Потому что брокколи

Безудержно и жадно – разве не так должны люди тянуться друг к другу, когда они видят, что совместимы, что они генетически, физиологически, психически и эмоционально подходят друг другу? На всех уровнях своего организма, своего сознания, своего разума – они идеально корректируют, доводят до ума, замыкают круг, делают себя единым целым, разве не безудержно и жадно люди тянутся друг к другу в таких случаях? Нет. Иногда они делают это чертовски холодно и безучастно. Четко, точно, просто и без особого интереса. Как Шерлок, например. Откуда мне это известно? О, это вы у меня спрашиваете? Смею вам гордо (не без оснований на то) представиться: Череп с Каминной Полки. Это как Чарльз из Уэльса, только Череп с Каминной Полки. Шерлок, к примеру, (который, раз уж мы начали приводить, то продолжим) он (что довольно логично) не заинтересован в отношениях. И тут я его поддерживаю: мои отношения стоили мне головы (в прямом смысле, разумеется, я не в том положении, чтобы говорить тут метафорами, когда речь о моей голове). Шерлок не заинтересован в напарнике, партнере, друге, спутнике и прочей ереси чувств и эмоциональных пут, которыми простые смертные и простые смертные идиоты себя сковывают, натягивая попутно кандалы ипотечных кредитов и милых домиков с белыми заборчиками, собачьим поводком из целой оравы тетушек и дядюшек, кузин Агнесс и Мадлен, что обязательно будут на Рождество в новой ячейке общества, а потому не приведи господь приготовить брокколи – они ненавидят брокколи. При жизни (в мое время) все обстояло не так, тот, кому родственники приходились родней – сам с ними и разбирался. Крысиный яд – отличный способ, между прочим, справиться с кузинами. Кстати о брокколи. В данный конкретный момент времени (можно взглянуть на часы в правом нижнем углу монитора – я современный Череп, я знаю про все эти Ваши технические штучки – и прикинуть, сколько в это время по Вашему часовому поясу в Лондоне на улице Бейкер-стрит, и дело не в том, что время там отличается, а в том, что на Бейкер-стрит 221b время периодически замирает) Шерлок лениво перекатывает брокколи по тарелке вилкой и, в приступе вполне прогнозируемо возникшего раздражения, бросает вилку и откидывается на спинку стула, яростно трет лицо, жмурится и с громким стоном опускает голову на стол: - Джоооооооооооон! – (соглашусь, мало похоже на стон, скорее, звучит как крик отчаянной злобы ребенка, которого заставили есть кашу и не пообещали за это конфету, но я слишком давно знаю Шерлока, еще до появления у него этого живого друга) – Джон! Это невыносимо, тупость окружающих просто не имеет границ! - Моя, я так полагаю, тоже? – вполне невинно интересуется Джон, сидящий напротив с утренней газетой, которую ему ожидаемо не дали прочесть с утра, как любому нормальному человеку, используя эту самую газету, он бросает поверх нее (выглядывает из окопа, браво, солдат!) взгляд на детектива, подвергшегося очередному обострению «дышать скучно», «дел нет» и «скуууучно» (последнее применимо вообще к любому предмету, действию, человеку, если человек особенно глупый, то снова к предмету, чаще – интерьера. Мне, кстати, ни разу не было сказано, что я скучный). - О, я прошу, не говори глупостей, разумеется, твоя тоже! Ты не являешься исключением, Джон. Разве что исключительным случаем обыкновенности. Джон удовлетворенно хмыкает, закрываясь газетой и произносит вполне спокойно: - Ну, раз ты способен по-прежнему обвинять окружающих в глупости и срываться на своем единственном друге (А как же я?), то у меня нет причин для беспокойства. Этот приступ твоей невыносимой скуки кончится так же, как и предыдущие – какой-нибудь добрый лондонский преступник обязательно совершит что-нибудь ужасное для всего остального мира, а гениальный Шерлок Холмс будет прыгать до потолка, выпрыгивая из штанов от радости, что кто-то додумался до более-менее оригинального способа испортить выходные в Скотланд-Ярде. Бравый, но, несомненно, усталый и глупый инспектор Лейстред попросит тебя о помощи, Салли