Дневник экспериментов и наблюдений

Зачем Майк искал Зоэ, не знал никто, да и сам мужчина благополучно забыл об этом, когда в лаборатории полусумасшедшей учёной вместо хозяйки обнаружил увесистую тетрадь, где на титульной странице крупными буквами было написано «Дневник экспериментов и наблюдений». То ли название оказалось слишком интригующим, то ли стойкий запах пролитого когда-то на бумагу спирта не позволил быстро расстаться с тетрадью, а может простое человеческое любопытство тому виной, но Майк решил одолжить заинтересовавшие его записи и почитать в тишине и покое. Позже, удобно устроившись на стуле в одной из комнат замка, он погрузился в мир воспоминаний, оживших благодаря строчкам, написанных Ханджи о проводимых ею экспериментах и сделанных наблюдениях. Запись №***1 «После очередной вылазки за стены капрал Ривай пожаловался на тупость и медлительность рядовых разведчиков. Стоит тем увидеть титана, как они на мгновение застывают и только потом бросаются в бой, теряя драгоценные секунды. С тупостью, увы, пока справиться не могу (примечание: заняться этим вопросом в будущем), а вот на скорость реакции повлиять можно. Решив воспользоваться теорией условных рефлексов, я… » Два часа пополудни. Общая столовая разведкорпуса. За столами, сколоченными из грубого вытесанных досок, сидела добрая половина всех обитателей замка и поглощала скудный обед, обмениваясь короткими фразами приглушёнными шёпотом, не позволяя себе повышать голос из-за Эрвина, пришедшего минуту назад и теперь стоящего у стола отряда Ривая. Смит сверлил капрала недовольным взглядом и говорил что-то о приоритетности тренировок, а не уборки, а так же о возмутительном запросе Ривая на закупку полусотни новых швабр и вёдер. Ответом ему были только молчание и жутковатый блеск глаз, в которых отчётливо читалось, что капрал с головы Колосса плевал на слова начальника, не дающего спокойно выпить чаю. Вдруг Петра громко взвизгнула и, указывая под соседний стол, крикнула что было силы: – Крыса! В повисшей гробовой тишине было слышно только непрекращающееся чавканье Саши, единственной, не смутившейся присутствием серого грызуна, сородичей которого нещадно травили за всеми стенами, чтобы предотвратить чуму, разносчиками коей те и являлись. – Бей её! – крикнул Эрвин. Сидящие в столовой военные сразу же ринулись исполнять приказ командира, используя для этого всё, что попалось под руку. И если ножи с вилками, полетевшие в несчастную крысу, оказались действительно достойной заменой обычного боевого оружия, то отправленные вслед грызуну ложки, тарелки и одна из скамеек оказали скорее психологическое давление на врага, заставив того задушевно пискнуть и, повалившись на бок, забиться не то в предсмертных конвульсиях, не то от беззвучного звериного смеха из-за такого поведения людей. – Будут тебе швабры и вёдра, – обратился к Риваю Смит, наблюдая, как охотники, столпившись вокруг трофея, гадают одна ли эта бестия в штабе или, как в известной поговорке – где одна крыса, там и сотня. – И можешь использовать время тренировок. Капрал чуть заметно довольно усмехнулся, когда в толпе прозвучал вопрос от Саши: – Интересно, а она съедобная? – Распоряжусь, чтобы всё доставили к завтрашнему утру, – пробормотал побледневший Эрвин и поспешил к себе в кабинет. Два часа пополудни. Столовая разведкорпуса. Следующий день. Публика несильно отличалась от вчерашней, так как, не смотря на регулярно обновляемые ряды военных, уже успели сложиться определённые привычки, поэтому все знали, какой отряд и в какое время можно увидеть за обедом. Сегодня все разговоры были только о генеральной уборке, начавшей своё наступление на замок под руководством Ривая ровно в семь утра, когда прибыло необходимое снаряжение. Примечательно то, что за время планомерного выдраивания штаба не было обнаружено даже намёка на присутствие крыс или какой другой похожей живности, из чего заключили, что вчерашний резидент был одним на вражеской территории и можно успокоиться. Но вдруг… – Крыса! На этот раз крикнул Армин, заметивший серый клубок возле стены помещения раньше всех. Военные не стали дожидаться приказа кого-либо старшего по званию и ринулись в атаку почти сразу, действуя