Мне холодно

Вечер. Ресурсы на исходе. Еды всё меньше, вокруг сплошные скалы, камни и вечная зима. Возвращаться назад поздно, до наступления ночи не успеть. Двигаться вперёд, в неизвестность – сумасшествие. Никто не знает, что может ожидать там простого учёного. Уилсон решился остановиться и развел костёр. Его огонь был настолько мал, что им едва ли можно обогреть руки. Камень-грелка уже давно потерял свои свойства, и восстановить их о столь слабое пламя практически невозможно. Хорошо бы сделать шапку или хотя бы кроличьи наушники, но пауков Уилсон ещё не встречал, а моркови для поимки рогатых ушастиков вообще не было. Только ягоды. Приближалась ночь. Где-то вдали кричали высокие птицы. Главное – случайно не набрести на них утром, если оно, конечно, настанет. Хотелось есть. Отыскав в кармане горсточку ягод, Уилсон отправил их в рот. Помогло… совсем немного. С каждой секундой становилось всё темнее. Повсюду мелькали какие-то тени, слышались странные звуки. Всё это чрезвычайно действовало на нервы. У Уилсона был топор, но на скалистом дёрне не росло деревьев. Поддерживая слабый огонь костра, учёный время от времени подкидывал в него сухие веточки – с единственной целью: «только бы дотянуть до утра». А там авось и до леса доберёмся. Ночь дала о себе знать. Холод усилился, а с ним усугубилось и состояние Уилсона. Колючий снег бил прямо в лицо. Зуб на зуб уже не попадал давно. Беспрестанная дрожь охватила всё тело. Тёмные волосы учёного покрылись инеем, а лицо стало бледным как у мертвеца. На его фоне отчётливо выделялись серые круги под глазами, появившиеся от огромного количества бессонных ночей. Отойти от костра хоть на шаг – обречь себя на погибель. На мгновение Уилсону показалось, что он окончательно сошёл с ума на нервной почве. Откуда-то издали послышалась тонкая мелодия музыкальной шкатулки. Совсем как из детства. В это было крайне сложно поверить, но она действительно звучала. Её мелодия усиливалась с каждой секундой и расползалась по округе приятным эхом. Сознание затянулось туманом, хотелось спать и слушать, слушать этот надоедливый мотив. Но ужас объял учёного при взгляде на тьму вокруг. Руки. Чёрные руки тени, появившиеся из темноты, медленно подползали к костру, где слабо теплился огонь, распространяя вокруг себя слабый свет. Под нежную мелодию шкатулки это выглядело вдвойне страшно. Ученый поднял с земли топор. Он увидел, откуда тянулись эти руки. Высокий худощавый силуэт стоял в паре метров от него. Огонь уже не спасти. В его слабом свете было трудно разглядеть гостя, но Уилсон узнал его и так. С оружием наготове он уверенно направился к своему врагу. Но зачем, с какой целью? Неужели рассчитывая на победу? Мужчина был хорошо одет. Длинное тёплое пальто с богатым меховым воротником отлично соответствовало погоде. Руки защищали чёрные кожаные перчатки… или не перчатки. Осознание того, что учёный выглядел крайне жалко и беспомощно на фоне воплощения самого величия и силы, пришло поздно. Все его попытки атаковать не увенчались бы успехом. После стольких дней выживания в экстремальных условиях такая смерть будет выглядеть необдуманно и глупо. Будучи безумно замёрзшим, измотанным и голодным, Уилсон выпустил из ослабевшей руки топор и сиротливо приник к своему врагу. Нельзя. Ни в коем случае. Это же враг. Но рассудок уже давно покинул учёного, а сил оставалось всё меньше. Смерть была не за горами, и Уилсон прекрасно это понимал. Но вместо того, чтобы отстоять своё гордое «Я» и как следует отомстить злодею за все свои страдания, Уилсон слабо прижимался к Максвеллу в надежде получить хоть каплю тепла. Он никогда бы не стал так унижаться и при ином случае просто пустил бы в дело топор, но сейчас стоял вопрос жизни и смерти. Руки тьмы вмиг прекратили мучения умирающего