Я папа? Да! илиТы? Я? - 2

Шли дни, а прогресса в возвращении Чарльзу его истинного возраста не было. Дурить ЦРУ было все труднее, да и Эрика немного утомило "правление" школой. Все же у Чарльза получалось разрешать конфликты гораздо лучше... Да и при чем тут школа? Леншерр безумно скучал по нему: по их разговорам, играм в шахматы по вечерам, по его почти детскому сопению на ухо по ночам. Эрика начала грызть совесть, что они так и не помирились в тот вечер. Медленно начал закрадываться страх: а если ничего не выйдет, и Чарльзу придется расти по-настоящему? Что тогда? Сколько ему будет, когда Ксавьер второй раз в жизни, правда, не осознавая этого, отметит тридцатилетие? Шестьдесят? Под семьдесят? Да и как Чарли будет относиться к нему? Как к отцу? Это конечно ново и приятно, но привычнее было то, к тому, что Ксавьер стал считать его своим возлюбленным. Вот за такими «веселыми» мыслями Эрик коротал свой вечер, играя в шахматы сам с собой. В школе уже стихла привычная возня. Основная масса школьников была на втором этаже – дети готовились ко сну. Правда, он почувствовал, как на улицу выскользнула сладкая парочка через двери заднего крыльца, но призывать подростков к соблюдению морали ни настроения, ни желания не было. Пусть этим займется кто-нибудь ещё. Ему хотелось немного покоя и тишины. Чуть качнув пальцем, он выключил забытый приемник. После этого Эрик попытался сосредоточиться на игре, в которой он сам себя загнал в угол. Белые явно выиграют эту партию. Как и все, что он теперь играет без него. Смешно, обычно было все с точностью наоборот – выигрывали черные. - Ты грустишь! – вырвал его из размышлений знакомый детский голосок. - Не грущу, – он перевел взгляд с доски на малыша, чуть улыбаясь. - Грустишь! – насупившись, пробурчал Чарли, стараясь выглядеть грозно в пижамке с мишкой. – Ты по кому-то сильно скучаешь. - Кто тебе сказал? – Эрик наблюдал за тем, как ребёнок, не спросив разрешения, забрался к нему на колени. - Я чувствую! – гордо заявил малыш, переводя взгляд на доску. – А что это за игра? - Шахматы, - Эрик усадил мальчика поудобнее. – Ты уже час как должен спать. - Не могу уснуть… - пробасил Чарли. – А кто он? - Кто? – Эрик все-таки придумал, как пойти черным. - По кому ты скучаешь…. Он тебе дорог, ты себя коришь за что-то… ты его обидел? - Можно сказать ит… - Леншерр осек самого себя – Да. Обидел. А извиниться не успел. - Плохо, как он вернётся, сразу извинись! – после этого малыш притих, наблюдая за игрой. – Эрик? - М? – трудно было вести холодный расчет, когда на тебе почти лежит маленький комочек. - Почему все хотят, чтобы я вырос? – Чарли потер глаз, шмыгая носом. – Я всем надоел? - Ну что ты, все тебя очень любят, - постарался уверить малыша Леншерр. – Просто, ты очень-очень умный…и можешь многим помочь. - А они не могут подождать, пока я наиграюсь? - Не могут – поняв, что партия безнадежная, Эрик решил заняться ребёнком. – Ладно, пора тебе ложиться спать. - Ну, не хочу-у-у! – заканючил в ответ малыш. – Не получается. - Сделаем всё, чтобы получилось – Леншерр уже запомнил все, что делала Рейвен, когда укладывала его спать. Он прошёл с Чарли на кухню, усадил на стул и принялся греть молоко. - Расскажи сказку, - попросил Чарли, придвинув к себе мисочку с печеньем. - Ты же их не любишь, - Эрик ухмыльнулся. - А когда я прошу почитать мне Дарвина или Эйнштейна, Рейвен сразу засыпает! – пожаловался на свою жизнь ребёнок. – А Хэнк начинает с ними спорить… и засыпаю я от того, что голова становиться тяжелее нашей тарелки на улице! - Тяжело тебе живется бедному, - усмехнувшись, Леншерр налил ему молока – Я знаю только одну…. И она страшная. - Давай! – возбуждено сверкнув глазками, Чарли сделал глоток молока – Ай! – он недовольно высунул язычок. - Не торопись так, – Магнето не удержался и тихо хихикнул. – Горячее ещё. - Уже заметил! – Чарли принялся обиженно грызть печенье – Где сказка? - Славен и богат город Гамельн, – Начал свой рассказ Эрик. - На главной площади подпирают небо башни ратуши. Ещё выше тянутся к небу шпили собора святого Бонифация. Перед ратушей фонтан, украшенный каменной статуей Роланда. Мелкими брызгами покрыт доблестный воин Роланд и его знаменитый меч…. Отзвонили колокола на звонице. Пёстрая толпа выплывает из высоких стрельчатых дверей собора, растекается по широким ступеням. Идут богатые бюргеры, один толще другого. Блестят золотые цепи на бархатной одежде. Пухлые пальцы унизаны кольцами. Зазывают, заманивают покупателей купцы. Прямо на площади раскинулся рынок. Горами навалена снедь. Сало белее снега. Масло желтее солнца. Золото и жир — вот он каков, славный, богатый город Гамельн! – на этих словах малыш тихо хихикнул, отпивая уже немного остывшее молоко. Каждый город чем-нибудь да знаменит, - продолжал тем временем Эрик. - Знаменит Гамельн своим богатством, золочёными шпилями своих соборов. А гамеланы знамениты скупостью. Умеют они, как никто, беречь свои запасы, множить добро, отнимать у бедняка последнюю денежку. - А жадным быть плохо – заметил Чарли, грызя печенье в форме крысы. - Они ещё за это поплатятся, – пообещал ему Леншерр. - Наступил