Порой ему было брезгливо смотреть на нее даже через отражение — такую заурядно уродливую изнутри, и такую красивую снаружи. — То есть на то, чтобы трахаться два часа кряду, у тебя выдержки хватает, а потерпеть минуту объятий без демонстрации своей закомплексованной душонки — это уже слишком? — недовольно прошипела Дафна, растягивая губы в едкой улыбке. Нотт лишь бросил на нее предостерегающий взгляд через зеркало, потянувшись за галстуком. — Знаешь, Тео, смерть твоей матери уже давно перестала оправдывать твое скотское поведение, — с горечью продолжила Дафна. — Хватит наказывать каждую встречную девчонку за то, что мамочка не успела достаточно пообнимать тебя в детстве. Он замер от неожиданности. Отсчитал секунды в голове, подавляя вспышку жгучей ярости и обиды в груди, и сделал глубокий вдох. — Дафна, милая, сделай мне одолжение, — он обернулся к ней, туго затягивая форменный галстук, — закрой свою пасть и никогда больше не говори о моей матери. Гринграсс промолчала, и Тео обрадовался возможности больше не слышать звука ее голоса. Как она смела говорить о его матери? Она не была достойна даже волоса с ее головы. Мама. Элейн Амелия Берк. Теплота ее имени разлилась по его венам. Даже в своей голове он никогда не мог называть ее по отцовской фамилии. Все воспоминания о ней, что Тео годами собирал у ее друзей по крупицам, отсылали его к ее девичьей молодости, полной красок и жизни. В них она беззаботно, но всегда утонченно смеялась, взмахивала от восторга руками, кружилась, шелестя пышными тканями в танце. Он никогда не видел этого в их семейных портретах, где она учтиво стояла рядом с его отцом. На них Элейн была совершенно померкшей, как и с годами выцветшая краска с палитры когда-то известного живописца. Тео подумал, что ему стоило бы стать старостой, просто чтобы была возможность перевезти портрет матери в свою персональную спальню в Хогвартсе. Тогда она бы могла смотреть на него с тем же юношеским блеском в глазах, и ее лицо, обрамленное легкими светлыми волнами, всегда бы ему улыбалось. Тео с горечью оглянулся на девушку в кровати, до боли похожей на мать с портрета из его воспоминаний. Это сходство, которое было невозможно игнорировать, порой сжирало его изнутри. Как она могла так предавать свою красоту? Так очернять, так марать ее своей безрассудной доступностью. — Доброй ночи, — бросил напоследок Нотт, ведь воспитание не позволяло ему уйти не попрощавшись. За всю жизнь отец научил его трем вещам: первое — всегда уметь получать то, что хочешь; второе — знать всему цену, особенно — словам; и третье — никогда и никому не позволять собой управлять. Последний пункт, видимо, распространялся на всех, кроме Темного Лорда. Ему, по мнению отца, было позволено управлять всеми без исключений. Забавно, но что делать в случае, если он загремит в Азкабан за бойню в Министерстве Магии, отец так и не успел рассказать. Тео ненадолго замер, прислушиваясь к неровному стуку женских каблуков, и позволил любопытству взять верх, последовав за звуком. Когда свет факела мимолетно прошелся по изящной фигуре, Нотт моментально понял, кого занесло в подземелья. Сложно было не узнать этот исключительный отблеск ярко-рыжих волос. Тео довольно ухмыльнулся, но не выдал своего присутствия. Ловить ее посреди коридора сейчас было бы слишком просто. Мысль о том, что жертва сама придет в его сети, нравилась ему куда больше. Он без особых усилий все просчитал — в данном случае цвет ее факультета определял тактику его поведения. Нотт бесшумно достал палочку из кармана мантии и направил его в сторону женской фигуры. Тихо прошептал заклинание, призывая палочку волшебницы из ее кармана и тут же спрятался за поворотом. На секунду шаги в конце коридора замедлились, но спустя пару мгновений возобновились снова. Так-то лучше. Тео не любил, когда что-то нарушало его правила, а эта чертовка и так исчерпала свой лимит в прошлом году. Мало того, что она опозорила его перед коллегами по Инспекционной дружине, так она еще вбила кол в их дружбу с Малфоем. Именно она была виновата в том, что он остался один в скандале с Министерством, вынужденный заниматься делами отца с бесчисленным количеством запуганных адвокатов. Именно она была виновата в том, что Драко с Нарциссей отстранились от него, бросив его на съедение прессе. Именно она — и ее блядские друзья — была виновата в том, что делишки его отца теперь висели над ним грозной тенью. Нотт собирался вернуть ей должок еще в начале учебного года, но рыжая бестия так далеко запустила свои ядовитые корни, что успела пробраться даже в его собственный дом — в слизеринское братство. Поэтому, увидев ее одну в ночном коридоре, он почувствовал единственное желание — отомстить, завладеть, наказать. Тео улыбнулся с видом человека, который хорошо знал, что делал. И теперь, когда он решил не отступать назад, оставалось лишь ждать. И он наслаждался каждой минутой этого ожидания.* * *
Джинни лежала с Гермионой на кровати, разглядывая трещинки в потолке ее комнаты. В прошлом году они часто вот так лежали вдвоем — занятия в Отряде Дамблдора заметно их сблизили. Но после битвы в Отделе Тайн они резко отдалились: глупо и совсем не по-гриффиндорски — готовиться к опасности плечом к плечу, и разойтись, когда случилось настоящее горе. — Чей это подарок? — спросила Джинни, указывая на красиво украшенную коробку, лежащую на столе. — Мама прислала платье на вечеринку Слагхорна. Она, как всегда, взволнована по этому поводу больше, чем я сама. Я стараюсь радоваться, что она не устроила то же самое, что и два года назад, — усмехнулась Гермиона. — Кстати, с кем ты в итоге идешь? — Еще не знаю... Все еще выбираю между Смитом и МакЛаггеном, — собравшись с духом выпалила Гермиона, так, словно созналась в ужасном деянии. — Неожиданно, — неуверенно сказала Джинни, и, заметив кислую мину на лице подруги, добавила: — Ладно, у тебя отстойные