Ты всегда будешь моим Солнцем

Это было за два дня до свадьбы Ватсона и Мэри. Шерлоку было одиноко. Он скучал по своему другу и решил заглянуть к Джону. Квартира Ватсона была не заперта и Холмс тихо вошел, медленно закрыв за собой дверь. Пройдясь по квартире, он увидел Ватсона, стоящего у окна. Тот мечтательным взглядом смотрел на капли дождя, тихо падавшие на асфальт. Холмс увидел грусть в его глазах и подошел ближе. Ему казалось, что слезы упадут с ореховых глаз Ватсона и сейчас покатятся по его щеках. Шерлоку хотелось обнять его, взять за руку или хотя бы легко дотронуться к запястью Джона. Но его брутальность и грубость не позволяли ему этого сделать. - Шерлок, я не хочу. - Чего именно, Ватсон? - Я все больше убеждаюсь, что делать предложение Мэри было необдуманным поступком. Кажется... я жалею об этом. - Ты поступил правильно. - Шерлок, я боюсь за наши с тобой отношения. - Не волнуйся, мы все равно будем видеться. - Но будем ли мы так же близки? Холмс задумался и опустил взгляд. Ему хотелось, чтоб Ватсон всегда был с ним и только с ним, был всегда рядом… Шерлок плавным движением снял пиджак с Джона и положил на кресло. Ватсон не хотел встречаться с другом взглядами и опустил глаза. Джон боялся, что Шерлок заметит в его взоре влечение и желание. Влечение к его телу. Желание близости. Холмс начал скользить по его рубашке, ожидая увидеть реакцию Джона. Тот чувствовал тепло Шерлока и желал ощутить его на своем теле. Джон позволял Шерлоку все. Детектив это знал и умело пользовался этим. Доктор прикоснулся к кудрявым темным волосам. Его рука медленно спускалась все ниже и ниже. Легкие касания между ними разжигали страсть. Они чувствовали возбуждение, особенно когда постепенно начали раздевать друг друга, медленно стягивая одежду. Им нравилось страстно, но в то же время нежно обнажать друг друга, зная, что после этого последует. В мгновение ока Шерлок оказался не только совершенно наг, но и распластан на шкуре медведя, лежащей тут же у их ног. Джон, стоя напротив, смотрел на своего друга вожделеющими, голодными глазами. Ватсон бросился прямо на Шерлока - Холмсу всегда нравилось, как Джон прикасается к его телу губами, опускаясь все ниже, ниже и… Поцелуй — нечто большее, чем чувственный контакт двух тел; это выдох двух влюбленных душ. Но преступный поцелуй, которому долгое время сопротивляешься, с которым борешься, а значит, жаждешь его, — нечто большее; он сладок, как запретный плод; это горячие угли на губах, это факел, что ярко пылает и превращает кровь в расплавленный свинец или горячую ртуть. Некоторое время они пребывали в состоянии всепоглощающего исступления, с каждой секундой испытывая все более восхитительное, сводящее с ума наслаждение от поцелуев, которые были квинтэссенцией любви. Они стискивали друг друга в объятиях. Это породило у них ощущение, что тела прочно соединились и слились в единое целое. Колени Шерлока дрожали и доктор ощущал эту дрожь на себе. Удовольствие, которое они испытывали, лаская друг друга, было необыкновенным. Холмс прикоснулся к Ватсону везде, где только можно, после чего стал прижиматься губами ко всем частям тела. - Я хочу тебя… - шептал Джон. Какое это было наслаждение — чувствовать кожу Шерлока всем телом с головы до ног! Удовольствие все больше усиливало их страсть, и, сжав друг друга в объятиях, они катались по полу, ползая и извиваясь, доводя друг друга до исступления, - Я хочу тебя! Хочу тебя! – Руки Холмса легко скользили по самым нежным частям тела Джона, как мягкий летний ветерок скользит по гладкой поверхности воды, и я чувствовал, как моя кожа дрожит от наслаждения. - Я хочу чтоб ты кричал! Давай, кричи это! Я прошу тебя, кричи! – орал Шерлок, стараясь устранить свои хриплые стоны. Он не мог оставаться спокойным. По всему телу пробежала дрожь; нервы были напряжены до предела. - Я хочу тебя! Я хочу тебя! Я очень хочу тебя, Шерлок! Можно ли было назвать похотью этот нестерпимый, неугасимый огонь, охвативший их тела? Друзья впились друг в друга с такой жадностью, с какой голодный зверь вцепляется в пожираемую им еду. Они целовались со всё возрастающей ненасытностью. Пальцы Ватсона перебирали завитки волос Холмса и гладили нежную кожу его шеи. Они плотно прижимались друг к другу ногами, и их фаллосы, твердые и непреклонные находившийся в состоянии сильной эрекции, терлись друг о друга. Прижавшись, мужчины только и могли, что попытаться заглушить свои стоны, когда горячие капли малафьи последовали одна за другой. - Тогда давай, причини мне боль. Сделай мне больно! Я хочу почувствовать настоящее наслаждение! - Это эхо столь родного голоса разрывало Джона изнутри. - Да, да! Я сделаю все, что ты попросишь! Все, что захочешь! Все! Ты слышишь? Все! – кричал ему Джон. Весь ствол детектива оказался у него во рту, а головка касалась нёба; пылающий фаллос Холмса то ли расширился, то ли утолстился и щекотал партнера повсюду. Ватсон жадно сосал его, то сильно кусал со все возрастающим желанием. С каждой секундой они испытывали все более восхитительное, сводящее с ума наслаждение от их страстного соития; они доводили друг друга до безумия, разжигая пламя, которое невозможно было укротить, и возбуждая голод, который невозможно было утолить. Мужчины были счастливы. Наслаждение смешивалось с болью и жестокостью, но они чувствовали лишь удовольствие к которому так стремились. - Шерлок Холмс – ты лучший, - стонал Ватсон слабо, закрыв глаза и задыхаясь. Его сбитое дыхание умиляло детектива. - Кричи мое имя. Давай! – Это эхо мягкого голоса разрывало Джона снаружи. - Уильям Шерлок Скотт Холмс – я люблю тебя! Я твой, Шерлок! Я счастлив быть твоим, только твоим, твоим навсегда! Их ноющие фаллосы пылали, словно раскаленный уголь. Они сливались в эротическом экстазе. Они любили друг друга, наслаждались друг другом, возбуждали друг друга - Я прошу тебя, кончай! - умолял Холмс. Кто-то стучал в дверь, но они не слышали. Они едва ли слышали друг друга. - Джон, ты дома? Я уже вернулась!...