отпустит пару замечаний относительно твоей асоциальности, Андерсон сглупит, ты парой колких замечаний разобьёшь их оскорбления, переплюнув в остроумии и наблюдательности всех вокруг, потом гордо дождешься, пока я спрошу, как именно ты узнал (Джон все также скрывается за газетой, но выделяет голосом это «узнал», намекая на то, что ни секунды не сомневается, что Шерлок просто «догадывается» - оскорбление из оскорблений, между прочим, уж не мне ли не знать!), кто же наш преступник, но я не спрошу, потому что в этот момент буду на свидании с очаровательной, милой и доброй Рэйчел (пффф!), так как поздравляю тебя, Шерлок, - и тут газета складывается ровно дважды пополам и откладывается в сторону – на край кухонного стола, свободный от экспериментов и опытов, а на детектива устремляется серьезный, холодный, жесткий, по-джоновски жесткий взгляд, - поздравляю тебя, Шерлок, ты меня вывел. Признаться, этот момент был неожиданным даже для меня, а уж поверьте мне, я в этой жизни повидал немало. Ну, до того как вместо глаз у меня остались лишь пустые глазницы. Джон встает из-за стола и задвигает за собой стул, опирается на его спинку и чуть наклоняется к Шерлоку, смотрит все также жестко и холодно, безучастно, немного даже зло, что вообще никак не вяжется с его мягким свитером из бежевой шерсти (Я знаю, что это ручная работа – подружка или мать? Требуется уточнить, разумеется, потому что я привык знать все, что уже знает Шерлок), и говорит: - И не забудь доесть брокколи, ты и так худой, как щепка, а до моего возвращения в эту квартиру готовить больше некому – миссис Хадсон уехала в гости к своей подруге, ты и кухня – несовместимые вещи (Видел бы ты его равиоли, Джон!), Майкрофт вряд ли организует семейный ужин (Видел бы ты его выпечку, Джон!), а номера ресторанов с кухней навынос ты игнорируешь особенно сильно в приступах своей скуки, так что просто продержись в обществе своего гениального ума, а глупость окружающих тебя доставать не будет. Моя, во всяком случае, точно. И Джон выходит с кухни, собирается – быстро и четко, прихватывает небольшую сумку и покидает квартиру на Бейкер-стрит, оставив Шерлока во всех смыслах этого слова. Я бы тоже мог укатиться с Каминной Полки, когда Шерлок бывал особенно невыносим, но я же этого не сделал – мы, черепа, ужасно преданные соседи. Ну и безногие. Кстати, о словах. Из всех слов, произнесенных Джоном, Шерлок особенно четко уловил фразу «не забудь доесть брокколи». Как и те гипотетические Агнесс и Мадлен из нашего первого примера, Шерлок ненавидел брокколи, и был уверен, что Джон знает об этом, а потому расценивал этот прием пищи как дополнительную пытку или наказание, которое покорно принял, съев и так большую часть этой несчастной зелени, справедливо расценив, что раз его поведение и так довольно напрягает его, в общем-то, доброго соседа, то и злить его еще больше, отказываясь от приготовленного – точно не то, чем можно искупить свое поведение. В итоге получилось, что ел он это зря. А Шерлок ох как не любит делать что-то зря. И на этом моменте я понял, что нормальных рождественских выходных у нас на квартире точно не предвидится: брокколи взывали к мести. Не сами они, конечно, что за вздор, но сам факт того, что мой дорогой живой друг съел их, а это не привело к ожидаемой похвале «Здорово, Шерлок» в исполнении его другого живого друга. Не то чтобы я надеялся на нормальные рождественские выходные, в конце концов, свежо предание, когда меня подвесили к потолку над дверным проемом кухни, прикрепив к зубам веточку омелы. Ох, бедный инспектор Лейстред тогда жутко озадачился. Как и дорогой старший брат моего друга, Майкрофт. Я лишь крепче сжал в челюсти омелу и горько сожалел, что уже лет как пятьдесят утратил возможность двигать своими лицевыми мышцами, ровно как и сами мышцы. Невероятно волнительно было наблюдать за единением двух неразделимых вещей Британии: полицейской дубинки и правительственного зонта. Смерть делает сентиментальным, знаете ли. И все же мне бы хотелось спокойно быть на своем