Серые слёзы. Серая кровь

Дес осторожно ступает в темноту. Лестница крутая и узкая, а вокруг ничего не видно. Он ощупывает стены, покрытые влагой, в надежде удержаться. Шаг, шаг, вниз, вниз… и вдруг нога зависает над пустотой, и Дес падает и катится по лестнице, и ребрами чувствует каждую ступеньку. Нога мерзко хрустит, и Дес приземляется, наконец. Тело ноет, перед глазами мерцают искры, но это не самое главное. В темноте кто-то есть. И этот кто-то все ближе. *** Перед ним стоял мужчина, бледный, с короткими кудрявыми волосами, темными и грязными, со впалыми щеками и резкими скулами, он что-то бездумно бормотал себе под нос и водил пальцем по шершавой бумаге, и от этого темную комнату наполняло странное обволакивающее шуршание. И казалось, сейчас, вот сейчас он откроет какую-то истину, что-то поймет, что сделает их ещё более смертоносными, более опасными и менее человечными, через мгновение… Дверь распахнулась и хлопнула о стену, и в комнату влетел мелкий человечек с сальными волосами и тут же заверещал: — Господин Гилмор, господин… — Заткнись, — прошипел Гилмор, сжимая кулаки. Жалкое недоразумение, посмевшее прервать его исследования! Ох, вот бы произнести пару слов на Древнем языке и стереть его в порошок… но нет, нельзя, увы, эта маленькая шавка слишком полезна… — Господин Гилмор? — неловко произнесла шавка, и маг махнул рукой, мол, говори уже. — Вардены уже под поместьем! Конечно, они здесь! Империя давно знала, что они придут к «Золотому полсолнуху» сэра Бисши потаскать провизию и прочие побрякушки, так пусть тащат. Пусть идут, пусть… — Уверен, они уже выслали шпионов! — не унимался Бисши, заламывая руки. Гилмор снова раздражённо поморщился. — Заткнись, болван. То, что они видеть не должны, они не увидят! А я хочу посмотреть, прежде чем эти грязные хорьки сюда припрутся. Гилмор резко встал, захлопнул книгу с заклинаниями, прижал к себе и вышел, и его темная одежда взметнулась вороновым крылом. «Это я-то хорек?!» — возмущённо подумал Дес, когда его потянуло за вражеским магом. Впрочем, Видение не позволило ему испытывать свои чувства, запихнуло возмущение куда подальше и вновь заполнило до краев раздражением этого Гилмора. Гилмор, Гилмор, что-то знакомое… Стоп. А это не тот, кто… Плохо освещенные коридоры сменяли друг друга, и нельзя было понять, сколько их уже прошел маг, с каждым шагом раздражаясь ещё больше. Казалось, его бесило все на свете, начиная с мерцающих свечей и заканчивая хлюпающими шагами Бисши. Наконец, он остановился перед огромным, в полный рост портретом какого-то благородного человека, и он взбесил его ещё сильнее — конечно, легко бряцать своей благородностью, когда ты родился в богатой семье, а вот попробовал бы выжить в сточной канаве… Нет, сейчас не время. Он приложил руку к портрету и что-то пробормотал, и толстая рама с тихим скрипом начала открываться! Дес хмыкнул. Бисши сзади нервно всхлипнул. Не шавка, нет, даже не крыса — те хоть кусаться могут. Мышь, которая трясется от каждой тени. Гилмор кинул на него брезгливый взгляд: — Можешь тут остаться, там будешь только мешать, — и шагнул во тьму. Долго шел куда-то вниз, опираясь на стены, шершавые, покрытые влагой, и чем сильнее пахло сыростью, чем громче звучала песнь падающих капель, тем спокойней становилось Гилмору. Это его мир. И даже странные звуки из темноты не насторожили его, совсем наоборот. Он радовался этим звукам куда больше, чем человеческой речи, хотя они походили на хрипы восстающих из могилы. Гилмор снова что-то наколдовал, и посреди тьмы загорелся ровный огонек, осветивший… Дес