варианты. Но и в этом есть свой плюс: красивые идиоты идеально подходят на роль возмездия. Даже не знаю, кого из них Рон ненавидит больше. — Да уж! — смутилась Гермиона. — Не могу дождаться отъезда на каникулы. — Может, ты хотя бы на несколько дней заедешь в Нору? — спросила Джинни, перевернувшись на бок. — Я бы с удовольствием, Джин, но я возвращаюсь прямо перед началом занятий, так что... — Так что я остаюсь с Флер одна, — закончила за нее Уизли, обреченно перекатываясь на спину. — Ну, почему, там ведь будет еще Гарри, — попыталась воодушевить ее Гермиона. Джинни промолчала. Дверной стук позволил ей избежать продолжения разговора, который принял неловкий характер. — Войдите! — приподнявшись на локтях, откликнулась Гермиона. Из-за двери показалась Ромильда: — Привет, — обратилась она к девочкам. — Джинни, тебе Колин просил передать, сказал, что это очень срочно, и что тебе стоит поторопиться со сдачей. Очень извинялся за такую задержку. — Точно... Спасибо большое, Ромильда! — Да не за что, — она положила стопку пергаментов на кровать и скрылась за дверью. — Что это? — спросила Гермиона. — Полугодовое задание Снейпа. Уже успела забыть, что одолжила его Колину. Мне пора, — Уизли соскользнула с кровати и вышла из комнаты. В подземельях было холодно и отдавало запахом сырости. Словно волшебники, обитавшие в них, слишком привыкли, чтобы утруждать себя бытовой магией. Джинни недовольно куталась в мантию, раздумывая о том, что, по крайней мере, это объясняло, почему у местных жителей за столько лет души заледенели до самых костей. В дали полумрака неожиданно раздался неразборчивый скрежет, и девушка резко обернулась, по привычке выискивая фигуру Малфоя в пустом коридоре. Ничего. Решив, что ей показалась, она растерянно поспешила к личному кабинету Снейпа. Джинни остановилась перед деревянной дверью, готовясь встретиться с упрямым, мрачным взглядом профессора. Снейп всегда был с ней очень строг, но при этом заметно учтив: словно в глубине души относился к ней лучше, чем к прочим студентом, но прятал это за дополнительным слоем придирок. Сделав глубокий вдох, она осторожно постучала в дверь. — Войдите, — манерно протянул низкий, вкрадчивый голос. — Здравствуйте, профессор. — Добрый вечер, мисс Уизли, — Снейп стоял к ней спиной, выискивая что-то на стеллаже, заставленном сотней книг. — Что заставило вас прийти в такое позднее время? — Я… хотела бы сдать свою работу, сэр, — замялась Джинни, смущенно показывая стопку пергаментов, когда он оглянулся. — Что вам мешало сделать это в более подходящее время? — он недоверчиво изогнул бровь. — Я видел вас за этой работой еще неделю назад в библиотеке. «Он видел меня в библиотеке?». — Простите, я... заснула после тренировки и пришла как только проснулась. — То есть это никак не связано с тем, что мистер Криви заявился в мой кабинет со свеженаписанной работой пятнадцать минут назад? — строго уточнил он. — У Колина часто бывают проблемы с организацией своего времени, — Джинни невинно пожала плечами. — Позвольте поинтересоваться, что же такого важного вам снилось, что вы почти опоздали со сдачей полугодового задания по одной из основных дисциплин? Джинни опешила, выдавая первое, что пришло ей в голову: — Ничего, просто... лилии... в мамином саду. Снейп с грохотом вернул книгу обратно на полку. Казалось, если бы она сказала правду о том, что каждую ночь она снова и снова оказывается в Министерстве — он и то отреагировал бы не так недовольно. — Можете сдать ваше эссе. Джинни напряглась от его внезапно сменившегося тона, но все же сделала несколько уверенных шагов ему навстречу. — На стол, — пояснил Снейп. Джинни кивнула и, поворачиваясь к нему спиной, положила эссе поверх высокой стопки других работ. — Спасибо, — поблагодарила она его. — В следующий раз, мисс Уизли, потрудитесь сдать работу не за десять минут до отбоя. Я надеюсь это вполне очевидно, что я сделал исключение, приняв вашу работу. — Да, профессор. — Ступайте в спальню, — он поднял на нее свои черные, как уголь, глаза. — На вашем месте я бы не задерживался. Вам нечего делать в подземельях так поздно. — До свидания, профессор. — До свидания, мисс Уизли. Джинни с облегчением вышла за порог кабинета. Удивительно, что Снейп ограничился коротким предупреждением. Она ожидала штрафа в несколько баллов с факультета, или хотя бы штраф в балл с работы. Но вместо этого он пожелал ей не задерживаться. «Очень учтиво с его стороны», — подумала Джинни и неспешно направилась вдоль коридора. Мягкий свет факелов отбрасывал причудливые тени, дрожащие в такт ее мерным шагам. Уизли уже собиралась повернуть направо, в сторону лестницы, когда столкнулась с кем-то, кто был гораздо выше и... крепче нее самой. — Мерлиновы кальсоны! — от неожиданности она чуть не подпрыгнула на месте. — Любите же вы, слизеринцы... — мысль резко оборвалась, стоило ей поднять взгляд. Образы против воли начинали всплывать в ее подсознании, накладываясь один на другой. Джинни замерла в оцепенении. — Ну, привет, Уизлетта, — кривя губы в ухмылке, протянул Нотт.* * *
18 июня, четыре месяца назад.
