Пари

– Это было отличной идеей – устроить это пари, правда, Крис? – Том довольно улыбался. Покусывая губы в явном нетерпении, он кружил вокруг Хэмсворта весь вечер, как коршун. Их спор разрешился сегодня утром, и Хиддлстон был почти счастлив. Сразу две отличных новости за день. Первая – те кадры, где он, то есть Локи в шубе в фильм для показа в кинотеатрах не попадут, а вторая – Крис Хэмсворт сегодня ночью будет очень, очень покорным мальчиком. От предвкушения Том облизнулся и, поймав взгляд любовника, хищно улыбнулся. До сегодняшнего дня Крис упорно отказывался сменить роли, но сейчас ему не отвертеться. Ну что за чудесный денек! – Угу, просто потрясающая была мысль, — Хэмсворт спрятался за журналом, пытаясь оттянуть момент неминуемой расплаты. Журнал был старым, но даже не самые свежие новости сейчас были спасением. Вернее сказать, отсрочкой. И ведь дернул же черт! Но ведь все так удачно складывалось. Благодаря КомиКону досняли несколько сцен с Локи. От Локи тащилась половина обитаемого мира. Его требовали, его жаждали, его хотели видеть все больше и больше. И эта проклятущая сцена просто обязана была попасть в фильм. У фанатов фантазия работала в сторону Локи в цепях и Локи в мехах. Ну почему?! Почему меха показались не столь возбуждающими, как цепи?! – Может, просто кто–то не хотел, чтобы на фильм навесили рейтинг «только для взрослых», м? – Том коснулся губами кромки уха Криса, сжал мочку и тут же отстранился со смехом. – Я не умею читать мысли, просто выражение твоего лица… Это не страшно, Хэмсворт. Только чуть–чуть больно. Но я обещаю быть нежным. Крис едва не подскочил на месте. Тело точно разряд молнии прошил. Удержать относительно–спокойное выражение на лице удалось с трудом. Что бы там ни говорили, а он — хороший актер. ОН хороший актер и владеет собой. А Хиддлстон его просто «на слабо» взять пытается. Педантично перевернув страницу, Крис уставился на новостную колонку, будто это было святое писание, ну или какая-нибудь молитва из книги экзорцизста. – По моему глубокому убеждению, на фильм можно вешать рейтинг уже только из-за Локи в цепях. Ты когда-нибудь читал, что пишут о Локи в наручниках? – И не только в наручниках, — Том прошелся по гримерке, прислушиваясь к звукам на площадке. Съемочный день закончился, они переоделись, привели себя в порядок. Осталось только добраться до их отеля. — Какой сюжет тебе нравится больше всего, Крис? Локи в цепях, Локи в наморднике или… Локи сверху? – Том смеялся открыто, жарко, почти нагло. – Локи в передничке и у плиты. Локи в кроличьих ушках и с хвостиком зайки из «Плейбоя» и о, дай-ка подумать, Локи в чулках. Только без корсета, мне не нравятся парни в корсетах, — Крис бросил на него взгляд поверх кромки журнала и потянулся за чашкой с чаем. – И не мечтай, — Том осклабился. – Разве только в обмен на аналогичную любезность с твоей стороны. Ты готов на чулочки, мой грозный громовержец? – Черта с два, – Крис сделал большой глоток из чашки и с самым невозмутимым видом отставил опустевшую посудину на столик. — Я – мальчик с мышцами. Ты — мальчик–стройняша. Я – образец м–м–м... мужественности по Фрейду. Ты– стройняша и как говорят фанатки — ути-пути! Мне чулочки не пойдут совершенно точно. А ты будешь смотреться просто супер. Пальчики оближешь! – Хочешь еще одно пари, Хэмсворт? – Том подошел к нему и замер почти вплотную, засунув руки в карманы так, что джинсы обтянули бедра еще сильнее. – Девушкой ты будешь краше меня. Если я прав, то я наряжу тебя женщиной, и ты в таком виде выйдешь к людям. Если нет, то наряжаться буду я. – И еще раз черта с два, Хиддлс, – Крис со вздохом отложил журнал, глядя на Тома снизу вверх. Все-таки фигура у «Кудряшки Сью» - что надо. И что бы сам Крис ни говорил, стоял у него на Тома стабильно. И девчонкой тот не выглядел ни разу. Хоть в одежде и гриме, хоть без оных. — Я видел несколько коллажей, где тебя в женское тряпье облачали. И да, в костюм принцессы тоже. Я и так знаю, что в бабских шмотках ты выглядишь как богиня. А спорить я с тобой не буду. Иди с Браной спорь. Или с Джоссом. Или с Дауни. – Ты в женском платье гораздо интересней, я уверен, — Том окинул его тяжелым взглядом и отошел к окну. – Хотя на Роба я бы тоже полюбовался. Расслабься, Хэмсворт, ты слишком напряжен. – Ты пытаешься добраться до моей задницы. Естественно я напряжен. Меня вообще напрягают те, кто зарится