по уже проверенной схеме. Прибывший на шум в столовую к концу боя Эрвин с сожалением посмотрел на две разломанные в щепки скамейки и приказал временно разрешить носить с собой штык-ножи и другое оружие, пригодное для крысиной охоты. Шло время, а крысы приходили в столовую, как на работу, и почти в одно и то же время. Привыкшие к такому поведению грызунов разведчики, сами того не замечая, к двум часам становились внимательнее и осторожнее, руки тянулись к поясам с ножами, а глаза выискивали любой инородный предмет в помещении. Теперь это превратилось в соревнование, кто метнёт точнее. Жизнь вошла в привычную колею. Прошло ещё какое-то время, и случилось нечто совсем необычное. Разведывательный корпус получил приглашение от короля. И даже не от мышиного, что было куда вероятнее, а от своего собственного, того, что сидел в окружении всех стен и вряд ли когда-то выходил за пределы сада. Что заставило правителя снизойти до подобного щедрого жеста, осталось тайной, покрытой мраком, но факт оставался таковым. Несколько офицеров разведки и один отряд были приглашены на неофициальный обед с Его Величеством. Эрвин здраво рассудил, что единственным правильным решением было брать отряд Ривая: люди проверенные, в определённом смысле известные и, в отличие от капрала, способные почтительно разговаривать с высокопоставленными лицами. Эрен может и не столь воспитан для королевского двора, но о нём знает вся правящая верхушка, и это прекрасный способ подтвердить слова, сказанные на суде Смитом. За Ханджи он не переживал, так как там не будет титанов и других объектов исследования, а значит адекватное поведение вполне возможно. Смущала командира только необходимость брать Ривая, который, услышав о приглашении, долго и со вкусом рассказывал, как бы хотел проводить зажравшегося тирана в подземный город столицы, где местные банды организовали бы ему свой собственный торжественный обед. Но делать было нечего, поэтому он пошёл на этот риск, в душе надеясь на чудо, так как от результатов визита напрямую зависело их будущее финансирование. Время, потраченное на дорогу до столицы, напоминало совещание по составлению очередного стратегического плана. Эрвин старался предвидеть все возможные осложнения и риски, которые большей частью так и сводились к фразе: «Поэтому лучше тебе, Ривай, молчать». Для большей безопасности он хотел снять со всех УПМ, в особенности с капрала, но посланник короля сказал, что разведчики должны быть в полном вооружении, на чём настоял Его Величество, скорее всего видевший представителей этого корпуса только если в газетах, и это в лучшем случае. Но вот, путешествие подошло к концу, герои человечества предстали перед правителем, и после долгой и нудной приветственной речи, полной официоза и самолюбования, оказались за большим столом из дорого дерева, над изготовлением которого потрудился не один мастер. Сидеть было неудобно, особенно из-за странной формы резных стульев, мешавшей нормально расположить УПМ, а так же восторженного взгляда короля, коим он смотрел на гостей, словно Ханджи на новеньких подопытных. Разговор вел только Смит, незаметно подталкивая Его Величество к мысли увеличить финансирование, все остальные молчали. Время подходило к двум часам пополудни. Охрана заметила, что разведчики напряглись, но не придали этому значения, как и любимой питомице короля – пушистой дымчатой кошке Алисии, привыкшей гулять, где вздумается, и решившей сегодня поближе познакомиться с знаменитым разведкорпусом. Всё произошло быстро: с синхронным криком «Крыса!», отряд Ривая выхватил клинки и за несколько секунд превратил предмет столярного искусства в гору щепок, длинношёрстую Алисию в лысую мышь, элиту королевской полиции в заик. После чего, убедившись, что тревога ложная, вежливо извинились и поспешили покинуть помещение вслед за офицерским составом, сообразившим уйти ещё в тот момент, когда кошка лишилась одной трети своей шкурки. Эрвин произнёс что-то о напряжённой службе и последовал примеру подчинённых, но шокированный король не услышал его и остался сидеть неподвижно, прижимая к груди дрожащую от страха Алисию. Дорога к штабу прошла в гнетущей тишине. Смит бросал уничтожительные