костра. Людей окутала тьма. – Мне холодно, – дрожащим голосом прошептал Уилсон. – Пожалуйста, помоги мне. Максвелл не дрогнул. Подобно скале, он с холодным спокойствием смотрел на замерзающего человека, нуждающегося в его помощи. – Твои руки забрали мой огонь. Он был моей последней надеждой. Верни его мне… верни мне мой шанс! – голос сорвался на последних словах, а руки резко сжались на пушистом воротнике злодея. Глубокое отчаяние Уилсона было видно невооружённым глазом. Из последних сил он цеплялся за жизнь. – Я не могу. Это вне правил. Уилсон закрыл глаза. Сомнений не оставалось, так же как и надежды. Эти слова означали лишь одно – конец. Конец всему, в частности, конец его жизни. Но зачем в таком случае вообще нужна была эта дверь? Просто для того, чтобы попасть сюда и погибнуть? Возможно, через неё придут и другие, но нет гарантии, что они смогут пройти дальше. Ведь помогать людям здесь – это «вне правил». Даже если открыть глаза, ничего не изменится. Ночью без света видение нулевое. Уилсон почувствовал, как его заледенелые руки отцепляют от воротника. Всё ясно. Сейчас он просто опустится на колени и больше никогда не встанет. Пройдя столь долгий и опасный путь, пытаясь выжить день за днём, он встретит именно такую смерть. Попросту замёрзнет. Почему так медленно растёт чёртова борода? Но худые, сильные руки не дали человеку упасть. Что-то заставило Максвелла проявить сочувствие… такое нужное, жизненно необходимое. Придерживая несчастного, замёрзшего учёного, демон распахнул полы своего длинного пальто и укутал его. Уилсон оказался в объятьях своего врага. – Но только один раз. «Тепло. Он поделился со мной не только пальто, но и своим личным пространством. Сейчас я вплотную прижат к его телу. Это странное чувство… Он прикасается ко мне, но я не испытываю отвращения. Мне хорошо. Его одежда пропахла дорогими сигарами. Запах приятный и благородный, но почему-то от него чешется нос». Несмотря на это, учёный плотнее прижался к телу своего врага. Максвелл чувствовал дрожь продрогшего тела, чувствовал, как слабые руки сжимали его спину и то, как холодно становилось ему самому. Но сегодня злодей сохранит жизнь мистера Хиггсбери. Отнесётся к нему со всей своей заботой и ни капли не пожалеет об этом поступке. Он выбрал правильного человека. Этот человек способен на многое. – А как же правила? – немного отогревшись, Уилсон стал разговорчивее. – Правила созданы для того, чтобы их нарушать, не так ли, мистер Хиггсбери? На самом деле правила устанавливал не Максвелл, и нарушать их было нельзя. Но ситуация того требовала. Всё оставшееся время царила тишина. Лишь выл холодный ветер и кидался острым мелким снегом. Двое стояли в обнимку всю ночь и просто согревали друг друга. Они потеряли счёт времени. Неважно, сколько длилась ночь, важно то, что им было хорошо вдвоем. Никто не испытывал дискомфорта, никто не жаловался. – Я не зря выбрал именно тебя. Я знаю, что ты сможешь, что ты придёшь… и подаришь мне покой. С этими словами мужчина коснулся губами виска учёного и растворился, словно тень. Наступило утро. Всё вокруг залило светом. Небольшой снегопад всё же присутствовал, но видимость была уже лучше. Поражённый происшествиями этой ночи Уилсон некоторое время не мог прийти в себя. Он был безмерно благодарен своему врагу за такую помощь… за понимание. Пускай даже в виде подачки. А те странные слова, что сказал ему Максвелл… куда он должен прийти и зачем? Непонятно. Да сейчас это и не важно. Сейчас самое главное – это выжить. Ему дали второй шанс. Его нельзя упустить. Собрав все свои вещи, учёный двинулся вперёд. Там действительно был лес. Дальше всё по-старому: нарубить дров, развести костёр, нагреть камень и снова в путь. Но дальше будет чуть легче – борода начала расти. Как нельзя кстати.