на мою драгоценную пятую точку. Она мне дорога, – зачастил Хэмсворт. – Оу, спасибо за идею. Пожалуй, я тоже задумаюсь о ценности своей пятой точки, – Том повернулся к нему с усмешкой. – Расставлю приоритеты, например в том, что будет лучше: минутное удовольствие или ее сохранность. Как думаешь, Крис? – Ми... Минутное удовольствие? – Крис возмущенно выбрался из кресла. – Минутное?! – кажется, его так не оскорбляли никогда в жизни. – Минутное или тридцатиминутное – роли не играет, – Том только отмахнулся. – Оно того стоит, чтобы отдавать ее в распоряжение одному очень вредному типу, так боящемуся отдать взамен свою? – Знаешь, я, между прочим, стараюсь. И, к слову... – Крис скрестил руки на груди и принялся расхаживать из стороны в сторону. – Ну так, чисто просто... пока ты оргазм не схлопочешь, стараюсь не кончать. – Это просто нечестно, Крис, – Том скользнул к нему мягко, почти бесшумно. Высокий, словно состоящий из одних костей и сухожилий – он умел двигаться очень и очень тихо. – Дело ведь даже не в оргазме, – он обнял Хэмсворта со спины, устраивая подбородок на плече и очень надеясь, что услышит шаги за дверью до того, как сюда кто-нибудь войдет. – Иногда я чувствую себя просто использованным. Что ты мне не доверяешь. Или… это просто секс, да? – Использованным? – Крис тряхнул головой. – Ты спятил! Я... над женой не так трясусь, как над тобой. Черт, сколько раз я должен повторить, что ты мне нужен, что ты мне не безразличен, чтоб до тебя это дошло? – Тогда почему ты мне не доверяешь? – выдохнул Том. – Я тоже хочу узнать тебя… так. – Я тебе доверяю, – негромко ответил Хэмсворт. – Просто я не по мальчикам. Я по тебе конкретно. – Но пари ты-таки проспорил, – после недолгого молчания произнес Том. – Один раз, Крис. И я больше не заговорю об этом. – Пари. Да. Конечно. Я для тебя пари, - Хэмсворт не стал сбрасывать обнимающие его руки. Просто вышагнул из кольца. Подошел к двери и закрыл ее на замок, а потом принялся раздеваться. Так же методично, как еще полчаса назад одевался. Веселость и игривое настроение с Тома как ветром сдуло. На лице заходили желваки, и он прикрыл глаза, медленно выдыхая. – Я не собирался тебя насиловать, Крис, – как можно спокойнее произнес он. – И по–настоящему принуждать к чему-либо – тоже. Мне… жаль, что так вышло. Забудь, – губы побелели от силы, с которой он их сжал, а в следующую секунду Том уже стоял у порога трейлера и открывал замок. – Автобус уже подъехал. Не опаздывай. Они ехали в разных концах салона. Ужинали за разными столами. Шататься по городу Крис тоже отказался. Просто заперся в номере, вытянувшись во весь рост на постели. Фоном монотонно бубнил телевизор. Можно было напиться, только завтра на съемки, так что тоже не вариант. А Тома рядом до чертиков не хватает. Просто не хватает. Обнять бы, зарыться лицом в волосы и дышать им. Но... нет. Снова нет. Он не солгал. Он не по мальчикам. Он конкретно по Хиддлстону. Тот как дурь. Хуже дури. Он тяжелая наркота. Привыкаешь, и остальное попросту не доставляет. Он любит Эльзу. Любит дочь. Но и без Тома обходиться не может. Просто... он не по мальчикам. Не по мальчикам. Проклятущий спор. Вот ведь дернуло! …Утро не принесло облегчения. Он не выспался. Издергался. И только гордость не позволяла ему паршиво играть на площадке. Он – хороший актер. Он очень хороший актер, раз ему за весь день не сделали ни единого замечания. Он играл идеально. Перфектно, если можно так сказать. Ни единого лишнего дубля по его вине. Ни единого. Вот только глубоко внутри зрело... что–то. Большое и болезненное. И с этим справиться Крис Хэмсворт не мог. А вот Том играл как-то странно. Неровно, что ли… Совместных сцен с ним у Криса не было, и Хиддлстон почти все время провел, сидя в «камере». Сначала сцена с Руссо, потом – сольная съемка побега мародеров и горе от смерти матери. После сцен с побегом его волосы долго лохматили, переодели в костюм попроще, разули, измазав ступни искусственной кровью. Дикая сцена, почти безумная. Том кричал, кричал и кричал, изводя всю группу отчаянием и почти смертельной тоской. Режиссеру приходилось почти четыре раза останавливать съемку и просить Тома чуть сбавить накал эмоций. И когда сцену наконец закончили, Хиддлстон забился в угол, завернувшись в теплый плед, и затих, дыша тихо и почти незаметно. Но в отель они с Крисом снова возвращались, сидя в разных концах