взгляды на отряд Ривая и самого капрала, который на вопрос «Почему ты не остановил их?», ответил «Сам сказал мне молчать». Виновные какое-то время пытались оправдаться, говоря, что сделали это чисто рефлективно, как если бы били титана именно в район шеи, но потом замолчали, погружаясь в собственные невесёлые мысли. И только Ханджи достала подозрительного вида тетрадку и сделала несколько записей. «…кошку короля. Однако имели место и положительные стороны: в замке была наведена идеальная чистота, а разведкорпус получил увеличенное вдвое финансирование, о котором распорядился Его Величество лично, сказав при этом: «ради безопасности человечества, выгоднее чаще отправлять их за стену, а лучше там поселить». Но, несмотря на результаты эксперимента, пришлось признать его провальным и прекратить. Куда теперь деть 27 крыс из моей лаборатории?» Запись №***2 «На сегодняшнем собрании Эрвин сказал, что мои исследования должны быть направлены не только на титанов, но и на людей. Поскольку точных имён он не назвал, я решила обратить свой взор на ближнего, точнее на близь сидящего, коим оказался Ривай. Капрала уже неделю мучала бессонница, а я как раз хотела испытать новый препарат… » – Ривай! – Нет! – Я же ещё и слова не сказала! – Хорошо, перефразирую. Чтобы ты не хотела, ответ – нет! Ханджи обиженно посмотрела на упрямого капрала, ведь она пришла с добрыми намерениями, как говорится, догнать и насильно помочь, а он видите ли отказывается, даже не выслушав её толком. Но тут на помощь учёной подоспел Эрен. Парень пришёл доложить, что все приготовления к проведению ремонта внешнего фасада штаба закончены и личный состав выстроен во внутреннем дворе в ожидании дальнейших указаний. Ривай внимательно выслушал подчинённого, так и не заметив, как пара подозрительного вида таблеток совершенно случайно упала в его чашку, где благополучно растворилась, а Зоэ с хитрой улыбкой отправилась к себе, делать пометки в дневнике о времени принятия лекарства. По её расчётам, эффект проявится через семь часов. Однако у таблеток были свои соображения по этому поводу, так что ровно через семь минут капрал лежал на земле перед шокированным строем и мирно посапывал. Подчинённые долго спорили, кто же достоин отнести командира в его комнату, но после того, как Ривай не просыпаясь достал клинок стоило выигравшему жеребьёвку Ауруо подойти к нему ближе, чем на два метра, как почётная обязанность автоматически перешла к Йегеру, которому, по словам Петры, что зуб, что новую руку отрастить труда не составит. На счастье Эрена, идти к капралу ему так и не пришлось, так как мужчина вдруг резко открыл глаза, встал с земли, отряхнул пыль и, с непроницаемым выражением лица, продолжил раздавать указания относительно ремонта с того самого места, на котором оборвалась его речь из-за неожиданного сна. Разведчики не впали в ещё более глубокий шок только благодаря службе бок о бок с майором Ханджи, о выходках которой ходили легенды, способные сохраниться в анналах истории дольше титанов и трёх стен вместе взятых. Но вот инструктаж окончен, военные разбрелись по вверенным им участкам, и Йегер всё же рискнул спросить Ривая о его самочувствии. Капрал ограничился своей обычной непробиваемой маской, выражавшей только одну мысль: «я не глухой, это ты слишком туп для моего ответа», и пошёл к стене, где они должны были работать вместе с Эреном. Вернее работать должен был Йегер, а Ривай следить за ним исключительно из соображений безопасности: глупо получится, если надежда всего человечества помрёт после неудачного падения со стены родного штаба. Только поэтому капрал согласился потратить драгоценное время уборки чердака, хотя ждал этого дня с нетерпением и даже обвёл дату запланированного действа в календаре красным. – Капрал, что-то случилось? – С чего ты взял, Эрен? – Ну, вы замерли посередине лестницы. Ривай с плохо скрываемым раздражением посмотрел вниз на подчинённого, без особого труда удерживающего шаткую конструкцию плотников, дабы та не упала, пока мужчина взбирался наверх. Но выражать свои мысли о наблюдательности парня не стал, так как заметив, на какой высоте находится, предпочёл сильнее вцепиться в перекладину и прижаться ближе к