засушливый, неурожайный год. В округе начался голод. А гамельнцам до этого и дела нет. У них амбары полны прошлогодним зерном, гнутся столы от яств. Уже с осени потянулись толпы голодных крестьян в город. Решили хитрые купцы попридержать зерно до весны. К весне прижмёт крестьянина голод, ещё выгодней можно будет продать зерно. Всю зиму у стен Гамельна, у закрытых ворот, стояли толпы голодных. Лишь стаял снег на полях, приказал бургомистр раскрыть все городские ворота и беспрепятственно пропускать всех. Встали в дверях лавок купцы, руки заложив за пояс, животы выпятив, брови строго нахмурив, чтобы сразу поняли: дёшево здесь ничего не купишь. Но тут случилось невиданное дело. Пока ослабевший люд тащился в город, внезапно со всей округи, из голодных деревень, с пустых полей в Гамельн хлынули крысы. Показалось поначалу: не так велика беда. По приказу бургомистра подняли подъёмные мосты, все ворота наглухо закрыли и завалили камнями. Но крысы переплывали через ров и через какие-то ходы, дыры проникали в город. Открыто, среди бела дня, шли крысы по улицам. В ужасе смотрели жители на страшное крысиное шествие. Голодные твари разбежались по амбарам, подвалам и закромам, полным отборного зерна. И начались крысиные пиры! Крепко призадумались бюргеры. Собрались на совет в ратуше. И решили собрать со всей округи котов… только это не сработало. Коты не справились с крысами и убежали. А те в конец обнаглев, стали бегать по всем улицам, будто город – это их норы! Бюргеры даже попытались осудить крысиного короля. Вот только крыс не особо волновал их приговор. - Конечно, это же крысы, – Чарли успел допить молоко и начал зевать. - Пойдем-ка в кроватку, – быстро вымыв чашку, Эрик взял его на руки. - Не хочу спать один… Можно к тебе? – устало попросил ребёнок – Я не буду завтра тебя просить со мной поиграть! - Ладно-ладно, пошли. Только тихо, а то не узнаешь конец, - он понес малыша на второй этаж, продолжая рассказ. – И вот когда все были в отчаянии в город пришел Крысолов. И сказал он жителям города: - Я очищу ваш город от крыс. Слово мое, крысолова, крепко. Но и вы своё сдержите. За это дадите мне столько золота, сколько смогу унести. - Худ как жердь, да и хром в придачу. Такой много не унесёт... — шепнул бургомистр судье Касперу Геллеру. А потом, уже, повернувшись к крысолову, сказал громко и важно: — Всё, как договорились, почтенный наш гость. Обмана не будет. - Так смотрите не вздумайте нарушить своё слово, — сказал Крысолов и вышел из ратуши. Небо стало вдруг серым и мрачным. Всё заволоклось мутным туманом. Вороны, облепившие шпили собора святого Бонифация, поднялись, закружились, усыпали всё небо со зловещим карканьем. Крысолов поднёс к губам дудку. Протяжные звуки полились из дудки. Слышался в этих звуках щекочущий шорох зерна, струйкой текущего из прорехи в мешке. Весёлое щёлканье масла на сковороде. Хруст сухаря под острыми зубами. Бюргеры, стоявшие у окон, ахнули и невольно подались назад. Потому что на звуки дудки из всех домов стали выбегать крысы. Выползали из подвалов, прыгали с чердаков. Крысы окружили Крысолова со всех сторон. А тот равнодушно пошёл, прихрамывая, с площади. И все до одной крысы побежали вслед за ним. Стоило только умолкнуть дудке, как всё несметное крысиное полчище останавливалось. Но опять начинала петь дудка. И снова крысы покорно устремлялись вслед за крысоловом. Крысолов вышел на берег реки Везер. Прыгнул в лодчонку, которая покачивалась тут же у берега. Не переставая играть на дудке, выплыл крысолов на середину Везера. Крысы бросились в воду и поплыли за ним, и плыли они до тех пор, пока не утонули все до одной. А было их такое множество, что из берегов вышел могучий Везер. - Это конец? – спросил Чарли, сидя на кровати, пока Эрик переодевался. - Не совсем, - надев пижамные штаны, он вернулся в комнату – А ну-ка подвинься. Такой маленький, а занял всю кровать. - А ты худенький, поместишься! – но все же послушно подвинулся. – Ну, что там ещё произошло? - Сам как думаешь? – спросил Эрик, устраиваясь с ребёнком. - Они не захотели платить? - Именно, - Леншерр махнул рукой, гася верхний свет, оставляя только лампу у кровати. – Разъярённый Крысолов ушел. А потом снова заиграл на своей дудке, но уже другую мелодию… сманил он за собой всех детей города. И завел их в неведомые края… долго искали их жители города, но не нашли никого… через несколько дней пришло двое деток. Но один был глух, другой слеп. Так что один не мог сказать, где был, а другой показать, как туда дойти. - Правда, страшная сказка… - малыш прижался к Эрику, крепко обнимая за шею. - Это всего лишь сказка. Которая, учит держать слово и не жадничать. – Леншерр пытался переложить его на подушку. Эрик не верил в переселение душ, но даже если это было правдой, вряд ли в прошлой жизни он был мамочкой кенгуру. – Слезь. - Не могу… боюсь, - он сильнее прижался к нему. - Рассказал на свою голову сказку – он чуть приглушил свет лампы, чтобы тот не мешал ему спать, но чтобы ребёнок не боялся. - Я немножечко побоюсь и перестану – засыпая, пообещал Чарли. – Спокойной ночи! - Не сомневаюсь, - Эрик закрыл глаза, - Спокойной ночи.