салона. Кажется, на них уже начали даже коситься. Но хоть с вопросами пока никто не подходил… …Наутро, несмотря на свежесть туалетной воды, зубной пасты и жевательной резинки от Криса ощутимо разило алкоголем. Но в кадр он вошел и сыграл нормально. Ну и что, что гримерам пришлось поработать с темными кругами под глазами и слишком бледной кожей. Тон все скроет. Первая сцена получилась хорошо, вторую тоже не запорол, но чем ближе к вечеру, тем больше нервозности было на площадке. Сцена «смерти» Локи была одной из ключевых, и Тейлор нещадно гонял всю съемочную группу и даже лично явился проверить, как идут дела с гримом. Оценив работу, покивал головой и вышел, велев явиться на площадку через десять минут. – Том, постарайся не касаться лица руками, ладно? – невысокая женщина суетилась вокруг Хиддлстона с кисточкой в руках. – Как подсохнет, кожу стянет, но это ненадолго. Не трогай просто, ладно? – Как скажете, миледи, – Том очаровательно улыбнулся, вставая со стула. Облаченный в кожу, с выбеленным лицом, черными волосами и кривой, словно и не своей улыбкой – сейчас перед ними стоял не Хиддлстон, а Локи. Который, откинув волосы от лица, поймал взгляд Криса и коротко кивнул на дверь. – Пошли? Тот только вздохнул. Светлая грива, улыбчивый рот. Его Тор перестал быть глуповатым здоровяком. То ли сценарист был получше, то ли концепцию наконец изменили. – Постарайся не доводить группу до истерики. Вчера ты перестарался. – О, я всего лишь тихо и почти мирно «умру», – Том кивнул и вышел на площадку, внутренне собираясь и оставляя мистера Томаса Уильяма Хиддлстона за ее пределами. Здесь и сейчас должен быть только Локи. «Тихо и почти мирно». Крис вспомнил об этом, когда на его глазах Тома «проткнули». Нанизали на острие, как бабочку на булавку. Без крика. Без единого звука. Только в глазах, казалось, погасла искорка жизни. Нет, не искорка. Пламя. И пусть йотун был ледяным. В Томе было слишком много жизни. Слишком много огня. И теперь этот огонь угасал... Какая там Джейн? Какая съемка? Нет, Том, нееет, так нельзя. Нельзя! Твою мать, Хиддлстон, на кой черт ты так умираешь? Он не умирает. Это не Том. Это Локи. Крис заставил себя помнить. И когда на колени падал. И когда обнимал. Когда шептал что–то там по сценарию. В голове беспрестанно крутилось: это Локи. Это Локи. Это Локи. Умирает Локи. Локи, брат Тора. Это Локи... Эту сцену нужно было снять с первого дубля. Потому что еще одного дубля не переживет уже Крис Хэмсворт. Но Алан Тейлор никогда не останавливался на первом дубле. И Том–Локи снова и снова вскидывался, пронзенный копьем, и падал, падал на мелкий гравий. Обметанные губы, лицо без единой кровинки и непролитые слезы на глазах – Том был слишком хорошим актером. Настолько, что когда этот день наконец закончился, Алан объявил выходной на завтра и даже разрешил устроить вечеринку. Пиво, сэндвичи и прочие развлечения. И Крис, методично накачавшийся пивом по самые светлые брови. До одури хотелось забыть этот день. И никогда не вспоминать. Он улыбался через силу, играя в общем–то привычно, и как всегда хорошо. Достаточно, чтобы окружающие не понимали. Или не хотели понимать. И сбежал он, как только понял, что пиво в него больше не лезет, а благословенное забытье так и не наступает. То ли дело в номере: виски. На два пальца. И в нирвану алкогольного флера. Хоть ненадолго. На чуть–чуть. Стук в дверь показался если не громом, то совершенно лишним в его попытках изменить мироздание. Или хотя бы себя. И все-таки он открыл. Даже не спрашивая, кто же там, по ту сторону. Нарушает его уединение. – Пьешь без меня? – Том стоял на пороге и плечом подпирал дверной откос. Судя по затуманенным глазам, тоже принял на грудь, но он сегодня столько раз умирал… Хотя на ногах он держался отлично. И даже язык не заплетался. – А еще я без тебя ем, принимаю душ и сплю, – неопределенно помахал рукой Крис, возвращаясь в свой номер. – Глупо было приходить, ты прав, – после недолгого тяжелого молчания произнес Том. – Извини, я дурак. Отдыхай, – он как-то криво улыбнулся и потянулся к двери, собираясь прикрыть ее за собой. – Ты пришел. Можешь войти, я же тебя за порог не выставил, правда? Живой. И без этого грима Локи. И без бледности на лице. Наоборот: на щеках румянец. Хорошо. Живой. – Если ты не против, я продолжу. Все равно завтра маленький перерыв. – Ты взрослый мальчик, Крис, – Том пожал