балке. Откуда появился страх высоты было непонятно, хотя интуиция ненавязчиво указывала пальчиком в сторону лаборатории некого майора, с утра допекавшего Ривая наводящими вопросами о его самочувствии и обострившейся на днях бессонницы. Уцепившись за этот факт, капрал начал гадать, могла ли Ханджи иметь к этому отношение, но лестница вдруг скрипнула, и дальнейшие размышления мужчины потонули в набиравшей обороты панике, постепенно захватывающей Ривая, осознавшего, что самостоятельно добраться до земли он не сможет, равно как и признаться в невесть откуда нарисовавшейся фобии. – Капрал? – Эрен, если начальство что-то делает, значит так надо! Так что замолчи и иди работать. – Но я не могу залезть на стену, пока вы на лестнице. – Ты – разведчик и должен уметь преодолевать трудности. – Тогда разрешите сходить за УПМ, – браво откликнулся Йегер и поспешил в сторону склада, но был остановлен громким полурыком, полукриком Ривая, общая суть которого сводилась к фразе: «Придурок, а кто будет держать лестницу?!» Эрен послушно вернулся на исходную позицию, схватил уже начавшую качаться деревянную конструкцию и выжидающе посмотрел на зависшего над ним командира, который плотно сжав веки, бормотал что-то до ужаса похожее на молитву. Йегер отогнал от себя столь безумную мысль, так как хорошо помнил импровизированную воспитательно-образовательную лекцию капрала для личного состава о бесполезности религии, маразме церкви и лицемерии её служителей. Кроме того, данное выступление так же послужило прекрасным образцом правильной речи офицера, ибо Ривай ни разу не повторился, обогатив матерный словарный запас военных в несколько раз, а такое, к неудовольствию Эрвина, не забывается. Эрен подумал ещё немного, пока его не посетила гениальная догадка. – Я понял! Это одна из тренировок, придуманных вами и майором Ханджи! И мне надо обратиться в титана, раз я не могу воспользоваться лестницей! Слабый протест со стороны Ривая был благополучно не замечен Йегером, поэтому через секунду под аккомпанемент жуткого грохота и ослепительного разряда молнии на месте подчинённого нарисовалось его пятнадцатиметровое воплощение, заставив капрала серьёзно задуматься об умственных способностях парня. Судя по бессмысленному взгляду титана, находящийся внутри него Эрен тоже начал думать о чём-то подобном, а именно о том, что: во-первых, теперь он точно не сможет забраться на стену штаба, во-вторых, лестницу он так же не мог держать, и, в-третьих, крик Петры напомнил, что принимать данную форму без ведома окружающих небезопасно, особенно когда те только и ждут от тебя такой вот подлянки и держат наготове пару заточенных клинков. Дальнейшие события для крепко зажмурившегося Ривая остались тайной покрытой мраком, в темноте которого только и слышались вопли команды, приказывающие Эрену одновременно отойти от капрала, застыть, сказать что-нибудь и заткнуться, когда титан попытался что-то прореветь. Слушая подчинённых, мужчина впервые серьёзно задумался о необходимости введения проверки на слабоумие, но быстро отказался от этой идеи, так как вспомнились слова одного из курсантов королевской полиции, что только псих добровольно пойдёт в корпус разведки, а значит, с подобным нововведением число рекрутов резко упадёт до нуля, если даже не уйдёт в минус. Начавшая качаться лестница вырвала Ривая из его тяжких раздумий и обратила внимание на дела насущные, а именно на противный деревянный скрип и плавный наклон конструкции в сторону, противоположную стене. Дальше пришло чувство свободного падения, во время которого, по идеи, вся жизнь должна была пролететь перед глазами, но то ли из-за того, что эти самые глаза были закрыты, то ли жил капрал как-то неправильно или падал слишком быстро, но кроме лаконичного «блять!» на ум больше ничего не пришло. Судя по визгу Петры и синхронному «ох!», лететь до земли Риваю было недолго, когда он оказался подхвачен Майком, по некой причине вооружённого УПМ. Характерный механический звук и резкий поток воздуха, ударивший в лицо «спасённому», непрозрачно намекнули, что рисковать и открывать глаза не стоит, однако любопытство пересилило, и на несколько секунд капрал удостоил мир своим вниманием, о чём сильно