"Просите - и вам воздастся!"

Очередной Каунтдаун подходил к концу, ведущие опрашивали участников групп об их планах на будущее. Рё отвечал рассеяно и невпопад, мысленно пребывая за кулисами — ему кровь из носу нельзя было упустить одного из своих коллег. В кои-то веки судьба свела группы на одной сцене, и Рё решил воспользоваться знаком свыше. Тем более, что через два дня ему надо возвращаться в Осаку. Шумная толпа хлынула за кулисы, смеясь, вздыхая, переговариваясь, то разбиваясь на мелкие ручейки, то снова сбиваясь в кучу. Рё, уже в который раз проклиная свой мелкий рост, вертел головой и подскакивал, пытаясь высмотреть... Ага. Есть. — Уэда!! От неожиданности Тацуя споткнулся. Воспользовавшись его остановкой, Рё быстро пробился к нему сквозь толпу: — Эй, Принцесса, надо поговорить. Тацуя уже давно не был принцессой. Рыжие волосы канули в Лету вместе с девичьим имиджем, но вот те шторы/занавески/драпировка, в которые его вырядил стилист... Нишикидо с трудом удерживался от того, чтобы не заржать и привычно не плеснуть ядом. Но тогда Тацуя просто развернётся и уйдёт. Или - врежет, развернётся и уйдёт. А этого допускать было нельзя. К его большому удивлению, Уэда без лишних возражений отошёл с ним в сторонку, ожидая, пока схлынет пёстрая масса айдолов. Оставшись наедине, Рё повернулся к Тацуе: — Слушай, я ... это... Признание в любви никак не хотело слетать с его языка. Потому что...Блин, это же Уэда! Нескладный, неловкий гадкий утёнок со странностями! Феи? Серьёзно? Не духи, не призраки, не гоблины, в конце концов! Феи! И хватило же мозгов ляпнуть о таком на всю страну! Рё едва ли давал себе отчёт, что его бесила подобная беспечная наивность коллеги, служившая ему надёжным щитом. В их бизнесе нужно следить за языком, а не выдавать самое сокровенное, даже если это...феи, ксо! Потому-то и травил Нишикидо своего инфантильного коллегу — чтобы заставить реально посмотреть на мир, выбросить очки, суметь постоять за себя... А сейчас он переминается перед ним с ноги на ногу, пялясь на уморительный сценический костюм, разрываемый желаниями. Но вредная натура была побеждена, и Нишикидо таки выдавил из себя: — В общем... я люблю тебя, Химэ. И напрягся, ожидая какой угодно реакции. Вплоть до удара по зубам. Но... Тацуя расхохотался. Громко, заливисто, аж до слёз на глазах. — Теряешь хватку, Нишикидо. Хлопнув Рё по плечу, Уэда ушёл, смеясь, оставив Ниши с раскрытым ртом. "А?.." Он последним покинул гримёрку. Сидел, раздумывал, но так и остался в полной растерянности. Обидней всего было то, что Тацуя не отверг его, а просто... не поверил. Для Нишикидо признаться в любви парню, да ещё и первым, да ещё и тому, кого привык унижать и высмеивать — уже было подвигом. И если бы Тацуя съязвил в ответ или рассердился, было бы не так паршиво. Но он просто рассмеялся. В пустую квартиру ехать не хотелось. И едва ли не впервые язвительный и грубый Рё признался себе, что ему нужно дружеское участие и тепло. Что в эту ночь он не хочет оставаться наедине с невесёлыми мыслями и жалящими воспоминаниями. И он решил завалиться в гости к парочке, в узкой среде известной, как ПиКаме. Казуя оказался один, Томохиса ненадолго поехал к родителям и вот-вот должен был вернуться. Пользуясь моментом, Рё поплакался более мягкому и понимающему Каменаши — Ямашита вполне мог фыркнуть и заявить, что ему воздалось по заслугам. Что, в общем-то, было правдой. — Ну а чего ты хотел? — спросил Каме, вручая понурившемуся Рё чашку чая. — Я ожидал чего угодно, но не смеха. Казуя, он не просто меня отверг, он... он не поверил мне! Зачем Томо мне соврал? Рё вскочил и принялся нервно расхаживать: — Ками-сама, какой позор! Да мне теперь вовек не отмыться, вздумай он проболтаться! Это же сенсация! Да надо мной не то, что сэмпаи — джуниоры смеяться будут! — Но разве ты не