сжал зубы и сглотнул, Гилмор… воодушевился? Как при таком можно воодушевиться?! Они были везде, и по спине прошелся холодок несмотря на то, что Деса в этом осколке реальности не должно существовать. Они были везде, грязные, оборванные, шатающиеся из стороны в сторону, они сидели в клетках и даже не щурились от внезапно вспыхнувшего света. Казалось, их глаза не ощущали перемен. Клеток было много, около десяти штук, и в каждой — по три человека, хотя можно ли назвать их людьми? Грязные, оборванные, со впалыми щеками и ребрами, торчащими из-под полусгнившей одежды, они бездумно смотрели из-под спутанных волос, превратившихся в клоки. Похоже на какой-то искаженный кошмар. Некоторые из них застонали и потянулись к Гилмору, некоторые, наоборот, отпрянули и зашипели, издалека послышался смех… тот самый смех. Тот, который Дес слышал, когда переступал черту, когда в пылу сражения смотрел смерти в лицо, а она хохотала, как безумная. Смеющиеся мертвецы. Но Гилмор даже не дрогнул, только слегка усмехнулся и подошёл к небольшому столу, на котором стояли горшки и чашки, взял из одного сырое мясо и бросил в первую клетку. Выродки завыли и кинулись на кусок, крича и царапаясь. Когда один из них все же сожрал мясо, маг подошёл и спросил: — Вы понимаете мою речь? Мертвецы же ничего не ответили, только бездумно пялилсь на него и принюхивались, словно бешеные звери, ожидая ещё одной подачки. Он бросил им следующий кусок, но перед броском рявкнул: «Sitja», и они не двинулись с места, только смотрели и отчаянно облизывались. Но когда маг сказал: «Taune», они с диким визгом бросились на еду, разрывая друг друга на куски. Гилмор сделал какую-то пометку и продолжил свой обход. В каждую клетку он кидал мяса и задавал один и тот же вопрос, повторял слова, иногда говорил новые. Некоторые пленники не реагировали, некоторые кивали, но ничего не могли сказать, и лишь в последней клетке, где сидели женщина и двое мужчин, никто не притронулся к мясу, и кто-то из них прохрипел: — Убей нас, господин. Убей, умоляем! Эти голоса в голове… убей, убей. Теперь они молили втроем, Гилмор как-то странно улыбнулся и присел возле клетки, испытав странный порыв благодушия. И принялся объяснять: — Вы понимаете, что это невозможно? Вы — это часть великого эксперимента. Вы — следующая ступень на пути к идеальному воину. Кто-то должен достичь этого, кто-то должен помочь, и так уж вышло, что это вы. Но женщина вдруг кинулась вперёд и заскулила: — Мне больно, мне так больно! Больше не могу! Глупцы! Жалкие псы! Им досталась такая честь — стать частью замысла великого Гальбаторикса, гения магии и гения любой мысли, а они скулят, как побитые собаки! Гилмор с яростью ударил по прутьям клетки так, что она протяжно задребезжала, резко развернулся и вылетел из подземелья. Бисши все так же стоял перед входом в подвал, бездумно пялясь в темноту, и Гилмор, поднявшись из своего уютного ада, снова презрительно скривился. — Г-господин? Так что с мятежниками? Но маг нарочито медленно оглядел лордика, повернулся к картине, прошептал какие-то слова, и тайный проход захлопнулся. И лишь потом ответил: — Если им так надо, пусть идут, — он усмехнулся. — Моя новая партия идеальных монстров готова. Они даже не понимают человеческую речь, только команды, как дрессированные псы, и желают лишь одного — человечьего мяса. Признаться, мне до смерти интересно посмотреть, каковы они в деле, и как же удачно, что дичь сама пришла к нам в лапы! …он не понимал, что происходит. Кто он, где он. Слишком долго, слишком глубоко в чужой