— Джинни! — где-то слева послышался голос Невилла. — Беги! Она не успела заметить, как кто-то подкрался к ней сзади и резко обхватил ее руками. Тяжелая ладонь закрыла ей рот, не давая кричать о помощи. Джинни подстерегла момент, когда Уоррингтон ослабил хватку, и ловко воспользовалась им, чтобы выскользнуть из его рук. Она уже почти добежала до палочки, когда на ее пути появилась Булстроуд: та смотрела на нее с противной, едкой ухмылкой. Взгляд Джинни судорожно метался по пространству коридора, пока она оценивала свои шансы и рассматривала все возможные варианты. Быстро проскользнув мимо Булстроуд, она резко схватила палочку, но слизеринка крепко вцепилась в ее запястье. — Ну-ка, открой ротик, а, Уизли? — только подошедший к ним Нотт говорил так, словно заманивал мышку в свою мышеловку. Джинни заметила, как лицо Рона побагровело от злости, но вскоре Нотт склонился прямо над ней, загораживая собой все остальное пространство коридора. Она крепко сжала губы, но его пальцы с силой затолкали кляп ей в рот. — Твою мать, — завопил Нотт, и Крэбб с Гойлом, стоявшие позади него, дружно загоготали. — Что вы ржете?! Она укусила меня! — Кажется, она тебе не по зубам, Тео, — оскалилась Булстроуд. — Драко бы умер со смеху, — хрюкнул Крэбб. Джинни внимательно всмотрелась в лицо Нотта: легкий румянец внезапно проявился на его щеках, словно во всей этой ситуации было что-то по-настоящему постыдное и оскорбительное для него. Словно мнение Малфоя, в отличии от мнения Крэбба, Гойла и Булстроуд, правда для него что-то значило. Тень обиды проскользнула по его лицу, но тут же спряталась в тугой линии сжатых губ. — Драко будет совсем не до смеха, если мы не доставим этих, — Теодор угрюмо кивнул в ее сторону, — в кабинет Амбридж. Хотите испытывать его терпение или займетесь делом? Булстроуд заметно усилила хватку на плечах Гермионы и, нахмурившись, принялась толкать ее дальше по коридору. Крэб и Гойл, переглянувшись, последовали ее примеру, уводя Луну и Невилла. — В чем дело, Тео? — усмехнулся Уоррингтон, становясь рядом с Ноттом. — Боишься, как бы Драко не донес папочке, что ты недостаточно хорошо вживаешься в роль Пожирателя? Джинни и Рон мгновенно встретились взглядами, внимательно прислушиваясь к разговору. — Следи за тем, что несешь, Кассиус, — холодно отчеканил Нотт, крепко сжимая пальцы на плече Джинни. — Кто знает, что я могу донести своему папочке. Уоррингтон надменно усмехнулся, но Джинни заметила проблеск испуга в его глазах. Нотт слегка встряхнул ее за плечи, подталкивая вперед. — Двигай ногами, — прошипел Уоррингтон, с силой пиная Рона в спину. До кабинета Амбридж они дошли молча. — Всех изловили, — гордо заявил Уоррингтон, грубо выталкивая Рона на середину комнаты, — а этот, — он ткнул в Невилла толстым пальцем, — хотел помешать мне поймать ее, — он указал на Джинни, — так что я и его прихватил. — Замечательно, просто замечательно, — пропищала Амбридж, уставившись на извивающуюся Джинни. — Похоже, Хогвартс скоро освободится от всей семейки Уизли! Малфой громко рассмеялся: все в его виде говорило о том, что он наслаждался сложившейся ситуацией. Наверное, эта маленькая победа над Гарри была его первой гордостью за много лет. Еще никогда в жизни Джинни не чувствовала себя настолько униженной — стоять с кляпом во рту перед всеми людьми, что когда-либо над ней издевались, было настоящей пыткой. Но было в этом что-то комичное, что-то, не позволяющее Джинни относиться ко всему этому всерьез. За долгие часы тренировок в Отряде Дамблдора она привыкла к открытой борьбе с опасностью. Она привыкла к адреналину, вспышкам заклинаний, внезапным ударам из-за спины, которые в последний момент приходилось блокировать силовым щитом. Она привыкла падать, разбивать коленки, получать удары проклятий поддых к концу утомительных тренировок. Но она точно не привыкла ждать и бездействовать. Именно поэтому их стычка в коридоре с Инспекционной дружиной была настоящей. А декорированный спектакль в кабинете Амбридж был больше похож на унылое представление в цирке. Джинни не чувствовала тревоги. Не чувствовала страха. Единственное, что она вообще чувствовала — это то, что у нее затекли руки. Это странное ноющее ощущение в плечах внезапно вернуло ее в осязаемое пространство комнаты, превращая навязчивое жужжание в ушах в голос Амбридж, которая продолжала допытываться до Гарри с расспросами. Джинни оглянулась на своих друзей: Невилл, чье лицо приобретало все более фиолетовый оттенок, трепыхался в лапах Крэбба, а Гермиона тщетно пыталась стряхнуть с себя руки Булстроуд. С разбитой губы Рона, который то и дело пытался растолкать локтями Уоррингтона, капала кровь, оставляя пятна на идеально чистом розовом ковре. Луна, однако, смирно стояла рядом с Гойлом и вяло смотрела в окно, точно ее одолевала невыносимая скука. Джинни понимающе усмехнулась, и рука Нотта на ее плече тут же усилила хватку. Она попробовала оглянуться на него, но в комнату внезапно вошел Снейп — он выглядел почти встревоженным, когда, словно черная тень, стремительно вторгся в розовое пространство кабинета. — Вы хотели меня видеть, директор? — взгляд профессора на секунду задержался на Джинни, но тут же скользнул дальше, в сторону Гарри. — А, профессор Снейп! — воскликнула Амбридж, широко улыбаясь и поднимаясь на ноги. — Да-да, мне нужен еще один пузырёк с сывороткой правды, и чем скорее, тем лучше. — Вы забрали у меня последний пузырек, чтобы допросить Поттера, — Снейп холодно посмотрел на нее сквозь свисающие темные волосы. — Не использовали же вы его весь целиком? Кажется, я говорил вам, что трех капель достаточно. — Но вы ведь можете принести еще? — Амбридж покраснела, и ее голос стал еще более приторным. — Разумеется, — ответил Снейп, туго поджав губы. — Зелье настаивается в течение всего лунного цикла, так что где-то через, скажем, месяц вы сможете его получить. — Через месяц? — взвизгнула Амбридж, раздувая ноздри. — Через месяц? Но оно нужно сегодня! Я только что обнаружила перед своим камином Поттера, который вел переговоры с неустановленными лицами! — Неужели? — протянул Снейп, впервые проявляя слабый интерес к происходящему. Он повернулся и посмотрел прямо на Гарри. — Что ж, меня это не удивляет. Поттер никогда не отличался дисциплинированностью. Это маленькое предательство Снейпа не должно было удивлять, но смутный проблеск надежды, затаившийся ранее в душе Джинни, немного померкнул. Отчего-то ей казалось, что, несмотря на ненависть к Гриффиндору, Снейп должен был понимать, насколько абсурдным было все происходящее. — Я хочу допросить его! — яростно воскликнула Амбридж, и Снейп вновь перевел взгляд с Гарри на ее дрожащее от злобы лицо. — Я хочу, чтобы