заслужил? Тихие слова Каме заставили Рё обратно рухнуть на диван: — Заслужил... Но что мне теперь делать, Казуя? Я совсем скоро уезжаю, а там подготовка к туру, съёмки... И если бы он меня просто отшил... А то ведь не поверил! Казуя успокаивающе похлопал его по колену: — Слушай, Тацуя к тебе неравнодушен, это я знаю точно. Я не уверен, что он любит тебя, но ты ему точно нравишься. Знаешь, что? Каме осенило: — А давай я с ним поговорю, объясню? Рё вдруг выпрямился и его взгляд потяжелел: — Ну уж нет! Не надо с ним говорить, и что-то объяснять — тоже. Он сделал свой выбор. А падать ему в ноги я не собираюсь — много чести! Казуя вздохнул: — Но ты первым признался. Первым сделал шаг. Так пройди весь путь до конца! Ну... хотя бы убеди Уэду, что твои чувства искренни, а то, чего доброго, он решил, что признание — это очередное издевательство. Видя, что Нишикидо намерен упорствовать, Каме продолжил: — Рё, любовь это всё-таки не война. Почему бы тебе просто не сдаться на милость Уэды? Хоть раз уступи. И не кому-нибудь, а любимому. Неужто твоё самолюбие превыше всего? Насупившись, Нишикидо снова сел на диван и принялся прихлёбывать чай. Молча. Казуя тоже молчал. — Ну, ладно, — через некоторое время сказал Рё. — Я попробую ещё раз. Но если и сейчас ничего не получится!.. — Отлично! — обрадовался Казуя. — Только подожди, я дам тебе адрес загородного дома семьи Уэда. — Загородного? — Угу. Тацуя с семьёй уехал из Токио. Рё скривился, представив, как он объясняется с родителями Уэды о причине своего визита — а они, несомненно, в курсе их "отношений". Но отступать было поздно — Казуя запихал бумажку с адресом в карман его джинс. — Пожелай мне удачи, что ли. И передавай привет Томохисе. А через некоторое время он уже расплачивался с таксистом. А потом, дрожа от холода и зябко кутаясь в тоненькую курточку, толкнул тяжелые ворота загородного имения семьи Уэда и ступил на мощеную дорожку. Бегом преодолев немалое расстояние до входной двери, Рё, стуча зубами, позвонил. Ждать ему пришлось недолго. Дверь открыл сам Тацуя. — О, вот это сюрприз! Нишикидо, тебе чего надо? — П-пусти в д-дом... Хмыкнув и оглядев посиневшего коллегу, Тацуя распахнул дверь, приглашая его войти. Через некоторое время перед ним на столе появилась чашка с горячим чаем, в которую Рё отчаянно вцепился, пытаясь согреться. Уэда же, выглянул в кухонное окно: — Метель усиливается... Сомневаюсь, что сегодня ты сможешь уехать. Рё взглянул на его спину и жалобно, что совсем не вязалось с его имиджем, спросил: — Выгоняешь, да? — Нет. Просто не понимаю, зачем ты рисковал здоровьем, появляясь здесь. Шутка удалась, я посмеялся. Дальше-то что? Нишикидо поставил чашку и тихо спросил: — Ты даже мысли не допускаешь, что я и правда мог в тебя влюбиться? Тацуя повернулся к нему и, сложив руки на груди, усмехнулся: — Влюбиться? В кого? В фрика, в чудика, которому мерещатся феи, в непонятное нечто, в... как ты там меня ещё называл, не считаясь с моими чувствами и позоря на весь Дом? Рё ссутулился: — Но теперь ты... — Ага! — агрессивно перебил его Тацуя, — но изменилась только внешность! И если тебе важно только это, то грош цена твоим чувствам! Есть хочешь? Сбитый с толку резкой сменой темы разговора, Ниши автоматически кивнул. Разложив перед ним обильное угощение, Уэда вышел приготовить комнату своему неожиданному гостю. Рё вяло ел, почти насильно запихивая в себя еду. Это что же, он поест, переночует, а завтра его выдворят, не дав и слова сказать о своих чувствах?.. А может, Тацуе этого и не надо? Может, ошибся Томохиса?.. Рё как раз доел, когда в кухне снова показался хозяин дома. — Я приготовил тебе комнату рядом со своей — чтобы ты не бродил по дому, если что-нибудь понадобится. Убрав со стола, Тацуя скомандовал: — Пошли. День был тяжелый, я устал и хочу отдохнуть. — Но нам надо