пожалел он, а ещё больше Закариас, так как хватка у Ривай была стальной, а вот кости майора, увы, кальциевые. – Что здесь происходит? – раздался раздражённо-удивлённый голос Эрвина. – Это же очевидно! – тут же ответила пришедшая с ним Ханджи. – Неожиданно Эрен решил сбежать и принял форму титана. Ривай, не сумевший помешать ему, не выдержал бремени предательства и решил покончить жизнь самоубийством, но был спасён Майком, за что теперь его и душат. Ответа Смита не последовала, видимо тот всерьёз задумался над объяснением Зоэ, которое вполне вписывалось в увиденное им. Внимательно слушавший их капрал подивился фантазии учёной, а так же слаженности вранья, что натолкнуло на мысль перепроверить все объяснительные, написанные Ханджи, где присутствуют слова «вдруг», «неожиданно», «поэтому пришлось», и те, что касались экспериментов, в результате которых кто-то или что-то пропадали. – Ривай, это правда? – обратился Эрвин к самому надёжному источнику информации, но ответа не получил, так как капрал продолжал стоически молчать, вцепившись в Майка, из-за чего тот не мог и пошевелиться, не то чтобы спуститься со стены на землю, что в свою очередь не позволяло Риваю что-либо сказать или банально открыть глаза. Военные посчитали, что молчание – знак согласия, поэтому в считанные минуты Эрен был вырезан из своей титанической формы, закован в наручники и отведён в подвал штаба, как подозреваемый в измене. Зоэ пробормотала что-то об экспериментах на предателях и убежала к себе, а Смит остался вести переговоры с капралом, убеждая отпустить заложника в лице синеющего Закариаса и отказаться от мысли о суициде, оставив честь убить его титанам или стряпне местного повара. Через полчаса безуспешных речей, Эрвин всерьёз засомневался в своих ораторских способностях, но полностью разрушить веру в себя его заставил Ривай, неожиданно уснувший в точности, как час назад, когда он рухнул перед строем. Находившийся на грани обморока Майк кое-как смог спуститься со стены и, оставив капрала на попечение командира, скрылся в замке, так как человеком он был умным и попадать под раздачу не хотел. Ведь ровно через семь минут Ривай открыл глаза и, пробормотав что-то о странном вкусе чая, выпитого в присутствии Ханджи сегодня утром, с жутким блеском в глазах направился в лабораторию, прихватив по дороге пару клинков из предусмотрительно оставленного Закариасом УПМ. «…это время пряталась в подвале. На восстановление лаборатории ушло две недели и ещё столько же на попытки затянуть в неё Эрена, оправданного по всем статьям после объяснения Ривая. Эксперимент признан неудачным, хотя бессонница капрала, кстати, прошла! Правда, вместо неё развилась странная подозрительность. Теперь, стоит мне оказаться рядом, как Ривай либо в принципе ничего не ест и не пьёт, либо заставляет попробовать сначала подчинённых и только через какое-то время ест сам. С чего бы это?» Запись №***3 «Как же мне одиноко среди этой невежественной толпы кровожадных маньяков. Только и умеют, что убивать милашек-титанов, да насмехаться над моими гениальными исследованиями. Вот и сегодня Эрвин вызвал меня к себе и дал задание, которое должна выполнять прачка, а не я, по уши занятая расчленением аномального вида. Но так как приказы оспаривать нельзя (иначе финансирования не будет), то я со всей ответственностью подошла к его исполнению, а именно…» – Новая форма? – удивлённо переспросила Ханджи. – Именно, – подтвердил Смит. – Точнее новая расцветка. – А чем тебе нынешняя не угодила? – Она быстро пачкается, и приходится часто стирать. – А, так это каприз Ривая, – быстро догадалась Зоэ, вспомнив, что с приходом капрала в разведотряде день стирки вместо одного раза в неделю разросся до трёх, и из-за этого среди курсантов ходит слух, что на этой службе выживают только те, кто сумеет одинаково быстро замочить титана и бельё. – Это попытка его успокоить, – признался Эрвин, устало перебирая заполненные оным бланки на дополнительную поставку мыла и отбеливателя. – А почему я должна этим заниматься?! – с тоской вспоминая о полурасчленённом титане во дворе штаба, возмутилась учёная. – А чей, по-твоему, бюджет будут сокращён в угоду этим поставкам? – непрозрачно намекнул