плечами. В номер он так и не вошел, но и шаг назад не сделал тоже. Так и остался стоять на пороге, словно между вчера и завтра. – Делаешь то, что хочешь сам. – Чертовски правильное замечание, – кивнул Хэмсворт, растягиваясь на постели. – И в данный момент я хочу забыть, как ты умирал на площадке. Том посмотрел на него странным взглядом: – Я здесь, и я жив. Это просто игра. – Да, только очень хорошая игра... очень, очень хорошая. Я закрываю глаза и вижу, как ты умираешь снова, снова и снова. И лучше бы это я там умирал, потому что мне хреново помнить об этом. – Ну, Локи по сценарию не умер. Даже по сценарию, – Том вздохнул. Потоптался немного, а потом осторожно поинтересовался: – Я могу тебе помочь? – Даже не знаю. Локи не умер. Но ты умирал. Слушай. Или заходи, или дверь закрой. Здесь сквозит, – поморщился Крис. – А чего ты хочешь? – Том смотрел на него неожиданно тяжело. – Ну... выбросить тебя из головы не получается. Заходи. Без вариантов. И налей мне еще виски. Пожалуйста. – Плохой способ забыться. Но… ты большой мальчик, – Том наконец переступил порог и закрыл за собой дверь номера. Подойдя к столику, плеснул в бокал виски и протянул Крису. – Просто не хочу, чтобы завтра тебе было плохо. – Мне плохо уже третий день. Я люблю мужчину. И я никогда не спал с другими... так. Мне очень плохо, потому что... потому, – Хэмсворт взял предложенный бокал и, кое-как перекатившись на бок, отпил уже теплый виски. Том плеснул и себе на два пальца виски, поболтал его в стакане, а потом подошел к окну, за которым собирались тучи. Будет дождь? – Почему ты этого никогда не говорил? Что любишь меня? – Ну, я же поддерживал твои игрушки. Типа там... сердечко пальцами сложить. Обнимашки. Или на съемку прийти. Я не могу говорить об этом. У меня жена. И ребенок... – Крис уткнулся лицом в покрывало. Подышать бы в бумажный пакетик. Так глупо впадать в панику. – И слова это только слова. Я просто старался чаще с тобой быть. Вот. – Понятно… – Том поджал губы, а потом медленно выдохнул. Сделал глоток, поморщился от ощущения текущего по пищеводу алкоголя и поставил стакан на подоконник. В стекло забарабанили первые капли дождя и вечер наступил вдруг как-то сразу. – Наверное, ты прав. – Угу, наверное, – согласился Крис и снова протянул Тому свой опустевший бокал. – Налей... пожалуйста, еще. Мне надо продолжить терапию. Хиддлстон налил ему еще немного виски, а потом просто поставил бутылку на пол рядом с кроватью Криса. – Мне не нравится, когда ты пьян. Ты становишься угрюмым занудой, – в глазах Тома на мгновение промелькнула его прежняя улыбка и тут же исчезла. – Это просто рефлексия. Видишь, я все еще могу это сказать. Значит, я не пьян, – Крис сделал еще глоток. Как вода с привкусом. – Я завтра не собираюсь выходить. Буду здесь. Спать. Наверное. – Моя мнимая смерть? Или это чертово пари? – Что? – а голову держать трудно. И перед глазами мир начинает размываться. Значит, все-таки пьян. – Пари?.. глупости. Ну не спал я ни с кем. Со всеми бывает. Твоя смерть. Я подумал, что если вдруг тебя не станет, по-настоящему, я имею в виду... я просто свихнусь. – Тебе нужно поспать, – Том подошел к нему, вытянул стакан из ослабевших пальцев. – Утром ты уже обо всем забудешь. – Я не жалуюсь на память, – улыбнулся Хэмсворт. – Что, и даже не поцелуешь? Хотя да, от меня сейчас несет как от бочонка с виски. Не поцелуешь. – А тебе это все еще нужно? В последнее время мне казалось, что ты всеми силами пытаешься обо мне забыть. Я был не прав? – Мне просто тяжело решиться сказать тебе «да», – вздохнул Крис. Том шумно выдохнул: – Я же сказал, что не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Только… Видишь ли, девушки мне всегда нравились больше, чем мужчины. Я могу мило улыбаться, демонстрировать свою толерантность и все такое прочее, но факт останется фактом: в моей жизни было всего трое мужчин, к которым я испытывал что–то большее, чем дружеское расположение. Но, – он склонился к Крису, почти нежно отведя прядь волос от его уха, – только с тобой это зашло настолько далеко. – Кен, Бен и тра–ля–ля... – Хэмсворт блаженно зажмурился. – Прости. – Идиот, – бросил Том и выпрямился, набросив на Хэмсворта покрывало с кровати. – Спи, утром поговорим. – Договорились, – Крис зевнул. – Повесишь на дверь табличку? Не хочу ни горничных, ни обслуги. – Повешу, спи, – Том улыбнулся и, повесив табличку «Не беспокоить» на ручку двери, вышел из номера.