законном месте и смотреть со стороны, как двое моих вполне живых соседей мирно беседуют у камина. Мы отлично смотрелись бы вместе. Камин, череп, Шерлок и Джон. Шерлок встал, запахнул полы халата и быстро прошел в гостиную сразу после того как Джон скрылся с Бейкер-стрит, подхватил меня с каминной полки и упал на диван. Честно скажу вам, то, как легко меня вращают и переносят с места на место – голова идет кругом. В данном случае буквально, потому что Шерлок задумчиво перекатывал меня в ладонях. Брокколи всегда вызывали у него легкий приступ раздражения даже в не съеденном варианте, а уж когда он пожертвовал столь многим и поел – о, каждая моя косточка желала бы оказаться как можно дальше от эпицентра будущих событий. Я слишком стар для всех этих волнений. - Почему сейчас? – задумчиво спросил мой дорогой друг, замерев и бросив на меня внимательный взгляд. Я тактично промолчал, хотя и не представляю, что именно хотел узнать этим вопросом. Подхватив меня поудобнее (за что огромное ему спасибо, что хоть не вниз макушкой), Шерлок приподнялся и сел, поджав под себя ноги, потянулся за телефоном и вышел в этот свой Интернет. В мое время мне бы пришлось отправиться в Лондонскую библиотеку, засесть за огромными томами и просидеть там несколько часов, чтобы найти то, что искал Шерлок. - О. «О», - произнесли мы с ним синхронно, когда по одной из ссылок открылась статья, имеющая в данной конкретной ситуации, как я полагаю, конкретный вес. Шерлок вскочил с дивана и метнулся, все также крепко удерживая меня на сгибе локтя, как младенца, к карте на стене, проследив взглядом по каким-то маршрутам и связям, он закусил губы и снова посмотрел на меня (да, он часто на меня смотрит, когда думает). В его голове родилась Идея. (О, обожаю этот момент, сразу чувствую себя полным жизни, ну, ровно настолько, насколько это вообще возможно чувствовать, если вы – Череп и вам немного за сто). - Пора брать пример с тебя, - произнес он, окинув меня тем самым взглядом (понятия не имею, что это значит, но звучит восхитительно). Шерлок аккуратно умостил меня на диване, быстро прошел в свою спальню, откуда до меня доносилось лишь раздраженное бурчание и шум чего-то падающего, передвигаемого и прочие звуки повышенной активности моего соседа, когда он в очередной раз планировал срыв очередного свидания Джона с какой-нибудь невероятной женщиной. Я, как человек в прошлом женатый, ныне Череп-с-богатым-досмертным-опытом, полностью разделяю заботу Шерлока о том, чтобы уберечь Джона от различных гипотетических Агнесс и Мадлен, что непременно последуют за какой-нибудь Мэри-Энн, Энн-Мари или просто Мэри в мирную и счастливую жизнь двух слегка увлеченных убийствами мужчин, увлеченных друг другом, но отрицающих это. Шерлок вернулся из комнаты слегка чуть более бледным, чем входил в нее. По мне так его бледность была максимально близка к «еще живой, но вряд ли надолго» бледности. Пробегая мимо ванны, он заскочил туда буквально на секунду – и вот, у него на лбу появилась испарина, а руки были дико холодными (вообще, кости менее чувствительны к холоду, но мог бы – поежился, когда он подхватил меня с дивана и поставил на журнальный столик), драматично упав на диван, он занял выжидательную позицию. «Выжидательную», - говорю я, мои дорогие, потому что я точно знаю, что за этим кроется. В мое время мне пришлось бы не просто упасть на диван, а забиться в конвульсиях с пеной у рта. - Шерлок, дорогуша, что случилось, почему какой-то милый молодой человек передал мне конверт для тебя, я, между прочим, домовладелица, а не посыльный, - Марта Хадсон поднималась по ступенькам и привычно вела беседу сама с собой, но увидев, мягко скажем, нездоровый вид моего соседа, тут же всполошилась, - Боже! Мальчик мой, ты ужасно выглядишь! - Спасибо за наблюдательность, миссис Хадсон, - Шерлок еле живым голосом пробормотал это и поморщился, попытался поднести руку к лицу, чтобы прикрыть глаза от света (я уверен, этот ловкач специально оставил щелку в занавесках). - Тебе нужен доктор, где же