***
- Эй, ты ещё жива? Ударяет ногой в живот, не жалея сил. Кана вскрикивает и выгибается от боли. Всё тело в синяках и ссадинах. Слёзы не останавливаются. Страшно. - Будет плохо, если помрёшь до его прихода. Нежно касается её подбородка. Кана с ужасом смотрит в его пронзительно сияющие золотистым глаза. Страшно. Кто-нибудь!.. - Да кому ж ты нужна, человеческая девчушка? Швыряет её. Кана ударяется об стену. Больно. - Позволь заметить, что спасти тебя, в лучшем случае, придут лишь к ночи. А до заката, - улыбка искажает его лицо, вселяя нечеловеческий ужас. Не имея сил подняться, уже наплевав на всё, на коленях, медленно, падая на каждом шагу, Кана пытается убежать. Куда-нибудь. Только бы не видеть его. Никогда и нигде, - я могу делать с тобой всё, что душе вздумается. Вмиг оказывается рядом с ней. Бьёт ногой. Кана падает на спину. Быстро решает встать, но осуществить задуманное не получается - на грудь встаёт его нога. Тамадзуки с силой надавливает на рёбра. Кана задыхается, не в силах совладать с болью. Она человек. Обычная тринадцатилетняя девчонка. Так почему же именно она?.. Кане невыносимо больно. Хрипит, потому как не может ничего другого. - Хочешь, чтобы я остановился? - с жалостью и презрением. Кана же смотрит на него с каким-то неописуемым благоговением. Через секунду раздается громкий хруст, крик боли и заглушающий его безумный хохот. - Прости, не сдержался! Кана харкает кровью и пытается повернуться на живот, чтобы не захлебнуться. Тамадзуки позволяет. Он хочет позабавиться с ней ещё немного. Кана знает это. Ей страшно и больно. Она даже не уверена, выживет ли она. Придёт ли Юра, Рикуо или Он, чтобы спасти. Кана хочет жить. - Продолжим? Хватает её за руку, ставя на ноги. Она трясётся. - Даю фору в минуту. Сможешь убежать - будешь жить. Если до больницы добежишь с переломанными рёбрами. Тамадзуки ненавидел людей. И никогда с ними не церемонился - убивал сразу же. Но вот над ней он хотел всласть поиздеваться. Пусть это и не было красивым, как он считал, поступком. Он хотел слышать её крики, мольбы о пощаде, чувствовать запах её крови, чувствовать хруст её костей под ногами. Насилие именно над ней доставляло неописуемый восторг. Он хотел позабавиться ещё сильнее. Кана сорвалась с места, не разбирая дороги, врезаясь в стены, быстро, насколько это было возможно в её состоянии. Она желала жить, желала встретиться с друзьями и продолжить искать духов, хотела признаться Ему в любви и хотела понять, что же чувствует к Рикуо!.. - Я был так к тебе великодушен, а ты не смогла даже спуститься на этаж ниже? Кану впечатывает в стену. Сломанные рёбра вонзаются в лёгкие. Кровь снова идёт ртом. Тамадзуки улыбается, хватая её за волосы. Швыряет с лестницы. А сам медленно, улыбаясь пугающе добро, спускается к ней. - Ты пренебрегла моим порывом чистой души, - словно она в чём-то виновата. Словно она над кем-то издевается. - Больше я не проявлю такого великодушия. Поэтому умирать ты будешь медленно. До самого восхода Луны, покуда он не появится здесь. Кана встаёт. Кана не может идти. Ей больно. Она не может дышать. Кана знает, что умрёт. Скоро умрёт. И никто не придёт. Никто не отыщет, никто не спасёт. Кана знает - он будет мучить. Ещё долго. До восхода Луны. - Эй, - он зол. Не понимает, что она делает. Бьёт её, не жалея сил. Кана отлетает. Врезается в окно, разбивая его. Падает на осколки. Кричит от боли. Но после улыбается. - Что ты задумала, девчонка? Тамадзуки хватает её за волосы. Кана вскрикивает. Хотя сил уже нет, возможности нет, кончина рядом. - Я... - шепчет тихо, сжимая в руке осколок стекла, - заберу тебя... с собой... прямо в Ад... ублюдок! Осколок вонзается в его руку. Скорее не от боли, а от неожиданности, он вскакивает на ноги. Вынимает стекляшку из руки. Улыбается. На лице ярко выражена жажда крови. Её крови. - Девочка, это ты зр... Кана собирает последние силы и бросается прямо на него. Неожиданно. - И что дальше? - усмехается. И только сейчас осознаёт, что они находятся в заброшенной многоэтажке на одном из последних этажей. - Дальше... Ад! - толкает его в окно. То разбивается. Осколки больно вонзаются в кожу. Кана не выжила бы. Больно это признавать, но она знает это. Поэтому, Кана сделает так, чтобы он тоже погиб. Вместе с ней. Они летят