****

– Доброе утро, – когда дверь в номер Тома открылась, на пороге стоял Крис. В джинсах, мятой футболке и босой. И с явными признаками дичайшего похмелья на исстрадавшейся физиономии. – У тебя водички не найдется? У меня закончилась. Том окинул его насмешливым взглядом и посторонился, пропуская в номер. Сам он явно только–только проснулся, и даже след от подушки еще был виден на щеке. – Таблетку дать? – он сунулся в холодильник и вытащил оттуда бутылку минеральной воды. Скрутил крышку и протянул бутылку Крису. – Не надо, – Хэмсворт головой не покачал, но в номер вошел и прикрыл за собой дверь. – Упреждаю вопрос. Помню. Не сожалею. Не стыдно. – И не собирался задавать никаких вопросов, – Том сунул бутылку в руки Криса, а сам вернулся на постель. Поджал ноги и закутался в одеяло: в номере было прохладно. – Оставил на ночь окно открытым. Хорошо, что дождь не попал. – Ну, вообще-то это мне надо было в прохладной комнате спать. Может, не болела бы голова. Ты не простудишься? – Крис присел на край постели и, отпив добрую треть из предложенной бутылки, коснулся раскрытой ладонью лба Тома. – Ну извини, не догадался открыть окно в твоем номере, уходя, – Том поднял на него серьезный взгляд. – Я не замерз, а вот ты босой. – Ну, я не по площадке босиком таскаюсь, так что все нормально. И спасибо, Том, – Крис улыбнулся и с нежностью прикоснулся губами к его лбу. – Не за что, – Хиддлстон улыбнулся, пряча глаза. Помолчал немного, а потом спросил: – Чем займешься в свой законный выходной? А, ты же выспаться хотел, я забыл. – Выспался уже, – развел руками Хэмсворт. – А чем заниматься – не решил пока. Думаю. Совершенно определенно не пить. По телевизору или муть, или новости, или дневные шоу. А их смотрят только те, кто потерял пульт от телека. В общем и целом, делать в законный выходной совершенно нечего. Так что я подумал, что было бы здорово провести его с тобой. – Муть, новости или дневные шоу по телевизору? – после тяжелого, неловкого молчания спросил Том. – Может позвать кого-нибудь для компании и сыграть во что-нибудь? Или спуститься в бар? – Есть еще один вариант. Если ты не против, конечно, – Крис посмотрел ему в глаза. На сей раз улыбка получилась жалкой. Губы дрожали, никак не желая складываться в светлую искреннюю улыбку, от которой млели окружающие. – Крис? – Том смотрел на него недоуменно, почти с тревогой. – Ты весь дрожишь, – он подался вперед, взял его за руку, согревая пальцы. – И все-таки замерз. – Мне не холодно, – тот только головой покачал. – Я соскучился по тебе. Очень соскучился. Знаешь, без тебя тяжело засыпать. Без тебя, без твоего запаха. Мне нравится смотреть, как ты засыпаешь. – С учетом того, что ты отрубаешься, как только закрываешь глаза, мой отход ко сну для тебя редкое зрелище, – пошутил Том, а потом аккуратно, с напряжением следя за реакцией Хэмсворта, потянул его на себя. – Иди сюда, будем тебя отогревать. Крис не противился. Подался вперед, устраиваясь рядом на постели. Хорошо, что додумался побриться утром. И пусть гримеры бубнят на тему так нужной Тору бороды, ему самому борода порядком осточертела. – Я... я готов. Правда. – Дурак ты… – Том накрыл его одеялом, согревая. – Мне не нужны жертвы, что бы ты не думал. Нужно желание и только. У нас могло бы все закончиться, так и не начавшись, но я сделал свой выбор. Иногда мне хочется узнать тебя так, как знаешь меня ты, но это… не обязательно. – Обязательно, Том. Я все-таки порядочная свинья и эгоист, – губы у него были прохладные. И еще имели привкус зубной пасты. – Считаю, что делаю как лучше, но на самом деле совершенно не слушаю тебя. – Хватит, остановись, – Том накрыл его рот ладонью. Пару мгновений смотрел прямо в глаза, а потом улыбнулся. – Я ведь тоже большой мальчик, Хэмсворт. И сам отвечаю за свой выбор. Мы с тобой на равных на самом деле, – он убрал руку и прижался к губам в легком поцелуе. – У тебя губы пахнут виски. Вкусно. – Но ты правильно сделал, что не стал вчера пить со мной, – и поцелуй в ответ. – Иначе сегодня у тебя бы адски болела голова, и тебе хотелось бы пить просто бесчеловечно. – Ну, иногда и на меня находят просветления, – фыркнул Том в целующий его рот. – Ты побрился? – он языком провел по скулам, словно пробуя кожу на вкус. – Алан долго будет ворчать. – Пусть ворчит, – хмыкнул Крис. – Целоваться с бородатым