Джон, - Марта огляделась по сторонам, приложив руки к груди, - Дорогуша, тебе нужно к врачу. - Мой доктор на свидании, и не стоит его беспокоить, я его уже достаточно позлил сегодня, - (этому парню должны вручить Оскар) Шерлок поморщился, приложил обессиленную ладонь к груди и сжал пальцами футболку, будто бы ему очень больно. Признаюсь, это я знал, что ему «будто бы очень больно», а не знай я этого, то уже отправил бы слугу за лекарем, или за священником – на всякий случай, все-таки, медицина в мое время была не самым быстрым способом выздороветь. - Ох, дорогуша, вы снова поругались, ну, я ему все выскажу, - миссис Хадсон быстро развернулась и пошла вниз, к своему телефону, и, судя по ее разгневанному шепоту о том, что Джон поступает просто бесчеловечно по отношению к «умирающему мальчику», сам умирающий мальчик выполнил первую часть своего плана на сто процентов. - Идиот! – я бы дернулся, от того, как зло прошептал Шерлок последнее слово, но тот быстро подскочил с дивана, метнулся на кухню, приговаривая «Брокколи, как я мог забыть про брокколи! Это же очевидно!», а оттуда успел вернуться на диван в прежнее положение ровно за секунду, как вернулась миссис Хадсон, вся такая ранимая и в остатках справедливого гнева. - Джон уже едет, мой милый, заварить тебе чаю? – не будь я коренным англичанином, я бы изумленно поднял бровь на это предложение умирающему выпить чашечку чая (а видит Бог, Шерлок был близок к понятию умирающего, особенно, когда дело касалось свиданий Джона), но на часах было почти пять вечера, поэтому чай был как никогда уместен. Шерлок страдальчески нахмурился. Немая сцена. Дубль первый. Снято. Гениально! Миссис Хадсон ушла на кухню, приговаривая что-то о том, что не в ее возрасте так переживать из-за пары в таких нестабильных отношениях, а ее бедро всегда сильнее болит, когда она переживает. Примерно на середине этого душещипательного монолога Марты о полезных свойствах ее трав для бедра внизу хлопнула входная дверь, а на лестнице стали слышны быстрые шаги Джона. - Что, черт возьми, случилось, Шерлок? – Джон на ходу снял куртку и бросил ее на спинку кресла, подошел к детективу и сосредоточенно оглядывал его, - Что болит? Шерлок сделал вялый непонятный взмах рукой, явно не до конца продумав профессиональные вопросы Джона «чертовски хорошего врача», между прочим. - Дорогуша, позаботься о нем, если что, я буду внизу, - миссис Хадсон сочувственно кивнула и оставила на кухонном столе две чашечки чаю, после удалилась вниз, весьма деликатно прикрыв за собой дверь. Джон чуть подвинул Шерлока и сел на краешек дивана, проверил пульс, осмотрел лицо, нахмурился, из-за чего стал выглядеть еще более сурово, чем обычно в те моменты, когда Шерлок его выводит из себя, заставил открыть рот и громко сказать «А». - А, - послушно повторил Шерлок, а Джон, удерживая двумя руками его лицо, переместил большие пальцы на щеки так, чтобы крепче удерживать детектива и спросил: - Как ты думаешь, как долго тебе удалось бы меня дурачить? Что на этот раз, текстура менее заметная наощупь. - Апргрмывп, - Шерлок ответил, честное слово ответил, но Джон довольно сильно сжал его лицо и вздохнул. - С другой стороны, у тебя небольшой жар и учащенный пульс, а если испарина настоящая, а не вода, то я бы даже сказал, что у тебя легкое пищевое отравление, - на этом доктор наконец-то отпустил Шерлока и встал, скрестив руки на груди, - Ну? - Индивидуальная непереносимость, - произнес Шерлок с тем своим видом, ну, вы знаете «это же очевидно, Джон». Джон данный ответ очевидным явно не считал, и не мне его винить, в конце концов, я-то хотя бы примерно имел представление о действиях Шерлока в последние двадцать минут. - Чего? Моих свиданий, что ли? - Шерлок не стал отвечать на этот вопрос, причем, мне, как стороннему наблюдателю, показалось, что ему было неловко признавать правоту Джона с первого раза, особенно, когда Джон произносил что-то близкое к истине так насмешливо и все еще немножко раздраженно. - Брокколи, Джон, - произнес детектив с