вы снабдили меня средством, которое поможет мне выяснить правду! Джинни раздраженно закатила глаза. — Я ведь уже сказал, что у меня больше нет запасов нужной вам сыворотки, — невозмутимо ответил Снейп. — Если вы не хотите отравить Поттера — кстати, уверяю вас, что я отнесся бы к подобному намерению с большим сочувствием, — то у меня нет возможности вам помочь. Беда только в том, что большинство ядов действует слишком быстро и практически не оставляет жертве времени на признания. — Я… Я назначаю вам испытательный срок! — завопила Амбридж, гневно сверля профессора взглядом. Тот лишь слегка приподнял брови, словно ее жалкие попытки ему пригрозить его искренне удивили. — Вы намеренно отказываете мне в содействии! Люциус Малфой всегда отзывался о вас с крайним уважением! Какое разочарование! А теперь прочь из моего кабинета! Снейп отвесил ей насмешливый поклон и повернулся к двери. — Бродяга у него в плену! — резко крикнул Гарри, приковывая к себе все взгляды в комнате. — Его держат там, где оно спрятано! Снейп замер с поднятой рукой, уже готовый толкнуть дверь. — Бродяга? — Амбридж жадно переводила взгляд с Гарри на Снейпа. — Какой еще Бродяга? И что там спрятано? О чем это он, Снейп?! Профессор медленно обернулся. — Понятия не имею, — холодно бросил Снейп. — Если я захочу послушать околесицу, я дам вам болтушки для молчунов, Поттер. Кстати, Крэбб, ослабьте немного хватку. Если вы задушите Лонгботтома, начнется бесконечная бумажная канитель. К тому же, мне придётся упомянуть об этом в вашей характеристике, если вы когда-нибудь вздумаете устроиться на работу. Джинни резко оглянулась на Невилла: его лицо, отекшее от удара, сильно покраснело. Крэбб нехотя ослабил хватку, и Невилл сделал глубокий вдох. Ее взгляд вернулся к Снейпу, и она слегка улыбнулась: его лицо было привычно непроницаемо, но Джинни слишком хорошо знала это выражение. Намеренная небрежность в его безразличии выдавала притворство. Снейп был поразительно хорош в своей роли. Он со стуком закрыл за собой дверь, оставив всех присутствующих в еще большем смятении, чем прежде, — Джинни заметила, с каким разочарованием Гарри ссутулил плечи. Снейп был его последний надеждой. — Что ж, прекрасно, — прошипела Амбридж, пока ее грудь вздымалась от бессильной ярости. — Прекрасно… мне не оставляют выбора… это больше, чем вопрос школьной дисциплины… это касается безопасности на уровне Министерства… да… да… Она продолжала несвязно бормотать что-то себе под нос, то и дело переминаясь с ноги на ногу и похлопывая палочкой по своей маленькой, пухлой ладони. Джинни воспользовалась этой заминкой, чтобы оценивающе оглядеть комнату: слизеринцы, казалось, немного расслабились в присутствии Амбридж, к тому же, они, вероятно, как и сама Джинни, немного устали стоять в стороне без дела. Крэбб и Гойл скучающе разглядывали портреты кошек, пока Малфой угрюмо наблюдал за Амбридж. Джинни слегка повернула голову вбок, пытаясь уцепиться за детали периферийного зрения, которые могли бы подсказать ей хоть что-то о положении Нотта. На мгновение ей показалось, что он даже не заметил этого, но уже в следующую секунду Джинни почувствовала его тяжелое дыхание на своей щеке. Комок волнения, смешанный с запахом одеколона Нотта, застыл в ее горле. — Вы вынуждаете меня, Поттер… я этого не хочу, — смелее произнесла Амбридж, приковывая к себе внимание всех присутствовавших в комнате. — Но иногда цель оправдывает средство… Я уверена, министр поймёт, что у меня не было другого пути… Заклятие Круциатус развяжет тебе язык, — негромко закончила Амбридж. — Нет! — воскликнула Гермиона, и Джинни тут же дернулась вслед за ней. — Профессор Амбридж… это противозаконно! Но Амбридж не обратила на них никакого внимания. Ее лицо пылало жадным, до боли знакомым возбуждением. Она подняла палочку, и Джинни принялась вырываться изо всех сил, извиваясь в руках Нотта, но его ладони только крепче сжались на ее плечах. — Хватит! — зашипел Нотт над ее ухом, так, что никто, кроме них, не смог бы расслышать, — Прекрати сейчас же, если не хочешь оказаться на месте Поттера! Но Джинни не слушала его — она не хотела слышать. Напряжение в комнате росло с каждой секундой, когда Гермиона закричала: — Министр не позволил бы вам нарушать закон, профессор Амбридж! — То, о чём Корнелиус не узнает, ему не повредит, — холодно заявила Амбридж, пытаясь прицелиться к Гарри. — Он ведь так и не узнал, что это я прошлым летом наслала на Поттера дементоров, но все равно был очень рад, когда ему представилась возможность его исключить. — Так это были вы?! — ахнул Гарри. — Вы натравили на меня дементоров? — Кто-то должен был действовать, — прошептала Амбридж, и ее палочка замерла, нацелившись Гарри прямо в лоб. — Они все твердили, что надо заставить тебя замолчать… как-нибудь тебя опорочить… но только я одна предприняла какие-то реальные шаги… правда, в тот раз ты выкрутился, Поттер! Но сегодня тебе это не удастся… нет, не удастся… Взгляд Джинни беспорядочно метался по комнате, пока она тщетно пыталась вырваться из рук Нотта. Все это нереально. Это не может происходить на самом деле. Это не может быть правдой. — Круци… Защитный механизм, преследовавший ее с первого курса, заставлял ее отгораживаться от происходящего. Превращал и без того донельзя абсурдно-кукольную комнату в безобидную декорацию. Лица ее друзей, еще недавно видневшиеся четко у нее перед глазами, превращались в слегка размытые, поблекшие образы — не людей, персонажей ее дереализации. — НЕТ! — сорвавшийся голос Гермионы отдаленно доносился до ее сознания. — Нет… Гарри… нам придется сказать ей... Джинни отчаянно пыталась ухватиться за реальность, но даже собственное тело казалось ей чужим. Она попыталась вернуть себе контроль над ним: двигала ногами и руками в поисках чувствительности, но лишь еще больше проваливалась в оцепенении. Руки, державшие ее крепкой хваткой, резко