Смит, положив руку на внушительную гору бланков. – Когда приступать? – сразу же загорелась интересом к работе Ханджи. – Немедленно, – довольно улыбнулся Эрвин, но тут же поспешил добавить, – только постарайся не как в прошлый раз. – В какой именно? – Хорошо, – поправил себя командир. – Давай, только не как обычно. – Расслабься, – задорно улыбнулась Зоэ, в голове которой уже появилась пара идей. – Это будет чертовски необычно! И не дожидаясь ответа Смита, майор покинула кабинет, направившись сразу на склад за необходимыми материалами, ведь в её руках было будущее финансирование собственных исследований. Через неделю напряжённой работы Ханджи представила на суд общественности несколько вариантов различной расцветки, которые были тут же оценены придирчивым жюри во главе с Риваем. Наиболее удачными было признано всего три цвета, но прошёл только один из них. Красный был отвергнут, так как вгонял в уныние ещё задолго до предполагаемого сражения. Мол, не успели за пределы стен выйти, а уже в крови, словно после знатного махача с титанами. Чёрный понравился всем, вернее сказать, Ривай высоко оценил практичность подобной формы, а все остальные покорно поддержали капрала, мысленно радуясь возможности не стирать одежду неделями, так как ни кровь, ни грязь не были заметны на брюках, невзирая на степень запачканности. Более того, этот вариант решили испытать, однако уже через несколько дней пришлось отказаться от него, так как наличие небольших групп вооружённых и одетых во всё чёрное людей вызывало у местных жителей вполне обоснованный страх, хотя существенно понизило преступность в районах, где часто появлялись разведчики, ибо там во всю говорили о новой сильной банде, захватившей власть. А больше всего слухов было об их предводителе: маленьком, щуплом юнце, сливающимся со своей собственной тенью. Смит долго ломал голову над личностью этого мифического главаря, пока на глаза ему не попался Ривай, словно призрак бродящий по тёмным коридорам замка. В момент этой знаменательной встречи Эрвин как-то не вовремя вспомнил, что чёрное визуально делает объект меньше, а в случае капрала – значительно меньше, так что данный вариант расцветки был так же отвергнут, как опасный для окружающих. Последним оказался зелёно-болотный цвет, до ужаса похожий на оттенок плаща разведкорпуса, о чём не преминул сказать Ривай, презрительно выплюнув: «что, фантазия закончилась на чёрном?». Сказать, что слова капрала задели Зоэ, ничего не сказать. Учёная тем же вечером пробралась на склад с уже готовой формой и щедро окропила её некой кислотой, оставившей после себя бело–жёлтые разводы, придавшей обмундированию схожесть с листвой. Однако, увидев результат её страшной мести, военные только одобрительно закивали, признав этот вариант наилучшим, и с глазами полными энтузиазма отправились сразу за стену тестировать нововведение. И хотя ничего не предвещало беды, в тот день, разведкорпус познал великую истину, что нет врага хуже, чем собственные солдаты… – Ривай! Где твои люди? – раздражённо крутя головой, спросил Эрвин. – Петра в десяти метрах на юго-восток, Ауруо в двадцати восьми на северо-запад, Гюнтер – четырнадцать на юго-запад, Эрд – двадцать метров на северо-восток, – спокойно ответил капрал, стоя на ветке рядом с командиром. Смит внимательно присмотрелся по сторонам предполагаемого нахождения бойцов, но увидел только никем не занятые деревья. Гордость офицера не позволила признаться в своей слепоте, поэтому Эрвин многозначительно кивнул, когда Ривай неожиданно продолжил свою предыдущую фразу: – Согласно моему приказу, это их расположение относительно Эрена, а вот где сейчас сам Йегер, я сказать затрудняюсь. – И как ты можешь называть себя их командиром? – стараясь скрыть собственное смущение, упрекнул капрала Смит, но ему никто не ответил, а когда мужчина повернулся к собеседнику, обнаружил, что подчинённого и след простыл. – Скажи мне это в глаза, – злобно раздалось откуда-то из зарослей, – если, конечно, сможешь найти. Эрвин только обречённо вздохнул и закатил глаза, проклиная новую форму. Стоило отряду войти в лес и приступить к пространственному маневрированию, как все словно растворились в окружающей