Спасательный круг

- С тобой классно принимать душ... - Джеймс пропускает мокрые пряди между пальцев, а затем принимается еще активней вспенивать шампунь. - Такой ты маленький, Крыса. Ники не реагирует на слова, полностью отдавшись ощущениям, которые, надо заметить, очень приятные. Джеймс явно старается угодить Лауде, потому что раньше он никогда не лез к нему в кабинку. Значит, где-то накосячил, и старается исправить ситуацию раньше, чем Ники узнает где. - Это комплимент или ты меня оскорбляешь? Тихий смешок за спиной, ничуть не проясняющий ситуацию. Джеймс умеет обидеть с широкой улыбкой, так же, как и умеет польстить с совершенно каменным лицом. Наловчился на своих многочисленных женщинах, хоть для чего-то они сгодились. - Я тебя никогда не оскорбляю. - Мягкое прикосновение губ к виску, и несколько секунд тихих плевков - шампунь только пахнет вкусно. - Я тебя только хвалю. - Я мог бы поспорить. Смывай уже. Ники благосклонно пропускает сдавленное "Крыса-командир", наивно посчитанное Джеймсом очень тихим, и, видимо, скрытым шумом воды. Как маленький мальчик, смелый, пока никто не видит. Но такой же, как ребенок, отважный и самонадеянный дурак, если дело касается неоправданного риска и любви. Ники прижимается лопатками к широкой груди, позволяя себе быть немного более чувствительным, и думает об их отношениях. Если кто-то узнает - будет скандал, будет просто шквал кричащих заголовков, отец, наверное, в могилу ляжет. Джеймсу-то все равно, он думает только о себе (и немного о Ники, если честно), но Лауда совсем не такой. Или такой, раз нежится в душе с мужчиной? - Эй, Крыса, ты заснул? Джеймс даже не насмехается, просто интересуется, интересно только, что делать будет, если Ники действительно уснул. Понесет на руках, или спать в ванную уложит? Скорее всего, первый вариант, но с этим непредсказуемым англичанином никогда не можешь быть уверен. - Эй, Ники, ты правда уснул? Теплые губы скользят по шрамам, и Джеймс щекочет дыханием кожу, когда задает свои бессмысленные вопросы. Конечно, Ники не спит, он же не лошадь какая-то, чтобы стоя спать. А он и не стоит, вдруг понимает Лауда через дымку, он уже давно лежит в кровати, прижавшись к горячему Ханту всем телом. Подушка под головой противно намокла, и теперь даже сменить наволочку не поможет. Глупый, глупый Джеймс, не мог хотя бы полотенце подложить? И надо бы встать и взять другую подушку, но Ники только сильнее прижимается к Джеймсу, обхватывает его руками и ногами, и прижимается губами к приоткрытому рту. Джеймс вздрагивает во сне, но не просыпается, хотя и кладет руку Ники на поясницу, как бы обозначая свое присутствие. Это могло бы быть глупостью, если бы не постоянные кошмары, стоит нырнуть в сон - дым, разъедающий глаза, жар, пожирающий кожу и чудовищная беспомощность, хуже всего отравляющая разум. Ники просыпается, едва не скуля от ужаса, и хватается руками сначала за простынь, а потом за плечи Джеймса. Эти плечи - будто спасательный круг, вытаскивающий из пучины кошмара. - Ну, тише, все закончилось... - Ники послушно замирает, но все еще не может разжать побелевшие пальцы. - Вот, молодец. Марлен не может спасти мужа от кошмаров. Может, именно поэтому Ники ночует у Джеймса. Да что там, просто живет у него в маленьком номере, не желая возвращаться в свой, где любимая и заботливая жена. Марлен очень старается помочь, а Джеймс помогает, вот и весь фокус. Только вот почему именно он? Джеймс больше не может уснуть, как и Ники. Они лежат, прижавшись друг к другу буквально всем телом, и Хант задумчиво водит губами по шрамам, сползает на здоровую кожу, исследует подбородок, и, наконец, целует, будто только сейчас нашел губы. В это можно было бы поверить - в номере темно, хоть глаз выколи, если бы Джеймс не знал лицо Ники буквально наизусть. Каждый шрам, каждую морщину, всю кожу он изучал губами и пальцами, как только смог к ней прикасаться. Лауда вырывался и ругался по-немецки, прячась в туалете или у себя в номере, не слушая уговоров, а потом сдался. Потому что Джеймс умеет быть настойчивым и убедительным, даже если необходимость чего-либо явно преувеличена. - Я тебя разбудил... Как ты меня терпишь каждую ночь? Джеймс тихо фыркает, обдав жарким дыханием, и перекатывается на спину, не отнимая руки от бока Ники. Щелкает зажигалка, вспыхивает красным огонек сигареты, и на секунду кажется, будто кошмар вернулся. Мерзкий вонючий дым. - Я тебя не терплю, Крыса. Весь секрет в этом. Джеймс будто ничего особенного не говорит, но Ники слышит нужные слова. Наверное, дело в интонациях и едва заметно дрогнувших пальцах. Или в том, что Джеймс плакал, когда они впервые остались наедине. Или в том, что упившись до полусмерти, Хант не желал отпускать Ники даже в туалет, признаваясь то в любви, то в том, как он боялся. - Я тебя люблю. Джеймс молчит, только огонек вспыхивает сильнее, когда он затягивается. В свете крошечной вспышки видно, как изгибаются губы в улыбке, когда Хант выдыхает облако дыма. Ники отворачивается, считая про себя секунды, и снова думает, что он полный идиот, если говорит такие вещи. Даже Марлен не говорил, а тут... - Я слышу, как ты думаешь. - От Джеймса несет сигаретами, но Ники все равно прижимается сильнее, слушая шепот. - И я тебя тоже. В груди жжет, и Ники судорожно вздыхает, впуская в легкие воздух. С ума сойти, он забыл дышать, какая глупость. Что ты делаешь, Хант, если Ники Лауда рядом с тобой ведет себя, как девка? Правильный ответ - ничего, просто существует. Просто существует и делает одну жизнь намного легче, усложняя до невозможности. И Ники отчего-то позволяет Джеймсу вносить в свой размеренный мир полное безумие. Наверное, просто потому, что из этого хаоса рождается покой, который не может подарить Марлен. Потому что Джеймс улыбается, когда Ники задыхается от ужаса, и молча вытирает чужие слезы. А может, потому что это действительно любовь.