голове, он что-то поймал, какого-то паразита. Людишки, людишки, всего лишь шавки, эксперименты… — Дес? …всего лишь грязь под ногами, под ногтями, грязь, грязь, грязь, стереть, растоптать… — Денсен, ты меня слышишь? Кто это? Кто… это? «Это я». «Денсен. Дени Сентен. Тибальт. Это я, все я». Открой глаза! — Что за дерьмо?! Это определенно он. — Дерьмо! — Наконец-то ты очнулся. Думал, ты так и издохнешь, — Кледвин пошевелился где-то рядом и одернул полог палатки. И яркий солнечный свет ударил в глаза, и Дес застонал, будто от похмелья, да только вот он вчера не пил! Что за подлость — единственный раз он, как приличный человек, не надрался хорошенько, а голова трещит так, будто сейчас разлетится на куски. — Дерьмо, Кледвин, закрой… умоляю… Но молодой маг уже выбрался наружу и с особой жестокостью привязал полог к внешнему тенту. — Вылазь уже. Все ушли, пока ты тут катался и исходил пеной. Мог бы предупредить, что у тебя падучая болезнь. Причем такая, на которую не действуют лечащие заклинания. Матерясь на мерзкого мальчишку, Дес выполз наружу, схватил заботливо протянутый бурдюк с водой, вылил себе на голову и только тут понял, что вокруг слишком… тихо. Никого нет. Только примятая сотней ног трава. — А где… все? — Оглох что ли? Ушли. Пока ты там дрых. Нет. Нет, нет, нет… там же эти твари, эти мерзкие твари… Дес помнил, как они переступили черту, помнил, как они смотрели в саму Бездну, откуда раздавался этот хохот, помнил пустые глаза Синге, которые преследовали его во сне. Смех и глаза, и Дес просыпался в холодном поту, хватая воздух, вскакивал и бежал подальше, да только от себя не убежать. Мертвые глаза Синге. Как он мечтал встретиться с этими тварями снова, чтобы снести им головы, сотни голов — пусть они заплатят за мертвые глаза Синге, заплатят кровью и подобием жизни. И они там. Они там, за этой проклятой картиной, за спиной этого Гилмора, и что-то в нем было до одурения знакомое, и Дес метался внутри, рвался, пытаясь вспомнить… Но почему-то вспомнил Талику. Урубаен. И то, что она рассказывала. Показывала. Там был Гилмор, он точно знает. Там был Гилмор, и это тот, кто создал смеющихся мертвецов! Дес чуть не закричал от восторга, безумного, странного. Он сможет отплатить. Им всем сможет, и этой крови будет достаточно, чтобы рассчитаться за смерть Синге, чтобы Бездна перестала смеяться, чтобы мертвые глаза, наконец, закрылись. Он уничтожит того, кто все это начал! Он свернет шею этому Гилмору! И, не выдержав, Дес всё-таки рассмеялся. — Собирай вещички, Кледди! Мы идем на встречу с мертвецами! Кледвин так удивился, что пропустил «Кледди» мимо ушей. — Что?! Какие еще мертвецы? — Они там, о, я знаю, и я снесу им всем бошки! Да поживее, пока наших всех не перебили, как котят! Почти без разговоров они быстро собрали палатку, оседлали лошадей и помчались к поместью. А внутри скручивался огромный кровавый комок, полный ярости, ненависти, он опьянял и мутил разум, и Дес все старался сдержать его, чтобы совсем не сойти с ума. Когда Дес на всем скаку влетел в ворота, в поместье царил хаос — вардены тащили провизию и припасы, складывали в обозы, слуги вопили, куры носились, а посреди этого хаоса стоял тот самый сэр Бисши, маленький сальный человечек — уж в этом-то Дес был полностью согласен с мерзким магом — и лепетал, чтобы его пощадили, пощадили его дом, его кур, и вообще все… Капитан не обращал на него внимания, восседал на коне и только морщился его причитаниям. Дес подлетел к Годфри и гаркнул: — Капитан! Годфри повернул голову с самым кислым выражением, какое только мог