листве. О примерной дислокации войска Смит мог судить только по протяжному свисту газа и скрипу металлических деталей. Но стоило всем расположиться на деревьях, как командир окончательно потерял своих подчинённых из виду. Единственный, кто оставался рядом, – Ривай, да и то недолго, поэтому теперь Эрвин стоял в гордом одиночестве, решая, что же делать дальше. Продолжать вылазку смысла не было, благо в этот раз они вышли за стены только для того, чтобы отчитаться о потраченном увеличенном финансировании, а потому выбрали относительно безопасный район недалеко от стен, где давненько не наблюдалось титанов. А значит можно с чистой совестью подать сигнал к отступлению и на открытой местности дождаться, когда все выйдут из леса. Решено – сделано. Сигнальный дым поднялся над верхушками деревьев, созывая всех назад, и тут начался ад… Не то, чтобы Конни был плох в маневрировании, но когда из ниоткуда на него налетела Саша, руки как-то сами собой дёрнулись и нажали на все рычаги разом, поэтому Спрингер на огромной скорости устремился к ближайшему стволу, принявшему его с распростёртыми объятиями и даже не обидевшегося, когда парень от такого близкого знакомства потерял сознание. Блаус, в отличие от друга, сумевшая достойно приземлиться на соседнюю ветку, поспешила поймать тушку Конни, элегантно растёкшуюся по коре, словно мысль по древу. С такой вот непростой ношей она вновь отправилась в дорогу, но неожиданно на пути возник титан. Недолго думая, девушка швырнула бессознательного товарища в ближайшее заросли и бросилась в атаку, так не услышав грозного мата Жана, на которого Конни и приземлился. Не вовремя пришедший в себя Спрингер вновь потерял сознание, когда понял, что его держат безостановочно сквернословящие кусты, чем вызвал новый поток ругательств со стороны Кирштайна. Разобравшаяся к этому моменту с титаном Саша, доверившись интуиции, направилась в противоположную от товарищей сторону и спустилась к подозрительно шевелящимся зарослям. Будучи в полной уверенности, что это Конни, она бесстрашно запустила руку в листву и, нащупав ворот формы, со всей силы дёрнула на себя, явив миру Петру. На вопрос Блаус «что вы здесь делаете?» девушка только аккуратно поправила штаны и краснея сказала, будто ищет Эрена, и тут же метнула лезвие в сторону Эрда, когда неожиданно тот издевательски протянул «а я всё видел!». Благодаря этому поступку разведчики узнали о всём коварстве лесного эха, так как Рал целилась исключительно на голос, раз не могла увидеть замаскированного формой товарища, и попала! Вернее сказать, они все конкретно так попали, когда со стороны, куда улетело лезвие, раздался вопрос: – И кто этот смертник?! Ответить Риваю никто так и не осмелился, хотя простодушная Саша попыталась, но была подкуплена булочкой, прихваченной Петрой с завтрака и бесцеремонно сунутой в открывшийся рот Блаус. А когда капрал, старательно прикрывая небольшую прореху на штанах чуть выше ягодицы, добрался до их места пребывая, то обнаружил только горку крошек. В это же время, на другом конце леса творилось нечто необъяснимое: Эрен, словно бешенный, носился от дерева к дереву, настороженно оглядываясь по сторонам и вздрагивая от каждого шороха за спиной. Со стороны это смотрелось забавно, особенно с учётом Ауруо и Гюнтера, неотступно следующих за парнем на определённом капралом расстоянии. Ни один, ни второй не понимали причин подобного поведения Йегера, но предпочли не ломать над этим голову, так как мало ли что полулюдям на ум взбредёт, а так же потому, что из-за таких хаотичных движений парня, они могли отслеживать его перемещения и не оставлять без охраны, как это случилось в первые минуты после начала маневрирования. У Эрена же всё было не так солнечно. Да и как могло быть иначе в его-то ситуации, которая со стороны парня выглядела примерно так: отряд зашёл в лес и незаметно бросил его одного. Йегер даже поимённо позвал своих конвоиров, но так и не дождался ответа, но зато откликнулась богатая фантазия, представившая хозяину всю эту вылазку, как не более чем попытку избавиться от подозрительного паренька. Завести в лес и бросить на съедение другим титанам. От этой мысли сердце пропустило несколько ударов, заставив