встряхнули ее в воздухе, и Джинни больно уткнулась подошвой ботинок в пол. Она оглянулась по сторонам, ощущая, как ее тело постепенно заземляется. — Он… — бормотала Гермиона, черты лица которой снова проявлялись в сознании Джинни, — он пытался поговорить с профессором Дамблдором. — С Дамблдором? — жадно переспросила Амбридж. — Так, значит, вам известно, где он? — Нет… нет! — прорыдала Гермиона. — Мы проверяли «Дырявый котёл» в Косом переулке, «Три метлы» и даже «Кабанью голову»… — Безмозглая девчонка! Дамблдор не станет сидеть в трактире, когда за ним охотится все Министерство! — закричала Амбридж. Разочарование сквозило в каждой складке ее обрюзгшего лица. — Но… но мы должны были сообщить ему очень важную вещь! — завывала Гермиона, все плотнее прижимая ладони к глазам, но Джинни понимала, что она не так уж страдает: ей просто нужно было скрыть отсутствие слез. — Ах вот как? — спросила Амбридж с новым приливом воодушевления. — И что же вы хотели ему сообщить? — Мы… мы хотели сказать ему, что оно го… готово! — Что готово? — настойчиво спросила Амбридж, хватая Гермиону за плечи и слегка встряхивая. — Что? Отвечай! — Ору… оружие, — выдавила Гермиона. — Оружие? — воскликнула Амбридж. От возбуждения глаза ее полезли на лоб. — Так вы планировали оказать сопротивление? Хотели использовать свое оружие против Министерства? Конечно, по наущению профессора Дамблдора? — Д-да, — призналась Гермиона. — Но ему пришлось покинуть школу раньше, чем оно созрело, а т-теперь мы довели подготовку до конца и н-н-не можем найти его и с-с-сказать об этом! После долгих расспросов, Амбридж все же решилась пойти в лес вместе с Гарри и Гермионой: — Хорошо, милочка, пусть это будем только ты и я… и Поттера тоже возьмём, правда? Ну, вставай. — Профессор, — жадно сказал Малфой. — Профессор Амбридж, по-моему, кто-нибудь из членов Дружины должен пойти с вами, чтобы присмотреть… — Я высококвалифицированная служащая Министерства, Малфой! По-вашему, я одна не в силах справиться с двумя подростками без палочек? — резко спросила Амбридж. — В любом случае, я полагаю, что это оружие не следует показывать студентам. Вы подождете здесь моего возвращения и позаботитесь о том, чтобы никто из этих, — она обвела рукой Рона, Джинни, Невилла и Луну, — тем временем не сбежал. — Хорошо, — процедил Малфой, недовольно сверкнув глазами. Амбридж вывела Гарри и Гермиону, оставляя ребят наедине со слизеринцами. Неловкая пауза медленно растягивалась в пространстве кабинета. — Я предлагаю найти место поудобней, — протянула Паркинсон, резко сменяя тон обстановки, — Амбридж все равно еще долго не появится, нет смысла строить из себя ее верных солдатиков. Давайте этих, — она указала на Рона и Невилла, — оставим здесь, а этих, — она кивнула в сторону Джинни и Луны, — возьмем в соседний кабинет. Там хотя бы сесть можно. — Рыжую беру на себя! — заявил Нотт, подходя к Джинни вплотную. — Пора научить ее хорошим манерам. Рон попытался что-то прокричать ему сквозь кляп в ответ. Он, как и все присутствующие, знал, о каких хороших манерах говорил Нотт. Но даже если бы Джинни могла вернуться в прошлое, где она наслала на Теодора проклятие, за то, что тот в очередной раз оскорбил Гарри — она бы сделала это снова. — Что это, Тео, на гриффиндорок потянуло? — с улыбкой спросила Паркинсон. — Учти, Блейзу это может не понравиться. — С чего вдруг Забини будет против? — недоуменно поинтересовался Нотт. — Да так... — Пэнси оттолкнулась от стола Амбридж, вставая рядом с Драко. Малфой окинул кабинет рассеянным взглядом, словно собирался с мыслями: — Ладно, если вам так хочется разделиться... — Конечно, хочется! А то вдруг они еще вместе чего придумают! — воскликнул Уоррингтон. — Не смей перебивать меня, — Драко прервал его стальным взглядом. — Пэнси, Миллисента и Миранда, присмотрите за Уизлеттой и полоумной Лавгуд. Сэм, Тео, вы остаетесь со мной и этими придурками. Ах, да... — он бросил взгляд на Джинни. — Отдайте мне их палочки. Остальные могут идти. Нотт наклонился к Малфою, принявшись возмущенно что-то шептать ему в ухо. Внутри Джинни все на мгновение замерло: в ушах стоял лишь гулкий стук сердца, отсчитывающий секунды до вынесения приговора. Она подняла глаза на Малфоя, в надежде на то, что он спасет ее от Нотта. Она правда подумала «спасет»?! Кажется, удар Уоррингтона сильно пришелся на ее голову. — Забудь об этом, Тео, — шикнул Малфой. — Нам не нужны неприятности. Джинни невольно кивнула ему в знак благодарности. Она понимала, что он делал это не ради нее, но ей хотелось, чтобы он знал: она благодарна ему. Как бы глупо это не звучало. Булстроуд резко толкнула Джинни к выходу, с силой заламывая ей руки, и повела ее вслед за Луной в соседний кабинет. — Как думаешь, это правда? — заговорчески прыснула Булстроуд. — Что? — раздраженно переспросила Паркинсон. — Секретное оружие Дамблдора, о котором говорила грязнокровка! — Милли, ты правда настолько глупа, чтобы поверить, что Дамблдор доверит свое тайное оружие какой-то малолетке, или ты притворяешься? — протянула Пэнси, вальяжно закидывая ноги на парту. — Я и так умираю со скуки, прошу тебя, помолчи. — Если тебе так не нравится участвовать в Инспекционной дружине, то зачем ты вообще вступила? — сквозь зубы процедила Булстроуд. — Могла бы сейчас прохлаждаться с Дафной и Трейси. — Где и зачем я участвую — совсем не твое дело, Милли. По крайней мере, мне не нужно было стелиться под Уоррингтона, чтобы меня взяли, не так ли? Джинни почти рассмеялась сквозь кляп во рту: кто бы мог подумать, что у слизеринской принцессы были стальные яйца. — Что тебе нужно, Тео? — скучающе спросила Паркинсон, когда тот показался у двери. — Уизли, — в глазах Нотта мелькнул огонек, — Драко попросил привести ему Уизли. — Зачем она ему? — неожиданно заинтересованным голосом спросила она. — Что-то узнать... Я не вдавался в подробности. — Ты стоял там и не вдавался в