мной хуже, чем целоваться с одежной щеткой. К тому же, у тебя может на щеках раздражение начаться. А прыщавый Локи – не самое потрясающее зрелище на свете. – Замажут, – отмахнулся Том и отстранился, заглядывая в глаза Криса. Они действительно на равных. Пусть он и подставляет задницу, Крис рискует гораздо большим: семьей. Зная о подозрениях жены, о вездесущих папарацци и болтливых коллегах по цеху, все равно рискует. – Спасибо, – Том улыбнулся светло, почти нежно, перебирая пряди волос. – Ты... займешься со мной любовью, Том? Мне это нужно. Ты мне нужен. Том рассмеялся бархатным смехом: – Ты в моей постели, могучий Тор. Так что да, я займусь с тобой любовью. И прямо сейчас... …Звуки поцелуев были влажными, непристойными. Сами поцелуи – долгими, глубокими. И эти поцелуи заводили круче, чем самые непристойные картинки. Эти поцелуи были круче секса напоказ. Только говорить об этом – не стоило. Что такое слова, когда каждое прикосновение, каждое проникновение языка вглубь шелковистого рта – почти как проникновение в тело, как толчок в узкую влажную глубину. Солнечные лучи, проникающие сквозь неплотно задернутые шторы, вызолотили светлую кожу, заронив огненные сполохи в пряди волос Тома. Хиддлстон поежился, словно почувствовав давление солнечного света и, закончив очередной долгий поцелуй, чмокнул Криса в нос. Улыбнулся, нависнув над ним, сплел пальцы и, опрокинув любовника на спину, потерся об него всем телом. – На тебе слишком много одежды, Крис Хэмсворт. – Значит, я должен от нее как можно скорее избавиться, – выдохнул Крис, глядя на него снизу вверх. – Джинсы мешают. А под ними ничего нет. Это так... к сведению. Минимум упаковки. – О… И ты позволишь мне себя раздеть? – Том погладил его плечо, грудь и остановился на талии, лаская подушечкой большого пальца. – И не только, – голос сел, и Крис скорее шептал каждое слово. – Если тебе этого все еще хочется. Том замер на мгновение, а потом опустил руку ниже, вытаскивая майку из-за пояса. Кончиками пальцев прошелся по рельефной груди, обласкал горячим дыханием кожу на животе и языком коснулся напряженного соска. Подразнил вершинку и сжал губами, терзая чуть болезненно и сладко. – Ты прелесть, мой бог, – едва слышно выстонал Крис. Связных мыслей становилось все меньше. Все-таки воздержание и глупые мысли свое черное дело делают. В любимых растянутых «Колинзах» уже давно тесно и почти больно. – Я знаю, – фыркнул Том, обжигая дыханием влажный сосок, и потянулся к другому, пока еще обделенному. Покатал его на языке и застонал еле слышно. – Ты так отзываешься… такой чувствительный… Ты поэтому не давал мне до себя дотрагиваться, Хэмсворт? – Я то еще... сокровище, – усмехнулся Крис, погружая пальцы в волнистые пряди. – Иногда ору... от избытка эмоций. – Спасибо, я учту, – серьезно заметил Том и потянул майку вверх, избавляя от нее окончательно. Коротко поцеловал Криса в губы и деловито и быстро расправился с джинсами, отбросив их в сторону. Улыбнулся подрагивающими губами, скрывая нетерпение и легкую нервозность, и встал с кровати. До этого дня все совместные ночи они проводили в номере Криса, и все… полагающееся вроде смазки и пачки презервативов плавно перекочевало к нему, но в чемодане должно остаться что–то. – Ты еще можешь передумать. – Не... не–не–не... не надо вот этого, ладно? Я решился, так что давай, – Крис приподнялся на постели, упираясь в подушки позади себя локтями. Не зябко. Жарко. Не иначе как близость Тома на него так действует. – Какой храбрый, – восхитился Том и вернулся к кровати, крепко стискивая найденный полупустой уже почти тюбик смазки. Оставил его на кровати и взялся за пояс джинсов. – Я буду осторожным, обещаю, – разделся быстро и встал коленями на край матраса. – Просто хочу, чтобы ты знал: ты сможешь остановить меня в любой момент. – Знаю, – медленно кивнул Крис. – Но не стану. Он осторожно сел на постели, а потом повернулся, прижимая к груди подушку. Максимально открыт. Но не беспомощен. – Я хочу так. Том провел языком вверх по его спине вдоль позвоночника и несильно прикусил загривок: – Ты лишаешь меня возможности смотреть на тебя? Хэмсворт судорожно выдохнул и задрожал всем телом: – Налюбуешься. Буду валяться перед тобой столько, сколько захочешь, – наконец выдохнул он. – Честное-скаутское... – А ты был скаутом, Крис, м? – Том собрал языком выступившую на спине Хэмсворта