нажимом, приподняв чуть бровь, в отчаянной надежде, что ему не придется объяснять. На лице у доктора отразилась тяжелая работа мысли (смахивает на строчку из его блога, если честно, как-то раз наблюдал за тем, как он набирает текст, в мое время люди так не извращались с текстом, так говорили). Джон нахмурился, склонил голову набок, оглядел Шерлока с головы до ног, вздохнул, нахмурился еще сильнее (если это возможно, конечно) и все-таки заговорил: - То есть ты хочешь сказать, что у тебя индивидуальная непереносимость брокколи, но ты решил сообщить мне это, сорвав меня со свидания с Амандой, … - Кажется, ее звали Рэйчел, Джон, - подал голос детектив, за что тут же был одарен самым хмурым взглядом Джона Ватсона для прерывания моего соседа (та еще картина, я вам признаюсь). - Сорвав меня со свидания, а не до того как я заставил тебя съесть брокколи? И все это потому, что … - тут он сделал жест в сторону по-прежнему умирающего на диване детектива, надеясь, видимо, что тот пояснит цепочку своих суждений. - Рассуждая логически, Джон, ты был на взводе, был особенно недоволен тем, что некоторые мои эксперименты несколько вышли из-под контроля, зол на меня за то, что я отказался брать дела трех последних клиентов, но приготовил обед, который включал в себя брокколи, отказавшись съесть который, я бы вызвал еще большее раздражение и спровоцировал бы тебя к обсуждению моих навыков нахождения в обществе, что было бы нежелательно, так как могло привести к ссоре. - То есть ты съел брокколи, чтобы меня не злить, но разозлить, сорвав со свидания, счел приемлемым? - Дженифер все равно бы… - Рэйчел. - Неважно, - отмахнулся уже более энергично детектив, - так вот, твой инстинкт заботиться обо мне, - (видит бог, были бы у меня брови, они бы поползли выше, как и у Джона от этой фразы), - чаще всего сводит на нет все твое раздражение моими социальными навыками, из чего следует, что наша недавняя ссора себя исчерпала. - То есть, я должен был похвалить тебя за то, что ты съел обед, который я приготовил, хотя ты и вел себя как последний засранец? - В общих чертах – да. Ты видишь, но не наблюдаешь, Джон, - глубокомысленно изрек Шерлок, и, видимо, это склонило чашу весов в его сторону. А не в сторону принципа действия Джона «Не можешь справиться с ситуацией – успокойся и ударь по челюсти. Не помогает – ударь по другой челюсти». - То есть, я не замечаю, на какие жертвы ты идешь, чтобы меня не злить? – уточняет Джон, а я готов поспорить, что улыбка, которую он старательно маскирует под хмурое выражение лица, его уже выдала. - В общих чертах – да, - кивает Шерлок и чуть улыбается. Джон, не выдержав, начинает смеяться, а через мгновение к нему присоединяется и сам детектив (иногда мне чертовски сильно не хватает голосовых связок – я тоже хочу посмеяться над этим). - Чертов ты шельмец, - с удивительной для своего военного прошлого нежностью говорит Джон и треплет Шерлока по волосам, уходит в кухню, чтобы заварить чаю и на ходу уточняет: - И все же, чем на этот раз ты пытался добиться умирающего вида? Шерлок идет за ним следом, а я понимаю, что все эти «скучно» и «люди такие тупые» незаметно отошли на второй план, стоило Джону вернуться и прийти к каким-то верным с точки зрения детектива умозаключениям. Вернувшись к началу всей этой истории, могу только еще раз спросить, когда люди понимают, что совершенно точно подходят друг другу на всех уровнях своего существования, разве не безудержно и жадно они должны искать сближения? Видимо, все-таки, не всегда именно так. В любом случае, эти рождественские каникулы мне запомнились именно так, как я того хотел: я, камин, двое моих соседей по квартире напротив, сидящие друг напротив друга чуть ближе обычного со счастливыми улыбками, и уже опробованный ранее трюк миссис Хадсон с веточкой омелы у меня в зубах. Терпение, мои дорогие, терпение и научный подход. Я был бы жив, если бы следовал этому совету в подборе своей дражайшей второй половинки, чего желаю от всего моего скромного черепа этим двоим, да и вам всем тоже.