подробности? — нотки недоверия были слышны в ее голосе. — Слушай, Паркинсон, если тебе так интересно — иди, спрашивай, доставай Малфоя. Только меня в таком случае в покое оставь. — Хорошо. Можешь забрать нищебродку, — на лице Пэнси появилось разочарование. — Только держи руки при себе. Не подводи Драко. — Конечно, — отозвался Нотт. Он быстро пересек пространство комнаты, и вскоре Джинни изо всех сил изворачивалась в его крепких руках. Едва они покинули кабинет, как он хорошенько встряхнул ее, угрожающе пригрозив пальцем. Ее сердце начало биться с бешеной скоростью, когда она поняла, что Нотт ведет ее в обратную от кабинета Амбридж сторону. Он лишь с силой впился в ее плечо, затягивая Джинни в первый попавшийся свободный кабинет. Она попыталась ухватиться пальцами за дверной проем, но Нотт с яростью толкнул ее на одну из парт, припечатывая ее головой к деревянной поверхности стола. Острая боль пронзила ее виски: казалось, в этот момент силы окончательно покинули Джинни. Чувство беспомощности разлилось по всему ее телу, порождая отчаяние. Она медленно сползла на пол, пытаясь сфокусировать зрение — тупая, ноющая боль в голове, все еще слегка застилала ее глаза. Нотт бросил запечатывающим заклинанием в дверь, нетерпеливо шагая из стороны в сторону. Он маячил перед ее глазами так нервно, что Джинни почувствовала, как ее начинает тошнить. — Что же мне с тобой делать, Уизлетта? — прошептал он, опускаясь напротив нее на корточки. — Я не могу позволить тебе так со мной обращаться. Я не могу спустить тебе это с рук. Казалось, он и правда не знал, зачем привел ее сюда. Если бы Нотт хотел что-то доказать однокурсникам, ему пришлось бы унизить, усмирить Джинни в их присутствии — но он действовал хаотично и безрассудно, и теперь сам не понимал, как выбраться из этой ситуации. — Что, хочешь взять быстрый тайм-аут, чтобы посоветоваться с Малфоем? — Джинни, наконец-то избавившись от кляпа, потягивала руки в туго натянутой веревке. — Валяй, я никуда не тороплюсь. Нотт болезненно сверкнул глазами, вскидывая подбородок: — Ты совсем отбитая, Уизли? — Только учти, — продолжала Джинни, не в силах остановить истерический поток сарказма, — Малфой сам страдает от проблемы с мозгами, ты же знаешь, что он терпит неудачи в своих жалких попытках пять лет кряду, так что не думаю, что он сможет тебе помочь… — Заткнись, — зашипел Нотт. — Нет, ну правда, Тео, чего ты пытаешься этим добиться? Мы же оба с тобой знаем, что ты ничего мне не сделаешь, так что… Конец предложения потерялся в ее неожиданном стоне: Нотт сделал резкий рывок вперед и схватил Джинни за горло, припечатывая ее затылок к краю парты. Очередная вспышка боли застала ее врасплох: совершенно дезориентированная, Джинни принялась цепляться пальцами за его запястье. — Неужели? — оскалился он и поднял ее на ноги, оттягивая за шею. Воздух. Ей не хватало воздуха. Она отчаянно пыталась ловить глотки кислорода распахнутыми губами, но Нотт то усиливал, то ослаблял хватку, выбивая у нее почву из под ног. — Что случилось, Уизли? — он победно ухмыльнулся, склоняясь в паре сантиметрах от ее лица. — Уже не так разговорчива? — По… пошел… — пыталась выдавить из себя слова Джинни, — нахуй… Пожирательское отродье! Что-то щелкнуло в нем, и ухмылка, которая еще секундой назад триумфально горела на его лице, внезапно треснула. Джинни поняла, в ту же секунду, что она перешла черту. Сначала она даже обрадовалась этому — она давно так легко не тешила свое самолюбие. Это было так просто: упиваться его комплексами, уничтожать его самооценку. Быть смелой. Дерзить. Потому что после Тома Реддла все эти мальчишки не казались ей серьезным вызовом. Они просто были слишком беспомощны в своих мерах, чтобы правда казаться соперниками. Но Джинни не знала. Она даже не подозревала, что есть что-то страшнее, чем боль. Только когда Нотт резко склонился над ней, вжимаясь в нее своим телом, она поняла. — Я лучше устрою тебе туда экскурсию, — прошипел он. Страх внезапно парализовал ее тело. Его лицо было слишком близко. Настолько, что кончик его носа почти касался ее, пока он жадно вглядывался в Джинни, упиваясь ее беспомощностью. Его глаза — дикие, широко распахнутые, — со жгучей ненавистью следили за каждым взмахом ее ресниц. Он не сделает этого. Он не посмеет. — Ну что, Уизли, все еще думаешь, что я ничего не смогу тебе сделать? — его губы растянулись в ехидном оскале, и он слегка толкнулся к ней бедрами. — Что случилось? Не нравится, когда тебя прижимают вот так? Джинни прикрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание. Она старалась дышать через рот, избегая резкий запах его одеколона, чтобы на секунду забыть, с кем она находится в кабинете. «Это все не по-настоящему, — убеждала себя Джинни. — Он просто блефует. Он ничего не сделает тебе. Ты не должна бояться. Страх — это иллюзия. Не сопротивляйся ему. Прими его, и тогда у страха больше не будет власти над тобой». Со следующим вдохом она открыла глаза, сталкиваясь лицом к лицу со своим противником. Она не даст страху поглотить себя. Вместо этого, она поглотит свой страх сама. Поэтому она взглянула на Нотта без какого-либо сомнения. Никакой дрожи в губах. Никакого напряжения в мышцах. Только холодное безразличие, убивающее любые попытки Нотта ее запугать. — О, — заметил перемену в ее поведении Теодор, и в его взгляде проскользнула тень интереса. — Вижу, ненависть ко мне для тебя слишком привычна. Что ж, ты права, это было бы слишком просто. Будет куда интересней, если тебе это понравится, не находишь? Он слегка ослабил хватку на ее шее, делая этот жест более… чувственным. — Ты просто жалок, — фыркнула Джинни. — Ты будешь просить о пощаде, когда я доберусь до своей палочки. Она окинула его безразличным взглядом, стараясь не выдавать беспокойства. Не давать ему запугать себя. Не давать ему повода продолжать этот фарс. — Нет, Уизли, — прошептал Нотт, касаясь