испарину, несильно сжал ягодицы и накрыл его собой, принимаясь терзать плечи и шею. – Ну... какая... разница? – стоны, срывавшиеся с губ, Крис заглушил, уткнувшись лицом в подушку. Правда, при этом пришлось сильнее прогнуться, отчего в ложбинку меж ягодиц идеально лег напряженный член Тома. – Если ты не был скаутом, то как же твое честное-скаутское, м? – Том шумно выдохнул, потерся об него всем телом, зарывшись лицом в светлые прядки на затылке. – Только не еще один спор, Том, – Крис мягко толкнулся назад, ему навстречу. – Я хочу тебя. Слышишь? Так что хватит издеваться... – И не начинал даже, – хмыкнул Том и отстранился, садясь на пятки. Окинул распростертую перед ним фигуру жадным, голодным взглядом и облизнулся. – Приподними бедра, – почему–то севшим голосом попросил он и сжал пальцы в кулаки. На колени, упираясь локтями в постель. Кажется, так достаточно удобно и высоко. Кажется. Только колени предательски дрожат. Ну да все равно. – Так? – Так, – выдох Тома был еле слышным. – У тебя классная задница, Крис. Самая классная из всех, что я видел, – как загипнотизированный, он сжал половинки ягодиц ладонями, помассировал их немного, а потом раздвинул, открывая взгляду сжавшийся вход в тело. – Скажи мне, ты умеешь краснеть? – Не так очаровательно, как ты, – сдавленным шепотом, потому что на полноценные слова не хватает дыхания. – Но я рад... что тебе нравится. – Мне очень нравится, – с чувством произнес Том, поглаживая кожу пальцами, а потом подался вперед и, ткнувшись уже влажной головкой члена меж половинок, со стоном провел ею по расщелине сверху вниз, тяжело дыша. – Хочу тебя… Сукин ты сын, Крис, как же я тебя хочу… – отпустил ягодицы так, чтобы они сжали ствол, и задвигался неторопливо. – Я мог бы кончить прямо так. – Взять меня тебе ничто не мешает, – Крис прогнулся и оглянулся назад, поймав его взгляд. Сжался, напрягая мышцы так, чтоб почувствовать его. – Давай, Том. Чего тянешь? М-м-м... кончишь в меня. Как тебе мысль? – Сначала маленькая месть, – ухмыльнулся Том, глядя на него с нехорошей усмешкой. – Я все еще хочу увидеть, как ты умеешь краснеть, – он отодвинулся, склонился ниже и, снова раздвинув ягодицы, провел языком там, где пару секунд назад был его член, дразня вход в тело. Крис не застонал. Он заскулил, комкая в пальцах уголок подушки и ткань покрывала. Тело точно окаменело от напряжения, будто он боялся пошевелиться. – Том... Том, что ты, мать твою... – Мне нравится… Хочу еще тебя слышать… – Том погладил бедра Криса, завел руку вперед и стиснул напряженный член любовника, одновременно массируя вход пальцами, перемежая их языком. Пожалуйста–пожалуйста–пожалуйста... Сплошная мантра, то стоном, то сорванным шепотом, то негромким вскриком, сопровожденным прерывистым выдохом: – Том... пожалуйста!.. – Ты очень узкий, я не хочу делать тебе слишком больно, – сквозь стиснутые зубы бросил Том, еле держа себя в руках. Черт, Крис… Только от одного его голоса можно кончить. – Потерпи… пожалуйста… – А ты... меееедленно, – выстонал Крис. – А я расслаблюсь. И постараюсь не деееергаться... и все получится. Не могу больше! Том грязно выругался и потянулся к предусмотрительно оставленной смазке дрожащими руками. Не сорваться. Главное – не сорваться. Не сорваться… Он входил медленно, осторожно, жестко зафиксировав бедра Криса. Смаргивая капельки пота с ресниц, он чутко следил за то каменеющей, то снова расслабляющейся спиной Хэмсворта пока не оказался в нем полностью. И только тогда немного отпустил себя, позволив стону сорваться с губ. Уткнувшись лбом в плечо Криса, он дышал тяжело, со всхлипами. – Скажешь… когда… будет можно… Боль не давала дышать. Жадно облизывала бедра. Хочется кивнуть. Но лучше не стоит. Кивок – тоже движение. Под зажмуренными веками – яркие алые круги. Полыхают и полыхают. Светятся иллюминацией, рассыпаются как падающие звезды фейерверков. Вдох. Выдох. Все хорошо. – Не думал, что ты такой большой. Том неопределенно хмыкнул: – Ощущения изнутри и снаружи всегда отличаются. Тише… сейчас будет легче, – он поцеловал влажную кожу спины и одной рукой взял в руки ствол любовника, поглаживая осторожно, но настойчиво, отвлекая от не самых приятных ощущений. – Как ты только меня терпишь столько… времени. Ты святой… но хотеть тебя меньше я не стану… разве что… смазки заведу пару галлонов. – Ты был осторожным в наш первый раз, а я слишком сильно тебя