натянуть на лицо. — Расследователь? — Есть дело. Тут в поместье полно мертвецов. Смеющихся мертвецов, и я знаю, где они. И их хозяин вот-вот их натравит на вас. Так что, если не хочешь, чтобы весь этот базар тут и полег, прикажи всем построиться. Капитан замер на миг, оглядел Деса с ног до головы, надменно фыркнул и… отвернулся. Отвернулся, мерзкое отродье! Даже не удостоил его ответом! — Думаешь, я лгу?! — рявкнул Дес, ощущая, как добыча ускользает. Мертвецы сейчас выпрыгнут и перегрызут им всем шеи, а этот тупой капитанишка отворачивается?! — Капитан, если ты не построишь солдат, то мертвецы их на куски разорвут! Пока они в клетках, надо их перерезать! Наконец, Годфри не выдержал: — Какие мертвецы, расследователь?! О каких мертвецах ты толкуешь? Наши шпионы не нашли ни одного, более того — даже солдат тут не нашли! Откуда тебе знать про мертвецов? Если… Дес прищурился. Обвинить кого-то в измене, а потом вздернуть без суда — плевое дело посреди войны. — …если ты не заодно с ними. — Тупица, будь я заодно с ними, я бы тебе выкладывал что-то подобное? Капитан побагровел и оглянулся в поисках мага, но того нигде не было видно. — Ты поплатишься за свои слова! — Я давно уже заплатил за все, за что должен. А ты за свою тупость еще не расплатился! Не верит, ну и пес с ним! Дес ему покажет… покажет, вскроет этот уютный ад и выгонит всех демонов! И тогда посмотрит, от кого эта горделивая сволочь отвернется! Он соскочил с лошади и ринулся в поместье, и Кледвин пошел следом. — Эй, Кледди, тут есть маг. Сильный, хитрый и абсолютно чокнутый… — Посмотрел бы на себя. — …так что будь готов. Где Гилмор? Где эта мразь, которая делает всю эту мерзость? Глаза будто затянуло красной пеленой. Ничего, он еще объявится, он будет тут. Главное, это портрет, портрет, где же он, это надменный взгляд того, кто родился с серебряной ложечкой в заднице… — Что насчет карт? — Кледвин пытался быть голосом разума. — В задницу карты! Дес уже с трудом различал, где он, и что происходит. Вокруг сновали вардены, вытаскивая из поместья все, что может пригодиться. Какая-то визжащая служанка наткнулась на него, взглянула в лицо и тут же замолкла. — Где Гилмор?! — рявкнул Дес, хватая ее за плечи. Девчонка побледнела. — Не убивай, господин, не убивай, молю! — заверещала она, пытаясь вырваться, но Дес только сильнее сжал руки, и она тихонько пискнула. — Спрашиваю последний раз, где Гилмор?! Но служанка только громче заверещала, и Кледвин не выдержал и дрожащим голосом проговорил: — Ты объясни ей, она, может, и не знает, как его зовут! — Тощий, кудрявый, под глазами мешки, и вообще выглядит так, будто из могилы восстал. Но девушка уже не могла говорить, только заливалась слезами. Дес фыркнул, отпихнул ее, но не успела она юркнуть куда подальше, как он снова притянул ее к себе, и она зарыдала ещё громче, видимо, решив, что он сейчас будет творить всякие непотребства. — Да заткнись ты, я тебя не трону! Скажи, где портрет, огромный такой, выше человека, и я тебя отпущу. Служанка закивала и указала пальцем вглубь поместья, и Дес отпустил ее, как и обещал. Сверху на втором этаже что-то громыхнуло, и послышались крики. — Что, если они уничтожат карты раньше, чем мы их найдём? — снова занудел Кледвин. — Что, если смеющиеся мертвецы перегрызут нам глотки раньше, чем мы их найдем? — рявкнул Дес и кинулся туда, куда указала служанка. Комната сменялась комнатой, облезлые, уродливые, солнце мелькало в открытых окнах, но Дес бежал, словно сорвавшийся с цепи пес. Где портрет, где проклятый портрет?! Вот он! Точно такой