губами мочки ее уха, — просить будешь ты. Джинни почувствовала, как его губы жадно впились в ее шею, пока рука опустилась на грудь. Жар мгновенно прилил к ее щекам, окатывая ее тело волной шока. Она громко выдохнула от удивления. — Говорил же, что тебе понравится, — усмехнулся он. — Чего не скажешь о твоем брате, когда он увидит засосы на твоей шее. — Хватит! — завопила Джинни, пытаясь оттолкнуть его от себя, но Нотт вцепился в нее мертвой хваткой. — Убери от меня свои руки! Гребанный ублюдок. Кто знал, что ты сможешь опуститься так низко. Но Нотт хотел и он мог: впивался горячими губами в ее шею, властно сминая ее грудь большими руками. Джинни хотелось провалиться под землю. Умереть, раствориться, что угодно, лишь бы не чувствовать его ужасных прикосновений. — ХВАТИТ! — кричала Джинни, извиваясь в его руках. — ПЕРЕСТАНЬ! — Это будет тебе хорошим уроком, — рассмеялся он, отстраняясь от нее. В момент, когда он сделал шаг назад, Джинни поняла: это ее единственная возможность. Она одним резким движением закинула ему связанные на запястьях руки на шею, и со всей силы ударила коленом ему в пах. — Твою мать! — тяжело выдохнул Нотт, злобно впиваясь ногтями в ее лицо. — Что здесь происходит? — раздался голос Малфоя. Джинни тут же оттолкнула Нотта, обнимая себя за колени. Она чувствовала… стыд. Словно ее поймали за чем-то непристойным, чем-то скандальным. Словно это была ее вина, и теперь у Малфоя и его друзей будет очередной повод, чтобы поиздеваться над ней. К глазам Джинни предательски подкатили слезы. — Эта сука ударила меня, Драко! Можешь себе представить? — завопил Нотт. — Могу, — холодно ответил Малфой и повернулся к Джинни. — Браво, Уизли, кто бы мог подумать, что и от тебя будет толк. — Ты совсем с ума сошел? — лицо Нотта выдавало разочарование. — Это ты сошел с ума, если решил, что они спустят тебе это с рук. Какого черта ты здесь забыл с Уизли?! — прошипел Малфой. — Возвращайся к остальным! — Ты правда думаешь, что я стану отчитываться перед тобой? С чего ты вообще решил, что можешь указывать мне?! — Я не собираюсь повторяться, Тео, — яростно заявил Малфой. — Возвращайся в кабинет Амбридж, пока я не достал палочку.* * *
Джинни отшатнулась от нахлынувших воспоминаний. Глаза Нотта — темные и холодные — снова маячили перед ее лицом, и она быстро скользнула рукой в карман мантии в поисках палочки. Но ее не было. Она снова была перед ним безоружна. Должно быть, она оставила палочку у Гермионы — разбираться сейчас просто не было времени. Не подавая виду и не выражая испуга, Джинни решительно двинулась вперед, избегая ядовитого взгляда Нотта. — Дай пройти. — Уже уходишь? — с притворной жалостью протянул Нотт. — Я не ясно выразилась?! Дай. Мне. Пройти! — гневно потребовала Джинни. — Да ладно тебе, Уизли, мы ведь оба знаем, что нам давно следовало продолжить тот разговор, — усмехнулся он ей в лицо. — Можешь не притворяться — я знаю, что у тебя нет палочки. Ну, так что, напомнишь, где мы тогда остановились? Запах его одеколона — до боли знакомый — резко ударил ей в нос, заставляя Джинни поморщиться. — Ты жалок, — прошипела она, смело делая шаг вперед. — Ты просто жалок и болен, как и твой отец-неудачник. Вспышка ярости озарила его лицо, и Нотт грубо развернул ее за плечо, резко прислоняя к стене. — Держи моего отца подальше от своего грязного рта, — прошипел Нотт, хватая ее за запястье. — Что, правда колет глаза? — Джинни скривила губы в едкой ухмылке. — Знаешь, наша с ним последняя встреча закончилась пожизненным сроком, так что я бы дважды подумала на твоем месте, прежде чем снова переходить мне дорогу. Нотт коснулся холодными пальцами ее скул, нащупывая маленький шрам — тот, что он оставил ей в прошлом году. — Ничему ты не учишься, Уизли, — он расплылся в едкой ухмылке. — Видишь ли, в этот раз Малфой не придет тебе на помощь, и Забини — тоже. — Как же дерьмово быть тобой, Нотт, — Джинни презрительно скривила губы. — Если даже ты сам понимаешь, что твои друзья скорее придут на помощь ко мне, чем к тебе. Что ж, ничего удивительного, ведь с твоим отцом было так же. Люциус бросил его подыхать в Министерстве при первой возможности. Нотт резко схватил ее за шею и с силой припечатал затылком к стене. На секунду Джинни показалось, что она может отключиться — боль в голове застилала глаза яркой вспышкой. Казалось, она снова переживает тот день, и что все это: коридор, подземелья, Нотт, его руки на ее шее — всего лишь иллюзия. Воспоминания, которые до этого момента были старательно скрыты. — Еще одно слово о моем отце, — яростно зашептал Нотт, занося другую руку над лицом Джинни, — и я найду для твоего грязного рта более полезное предназначение. Она зажмурилась, приготовившись к пощечине, но в следующий момент волна вибраций раздалась в воздухе, хлестнув Нотта в спину. Его руки резко ослабили хватку на ее шее, и он повалился вперед, обрушившись своим телом на Джинни. — Твою мать, — пробормотала она, обессиленно скатываясь вниз по стене. Ей не хотелось разбираться, кто в подземельях решился бы оглушить Нотта — она просто хотела избавиться от его прикосновений, от веса его тела, от запаха его одеколона, который до сих пор жег ей ноздри. Голова все еще ныла от боли, когда Джинни брезгливо спихнула с себя слизеринца, наотмашь пиная его ногой в ребра. — Какого черта ты здесь делаешь, Уизли? — знакомый голос зазвенел где-то над ней, заставляя Джинни рассеянно поднять голову. Она растянула губы в ироничной улыбке, понимая, что Нотт все же ошибся. Потому что даже со злостью в глазах и с презрением в голосе — в конце концов, Малфой всегда приходил ей на помощь.* * *