Эрена начать беспорядочно прыгать с ветки на ветку в поисках правды. Как в его представлении она должна выглядеть осталось неясным, но благодаря этим метаниям Гюнтер, а потом и Ауруо всё же нашли пропажу, но почему-то не посчитали нужным известить об этом паникующего Йегера. Сигнал к отступлению только осложнил ситуацию, превратив Эрена в взбесившуюся белку в колесе и заставив не разбирая дороги нестись только вперёд, сшибая на своём пути птиц, ветки деревьев и сидящих на них разведчиков, оставшихся благодаря форме благополучно не замеченными Йегером. Парень так летел, что после очередной «населённой» ветки, даже не остановился, услышав звук падения и голоса Армина, Жана и Конни, кричавших что-то о дожде, сломанной ноге и наглости Арлерта. Не менее интересно дела обстояли у Микасы: вот уже десять минут она сражалась с кем-то. По скромным подсчётам девушки, противников было четверо, не меньше. Первыми напали сразу трое…Ну, как напали: выскочили из ниоткуда, сбили с ног, пробежались по ней, щедро осыпали крошками от булочки и скрылись в неизвестном направлении. Какое-то время Акерман приходила в себя, пытаясь осознать произошедшее, но заслышав неподалёку треск кустов, мгновенно вскочила на ноги и приготовилась к бою. Но то ли воспоминания о предыдущей атаке оказались слишком сильны, то ли какое-то шестое чувство подсказало, но дожидаться встречи лицом к лицу она не стала и не задумываясь швырнула одно из лезвий в сторону шороха. Ответом послужило шипение, в котором при обычных обстоятельствах можно было расслышать: «Она что, намагничена у меня?!», но поскольку девушка была всё ещё обескуражена случившимся ранее, поэтому не опознала человеческую речь и уверено замахнулась для второго броска. Прекратила «обстрел» Микаса только когда поняла, что у неё осталось всего одна пара сменных лезвий и что шипение прекратилось примерно три броска назад. Искать труп поверженного врага она не стала, так как помнила о тройке его коварных союзников, напавших в самом начале, поэтому поспешила взобраться на дерево и отправится к выходу из леса, решив спросить у Армина о неведомых тварях здешнего района. Эрвин был человеком достаточно хладнокровным и спокойным, чтобы в открытую сражаться с титанами, но оказался совершенно не готов к появлению своих солдат. Из леса на него шло что угодно, но точно не люди. Все в ссадинах, порезах и крови, облепленные с головы до ног листвой и перепачканные смолой, кто-то с переломами рук или ног – они напоминали толпу мертвецов, добровольно отказавшихся от погребального костра. Вылетевшие на бешенной скорости Эрен и Микаси эффектно встретились в воздухе лбами, но вместо извинений и прочего, начали тут же наперебой рассказывать друг другу какой-то бред, из чего слышавший их вполуха Смит вынес только наличие в лесу прожорливого животного, которому и хотели скормить Йегера. Часть разведчиков подтвердили слова парочки, утверждая, что это не животное, а птица, скинувшая их недавно с веток, а Армин даже добавил, что разглядел жуткие зелёные, абсолютно круглые глаза неведомого существа. Оставшаяся часть военных осторожно обрабатывала раны, тихо радуясь, что живы, а команда Ривая как-то подозрительно молчала. Говорила только зажимавшая Саше рот Петра, и то, судя по загоревшимся глазам Блаус, речь шла о еде, обещанной в немыслимых количествах. Последним появился Ривай с обёрнутым вокруг пояса плащом. Ничего не сказав, он подошёл к своей лошади, стоящей возле Эрвина, и вызывающе посмотрел на командира. Смит понял, что это предупреждение и не стоит спрашивать о произошедшем, поэтому дал знак выдвигаться, и чтобы хоть как-то разрядить обстановку поинтересовался у седлавшего лошадь капрала: – Ну, как форма? Жуткий треск порвавшейся ткани под плащом Ривая стал лучшим ответом на вопрос, а так же предвестником ремонта в лаборатории Ханджи. «…но город ликовал, ведь впервые с вылазки все вернулись живыми! До сих пор не понимаю, почему Эрвин приказал сжечь форму этого цвета? Хотя неважно. Лабораторию отремонтировали, финансирование не урезали, а даже добавили, отдельно на изучение флоры и фауны местных лесов. А если верить рассказам очевидцев, там водится нечто воистину интересное!»