же, как и в Видении. Те же чувства, что и в Видении. А там, за дверью три десятка смеющихся мертвецов, готовые не просто убить их — готовые сожрать живьём, по команде выдирая куски. По команде главного псаря. Где Гилмор?.. Он заплатит. Дес уже приготовил счет. Рядом промчались трое варденов, один из них толкнул случайно Деса, а второй тащил за собой как раз ту самую служанку. Недалеко убежала, дура. Она рыдала ещё громче, а варден восторженно кричал: — Наконец-то, женщина! Женщина! И вдруг Кледвин метнулся к нему и с криками «Не смей! Пусти ее!» кинулся на вардена с кулаками, второй бросился их разнимать, девчонка заорала, третий схватил мага за шкирку, и все сцепились, будто бешеные коты, и ко всей этой кутерьме с надменным видом приближался капитан с его ручным колдуном. — А ну всем немедленно успокоиться! — рявкнул Дес, ударив кулаком по стене так, что с потолка все посыпалось. Драчуны замерли. Дес схватил Кледвина за шкирку, обернулся, бросил капитану короткое «Смотри» и приказал Кледвину: — Скажи эти слова и приложи сюда вот руку. И толкнул его к картине. Кледвин обернулся, смерил надменным взглядом Деса в частности и всех остальных в общем, приложил к картине руку и прошептал непонятные слова. Позади все застыли, даже, казалось, капитан перестал дышать. И тут рама с тихим скрипом открылась, оголяя темный вход. Кледвин отшатнулся, капитан издал странный звук. Капитанский колдун зарычал. А потом небо и земля поменялись местами. Дес и сам не понял, как это произошло. Просто в один момент он стоял, а в другой… в другой его что-то швырнуло на стены, он ударился спиной, и что-то хрустнуло в позвоночнике, весь дух вышибло, внутренности будто сжал огромный кулак. Дес мешком упал на пол. Перед глазами плясали черные точки. Крики, вопли, кто-то стонал, и Дес понял, что швырнуло не только его одного. Магия! Проклятая магия! И кто здесь единственный вражеский маг?! Дес вскочил, хотя голова кружилась, опёрся на стену и лицом к лицу столкнулся с Гилмором. Изо рта хлынула кровь, и Дес закашлялся. Измождённый имперец отшатнулся — не ожидал, что кто-то оправится так быстро — но вдали уже слышались крики варденов. Дес кинулся вперёд, пытаясь поймать колдуна, но тот шмыгнул в темноту тайного прохода, и дверь-картина так резко захлопнулась, что по раме пошла трещина. — Живей! Кледвин, вставай! Живо! Открой ее, открой дверь! — он схватил молодого мага за шкирку и толкнул к картине. — Открой, мать его! — Что ты творишь?! — рявкнул капитан, хватаясь за меч. — Если там действительно смеющиеся мертвецы, то пусть там лучше и остаются! — Чтобы потом они ударили нас в спину? А если там есть ещё один выход?! Нам нужно уничтожить их здесь и сейчас! Они не могут ускользнуть! Он не может ускользнуть! Дес вырвет ему сердце! — Кледвин, открой дверь! Это приказ! Дес вытащил палаш, капитан крикнул колдуну: «Обездвижь его!», непонятно кого имея в виду. И тут вдруг силы Деса потекли будто сквозь дырявый бурдюк. — Кледвин, приказываю открыть эту проклятую дверь! — взвыл Дес, и Кледвин, резко развернувшись, шлепнул рукой по картине и выкрикнул заклинание. Картина с тихим скрипом открылась. Капитан за спиной пробормотал: — Безумец… — развернулся и побежал с криками. — Солдаты! Строиться! Капитанский колдун остановил заклятье и забормотал слова, которые могли бы ему пригодиться. Кледвин, бледный, с плотно сжатыми губами, вытащил меч, стоящие рядом вардены начали медленно отступать. А из тьмы, будто из истинной Бездны, раздавался безумный хохот. Дес поудобнее перехватил палаш и оскалился: — Они идут.