Драко понятия не имел, почему снова делал это. Вмешивался в ее жизнь. Вмешивал ее в свою жизнь. Это было глупо. И безрассудно. И по какой-то идиотской причине Драко не мог поступить иначе. Это должен быть Блейз. Другой причины не оставалось: он просто вступался за девушку своего лучшего друга, не оглядываясь на то, кем она была — предательницей крови, гриффиндоркой, Уизли. Она сидела на полу, обвив руки вокруг коленей. Совсем как в прошлый раз: напуганная и дезориентированная, она прикрыла глаза, откинув голову и прислонившись к стене. Волосы Уизли казались почти каштановыми в темноте коридора, и все же отдельные пряди, освещенные факелом, создавали пламенный нимб над ее макушкой. Ее голова обессиленно склонилась вбок, норовя упасть на плечо. — Уизли! — Драко встряхнул ее за плечи, поднимая на ноги. Она неуверенно открыла глаза. Ее взгляд казался расфокусированным, словно она смотрела сквозь него. Бледная и зажатая, Уизли, казалось, прилагает огромные усилия, чтобы оставаться в сознании. На мгновение уцепившись за него взглядом, она болезненно улыбнулась. Малфой взглянул на нее с явным недоумением: — Так рада меня видеть, принцесса? — он постарался скрыть беспокойство за легкой усмешкой. Она лишь вновь рассмеялась, не спеша делиться подробностями: — Знаешь, Малфой, не думала, что когда-то скажу это, но… Да. Я очень рада тебя видеть. Ее улыбка казалась отчаянной. Словно финальная шутка клоуна в цирке — за секунду до того, как он снимет маску, обнажая свои настоящие чувства. — Что ты вообще здесь забыла? — прошептал Драко, осматривая ее на предмет повреждений. — Старалась быть хорошей студенткой... — она произнесла это так, словно сделала серьезное умозаключение. Уизли умудрялась шутить, и это злило. Он оглушил своего друга ради нее, и она даже не могла объяснить, почему ему пришлось это сделать. — Не знал, что быть подстилкой Нотта — неотъемлемое качество хорошей студентки, — ядовито выдал Драко. Это здорово отрезвило ее: Уизли резко оттолкнулась от стены, неуверенно двигаясь в его сторону. — Кретин! — завопила она. Малфой рефлекторно взял ее за плечи, удерживая от падения. — Убери свои мерзкие руки! — она продолжала кричать. — Я и без тебя справлюсь! — Хватит вопить, как умалишенная! — шикнул Драко, осматриваясь по сторонам. Уизли лишь раздраженно скинула с себя его руки и, слегка пошатнувшись, вцепилась в его плечи обратно. — И без меня справишься, говоришь? — рассмеялся он. — Даже не начинай... — Ладно, — выдохнул Драко, оглядывая коридор. — Пойдем, пока он не пришел в себя. — Пусть приходит! — снова завелась Уизли. — У меня есть для него отличное проклятье! — Нет, Уизли, тебе определенно стоит пройти какую-нибудь терапию в Мунго, — он мягко толкнул ее в сторону лестниц. — Ты точно слегка сумасшедшая. Ведешь себя, как умалишенная. — В таком случае ты, Малфой, умственно отсталый, — заключила она, осторожно шагая вперед. — Ты когда-нибудь видел адекватных людей, которые пытаются вывести из себя... как ты там выразился? Умалишенных? Потому что я — нет. — Рад стать твоим восьмым чудом света, — Драко медленно опустил руки на ее талию, чтобы было удобнее поддерживать ее в конце лестницы. — Если за восьмым, девятым и прочими обещаешь не обращаться. — Ты явно себя переоцениваешь... — Уизли немного дернулась от его прикосновения, но не убрала его руку. — Думаю, дальше я пойду сама. — Чтобы мне Блейз голову потом оторвал? — нахмурился Драко. — Нет уж, спасибо. — Малфой... — протянула она нерешительно. — Блейз не должен ничего знать. Уизли подняла на него встревоженный взгляд, и он понял, что шуточки, которые они отпускали всю дорогу до выхода из подземелий, чтобы разбавить обстановку, закончились. Она казалась такой непривычно серьезной — возможно, потому что впервые обращалась к нему без тени сарказма, злобы или вызова в голосе. Это было так странно и ново: словно между ними больше не было той огромной пропасти, которая разделяла Уизли и Малфоев, гриффиндорцев и слизеринцев, богатых и бедных, чистокровных и... предателей крови. — Почему? — непонимающе спросил Драко. Уизли презрительно фыркнула: — Какое тебе дело? — Уизлетта, ты просишь меня солгать моему другу, — напомнил Малфой, — и мне интересно, какая от этого будет польза. — Как я могла забыть? — она раздраженно развела руками. — Как настоящая гадюка, ты всегда и везде ищешь пользу. Вот оно! Опять эти ее диковатые повадки. Вновь вспыхнувшей в ней задиристостью она походила на кошку, дернувшуюся от руки человека, который хотел ее приласкать. У Драко была такая в мэноре — дикая и непослушная, — пока Люциус ее не усыпил. — Я не прошу тебя лгать ему, — продолжила Уизли, немного понизив тон. — Просто не рассказывать о том, что случилось сегодня. — Звучит не менее по-слизерински. — Это Блейз меня научил, — она опустила глаза. — Быстро ты сменила цвета, — заметил Драко. — Отличная тактика! — Послушай, мне все равно, что ты обо мне думаешь, но не смей рассказывать об этом Блейзу! Взметнув волосами, Уизли развернулась и устремилась вдаль коридора, оставив Драко — озадаченного и изумленного — в одиночестве. Он задержался ненадолго у лестницы, не отрывая глаз от ее стремительно удаляющейся фигуры, пока Уизли не скрылась за поворотом. Драко медленно начал спускаться вниз, и с каждой ступенью его изумление постепенно перерастало в тревогу, озадаченность — в озабоченность. Что произошло между Уизли и Ноттом? Что заставляло Тео уже второй год подряд вести себя настолько непривычно жестоко, настолько варварски по отношению к человеку, о существовании которого все они вспоминали до этого года только в присутствии Поттера? Мускулы его лица тяжело напряглись, заставляя Драко крепко сжать челюсть от злости. Он не мог просто вернуться в гостиную. Он не мог уйти, так и не получив ответов. И если Блейзу не позволено заступиться за свою девушку, то Драко — как хороший друг, разумеется, — просто обязан был сделать это за него. Он вышел из тени в яркое пятно света, заливающее сгорбленное тело Нотта желтыми красками. Тот лишь резко поправил мантию, поднимаясь с колен, но Драко решительно шагнул вперед, преграждая ему дорогу. — Куда-то торопишься, Тео?