секунд десять. Перед самой землёй Тамадзуки хватает Кану на руки и приземляется. Она удивлена. - Я же сказал, - ухмыляется, - я не буду столь великодушен, чтобы позволить тебе так легко умереть. Тамадзуки несёт Кану на руках, словно принцессу. Но это – не сказка. Жестокая, беспощадная, приближающаяся к концу для Каны реальность. Она не соображает. Перед глазами плывёт. В голове пусто. - Позволь, - тихо, со слезами на глазах, - позволь мне умереть, молю… Он усмехается. Бросает её на пол, словно она уже мертва. Хватает за подбородок, поворачивает её лицо к себе. - Нет, - с силой сжимает её челюсть. Кажется, вот-вот её сломает. – Не смей даже говорить об этом. Ты будешь умирать мучительно и очень долго. Крик разносится по всему помещению, в которое он вернул её. Сломанная челюсть кровоточит. Кана пришла в себя сразу же. Отползла подальше. Теперь она не может говорить. - А чтобы тебе больше неповадно было, - усмехается, подходя ближе. Хватает её за пораненную осколком руку. Сжимает с силой руку Каны. Кость трескается, словно сделанная из стекла. Кана не может кричать. Кана только хрипит. – Я сломаю тебе все конечности. Кана вскакивает на пока ещё здоровые ноги. Врезается в стены и бежит – желает спрятаться. - Эх, я и забыл про болевой шок, - тяжело выдыхает Тамадзуки. Его лицо искажает противная ухмылка. – Но, девочка, как ты кровь остановишь? – смотрит на кровавый след. Веселье только впереди. Ведь у Каны осталось так много не сломанных костей.***
Рикуо ищёт. Несмотря на то, что в дневном виде. Рикуо рыщет по всему городу, проверяет все опасные и заброшенные здания, опрашивает всех местных ёкаев. Рикуо молится о том, чтобы с ней было всё в порядке. - А, - какой-то ёкай-букашка подаёт голос. – Я видел девушку, подходящую под описание. Но, судя по тому, как над ней издевался тот ёкай, то она мертва. - Где ты её видел? – Рикуо охватывает гнев и ужас одновременно. - Да там, в заброшенной многоэтажке в другой части города. Её даже отсюда видно, – букашка указала маленькой лапкой на величественной старое здание, на котором висит хорошо читаемая даже с большого расстояния надпись "на снос". "Кана-чан!.."***
- Похоже, в детстве ты совсем не играла в прятки. Или играла, но очень плохо. Бить в спину подло. Но Тамадзуки никогда не отличался честностью и правильностью. На лице Каны отразился страх. Целой рукой она придерживала сломанную кровоточащую челюсть. - Ох, я такой уж страшный? - усмехается. Кана смотрит с ещё большим ужасом. - Правда, что ли? Меня это крайне обижает, девчонка. С силой ударяет по ноге. У Каны болит горло, она не может уже даже хрипеть. Тамадзуки ударяет ещё раз. И ещё раз. - Ну вот. Теперь у тебя сломаны нога, рука и челюсть. Кстати, что удивительно, ты больно долго держишься со сломанными рёбрами, - пинает её ногой, разворачивая на живот. Надавливает ногой на грудь. - Как, интересно, он отреагирует, если его сокровище превратится в кучу переломанных костей и мяса? - надавливает ещё сильнее. Кана теряет сознание. Невыносимо больно. - С самой первой встречи ты мне не понравилась, - словно это её вина, - а потом ещё и сказала, что отличаюсь от него. Ты сама виновата в том, что происходит. Но, не могу не заметить, что ты редкостная красавица, - улыбается, наконец перестав давить на сломанные рёбра. Присаживается рядом. Кана в полуобмороке. - Эх, если бы не моя ненависть к нему, ты могла бы и выжить, став моей игрушкой. Хочешь? - улыбается, протягивая руку. - Чёрта... с два, - фыркает, плюнув кровью ему на руку. Тамадзуки смеётся. А после хватает её за волосы и бьёт головой о пол. - Я передумал, я всё-таки проявлю великодушие по отношению к тебе, умрёшь прямо сейчас, дерзкая девчонка.***
- Кана-чан!.. - он врывается в здание в ночном обличие. Он неспокоен. Ему, почему-то, страшно. Хотя не должно быть. - Кана...сан?.. - Юки-онна смотрит на нечто в центре. Нечто, отдалённо напоминающее человека. А рядом надпись. Написанная её кровью: "Она так долго ждала тебя, Нура Рикуо". А рядом ещё одна. Едва читаемая, полу-размытая: "Спасибо, Рикуо-кун". Нура Рикуо никогда не приходил в такое бешенство. Нура Рикуо сам, своими руками поклялся вырезать этот парад духов Тамадзуки. А Нура Рикуо, тот, что совсем ещё мальчишка, будет корить себя и убиваться.