хотел, – Том стиснул зубы и попытался немного сдвинуться в узком теле. Чуть не взвыл от невероятных ощущений и снова замер, дыша тяжело. – Не могу больше… – Тогда вперед, – прохрипел Крис. Он неплохо владел своим телом. Конечно, до заморочек тантрического секса ему далеко. Но расслабиться, когда это нужно, он мог. Крис прогнулся, еще сильнее вжимаясь грудью в постель, отчего бедра поднялись выше, и член Тома проник, кажется, еще глубже в него. Поначалу Том двигался медленно, аккуратно, но чем дальше, тем сильнее стискивал бедра Криса пальцами, дышал чаще и все убыстрял и убыстрял темп, наращивая амплитуду. Завитки волос прилипли ко лбу, он то и дело смаргивал капельки пота с ресниц, а когда двигаться в раскрывшемся теле Криса стало легче, вдруг вышел, отодвинулся, отпуская. – Перевернись, – попросил хрипло. – Хочу видеть твое лицо. – Соскучился... по моим прекрасным глазам? – усмехнулся Хэмсворт. Вот только в самый неподходящий момент его тело подвело, и он просто повалился на спину. Он уже даже не горел, он плавился от каждого прикосновения, каждого толчка. От каждого хриплого стона Тома. – О, да, – протянул Том, дразня внутренние стороны его раздвинутых бедер невесомыми прикосновениями. Навис над любовником на руках, заглядывая в глаза и касаясь собственным членом его. – Продолжим? – С удовольствием, – Крис ногой обвил его бедра и с силой притянул к себе. Зашипел от накатившего по новой возбуждения, жмурясь, быстро облизнул пересохшие губы. Том прижался губами к его губам, словно желая поймать судорожный выдох, и вошел в раскрытое тело. Остановился на несколько мгновений, терзая губы, а потом подтянул любовника поближе, устроил его на своих бедрах, и задвигался, стискивая пальцы. Бессвязные вскрики. Слабые стоны. Искусанные губы. Золотистый свет из окон делает мир размытым, нечетким. Взгляд. Мокрая прядка на лбу. Глаза из серых, кажется, стали зелеными... Из горла рвется хриплое рычание, и все на свете перестает существовать, кроме ощущения сильных пальцев, сжимающих плоть. Кроме горячего дыхания, опаляющего скулы. Время то замедлялось, то неслось галопом, движения становились все резче, все беспорядочней и глубже. Сбивался ритм, дыхание, подушка давно валялась на полу, а одеяло неопрятной кучей притулилось к стенке. Кровать поскрипывала, но ее усилия перекрыть сладкие, мучительные стоны были бесполезны. Невнятный, обрывистый шепот перемежался грязными, непристойными словечками, и все ближе и ближе друг к другу становились тела любовников. Губы почти стерлись, красная кайма горела огнем, но влажные и глубокие поцелуи продолжались и продолжались пока Том вдруг не остановился, навалившись на распростертое под ним тело, вжимаясь в него и лишь чуть–чуть покачиваясь так, чтобы там, внутри Криса, напряженный член давил на простату, слегка массируя ее. – Давай, мой хороший… Кончи для меня… – Том покрывал поцелуями лицо Криса, стискивая его пальцы. – Покричи… Не крик. Стон, сорвавшийся на гортанный глухой рык, клубящийся в горле. Он завершился протяжным выдохом, дрожью по всему телу и не то смехом, не то всхлипом. Болезненно–жарким. Горько–сладким. Совершенно не свойственным красавцу Хэмсворту, победителю женских сердец. – Сукин ты сын... Том... Хиддлстон, кончивший пару секунд назад, только хрипло, натужно рассмеялся, отпуская ноги Криса и распластываясь на нем, дыша со всхлипами. – Я великолепен, я знаю, – лениво поцеловал торчащий сосок, так кстати оказавшийся перед лицом и, осторожно выйдя из тела Хэмсворта, вытянулся рядом на постели. – Это было так плохо? – Хорошо, – Крис со стоном выпрямился и прикрыл глаза. Дышать становилось все легче. Мысли, правда, все еще путались в голове, но ведь не все же сразу! – Это было хорошо... замечательно даже... – Хорошо и все? – Том выглядел почти возмущенным. Правда, в глазах бесились черти. – Зануда, – он перевернулся на спину и прикрыл глаза, говоря на этот раз серьезно: – Спасибо. Это много значит для меня. Обещаю, что больше не буду приставать к тебе с этим. – Будешь, – рассмеялся Крис. – Пари – замечательная мысль. Два я тебе проиграл. Третье не уступлю. В конечном итоге я хочу увидеть тебя в чулках, ушках зайки и кроличьем хвостике. – Ты же помнишь, что будет, если проиграешь, м? – Том повернулся на бок, прижался к нему, проводя ладонью по животу, покрытому потеками спермы. – Тебе очень пойдет кроличий хвостик…