поговорить! — Утром, всё утром, Нишикидо. Рё ничего не оставалось, как последовать за Уэдой. "А хватит ли мне утром смелости?". Тацуя только-только улёгся и открыл интересную книгу, как в его дверь раздался тихий стук. — Да? В проёме показалось голова Рё: — Можно? Тацуя с сожалением снял очки и отложил книгу: — Тааак, чувствую, что почитать мне не суждено. Входи и выкладывай, что там у тебя. Одетый в его пижаму— благо, они почти одного роста, Рё сел на кровать. И, понимая, что это его последний шанс растопить ледяную корку недоверия его Химэ, произнёс: — Вообще-то, я тогда не шутил. И сейчас не шучу. Я действительно люблю тебя... Подожди! Он умоляюще поднял руку, не давая Тацуе ответить, и продолжил: — Ты меня действительно сильно бесил! Раздражал! Казался эдаким недоразумением, по ошибке принятым в Агентство. Но ... ты единственный, на кого я так бурно реагировал. Кто не давал мне покоя. За чьей карьерой я пристально следил... Видя недоверие на лице Уэды, Рё признался: — Я посмотрел все твои дорамы, клянусь! Рассмеялся: — Ну и дурачком же ты был в "Побеге..."! Ксо, да во время просмотра я краснел из-за тебя! Тацуя фыркнул: — Ну, в "Папа-айдол" ты был не лучшим. Рё уставился на него: — Ты смотрел? Но... но почему? Тацуя не ответил. А в душе Рё надежда на то, что Томо прав, пустила первые, несмелые ростки. И Рё поспешил признаться: — Таким образом, я тобой уже серьёзно заинтересовался. Мне... мне хотелось узнать, а каков же ты внутри, что за человек скрывается за всеми этими масками. Чудик. Принцесса. Боксёр. Человек со странностями. Он не сдержался и тоже фыркнул: — Неряха. Я был в шоке, увидев бардак в твоей комнате. И ту кофту на шторе... Рё вздохнул: — И я не заметил, как влюбился. Как стал отслеживать все передачи с твоим участием. Как стал тайком ходить на спектакли — а это было непросто, уж поверь. А ты говоришь — шутка... Рё немного помолчал перед последним признанием. — Ямашита сказал, что я тебе нравлюсь. Я подумал, что у меня есть шанс, пусть даже и крошечный. Что я должен убедить тебя, что говорю правду и... — Рё! — резко перебил его Тацуя. — Почему ты ни разу не попытался поцеловать меня? — Ч-чего?! Второй раз за этот вечер Рё потрясенно уставился на Тацую. — Почему ты не подкрепил свои слова действием? — терпеливо пояснил Уэда. — Но...Я...Да ну нафиг! Наплевав на возможные последствия, и не дав им время на раздумья, Рё выполнил просьбу Тацуи. Жадно и нетерпеливо, кусая и посасывая, стремясь утолить жажду, словно путник в долгожданном оазисе, пока не отлучили, не прогнали... И застонал, почувствовав руку любимого под своей пижамой. Задыхаясь, он оторвался от покрасневших губ: — Это значит... — Это значит — да! — Тацуя притянул его обратно, — это значит: ты мне нравишься. Очень нравишься. Давай продолжим. Они оба понимали, что в их первый раз всё следует делать неторопливо, обстоятельно, наслаждаясь каждым прикосновением, лаской, вздохом. Уэда оказался очень чувствительным, и совсем скоро он дрожал в руках теперь уже любовника, запрокинув голову на подушку, пока Рё ласкал его шею, и тихо стонал: — Рё... Рё... Подобная отзывчивость привела Ниши в крайнюю степень возбуждения и он, путаясь в одежде, стал лихорадочно раздеваться. Ему до смерти хотелось прильнуть к обнаженному телу любимого, почувствовать его тепло, осязать все изгибы... В спешке он едва не порвал пижаму Уэды, вызвав этим тихий смешок, и протяжно застонал, почувствовав, наконец, под собой голого Тацую и чувствуя его возбуждение. — Ками-сама, это... Это невероятно! Уэда, улыбнувшись, скрестил ноги на его талии: — Будешь сегодня сверху? Нишикидо решительно кивнул: — Буду. Не только сегодня, но и вообще! Тацуя рассмеялся и притянул его для страстного поцелуя. — Ну, это мы ещё посмотрим. А теперь — возьми меня... И Рё взял. А ближе к утру — отдал.