Прощание

Я не вижу отражения. Пытаюсь сфокусироваться на образе за стеклом, но не могу. Потому что сердце, что обычно холоднее горного ветра, сейчас отчаянно спорит с разумом. В который раз оно отзывается кровоточащей болью, пытаясь заставить меня передумать, пока есть время. Но разве не так требует дозы тело наркомана? Так же отчаянно, слепо, заставляя разум верить, что это в последний раз, что ещё один приход ничего не изменит и бросить можно будет потом... но это ложь. Как замкнутый круг, она повторяется снова и снова, пока человек не умирает, заканчивая жизнь в канаве. В лучшем случае он гибнет от передоза под кайфом. Или быстро, в секунды лишаясь необходимого для жизни количества бесценной крови. А иногда — медленно, мучительно, лишённый того, что так долго являлось лекарством от проблем, но сейчас исчезло, насмехаясь и оставив один на один с жестокой действительностью. И я уже буду погибать так, страдая. Что бы ни сделал. Но ещё есть шанс. Шанс, что он исправится, что одумается, впервые услышав моё «нет». Но для этого слово, такое короткое, но порой бьющее больнее удара ножа, должно быть сказано. Сколько я уже давал поблажек и «вторых шансов»? Себе, прикидываясь, что ему, покрывая своё слабодушие. Сколько раз говорил себе, что надо только переждать, что всё изменится, обязательно изменится? Сколько раз пытался поговорить мягко? Но он не слушал. И не слышал. Он менялся, но в худшую сторону. И тогда на бой с любовью-одержимостью вышла гордость, напомнив, что я — не вещь. Я глава клана, в конце концов. И я не могу продолжать себя мучить, не могу больше пить горький яд и задыхаться от презрения к самому себе. Хватит. Осталось самое сложное — сказать об этом Разиэлю. - Ты заставляешь себя ждать, - заявляет он, даже не пытаясь скрыть раздражения в голосе. И ни слова о том, что он желает знать о причинах этой задержки. Ни мысли о том, что у меня могло что-то случиться. Ни тени беспокойства... Разиэль, почему? - Прости, твоё сегодняшнее ожидание напрасно, - холодно произошу я, глядя в столь знакомое лицо. Оно не изменилось за все эти годы. Вампиры не стареют. Но исчез тёплый блеск в глазах, согревавший меня так долго. Даже ласковая улыбка превратилась в снисходительную. А я... Я прощал ему всё. До этой ночи. Хотя должен был перестать ещё раньше. - В чём дело? - он слегка хмурится. - Ты пришёл лишь затем, чтобы сказать, что у тебя нет времени на меня? Это можно было сказать и мысленно. - Можно было, - и было бы проще. - Но я считаю, что подобные вещи стоит говорить в лицо. Я ухожу от тебя, Разиэль. Ну вот, я сказал это. А он... Он просто смотрит на меня ничего не выражающими глазами. Пару раз моргает. А потом меж бровей снова залегает едва заметная складочка. - Как — уходишь? - в голосе словно слышится предостерегающее шипение. - Сказал бы — молча, будь это правдой, - мои губы изгибаются в неуверенной слегка болезненной улыбке. - Наша связь причиняет мне больше боли, чем счастья. Я не могу так больше. Прости. - Рахи... - его голос немного дрогнул. Разиэль сделал шаг мне навстречу и нерешительно замер. Когда я в последний раз видел его столь рассеянным... и растерянным? - Ты... больше не любишь меня? - Люблю... - отвечаю я тихо, опустив глаза. Потому что, если я увижу боль на его лице, я в который раз изменю своё решение. - Но я больше не могу так. Не могу быть с тобой. Слишком сложно... - Рахи... - Я слышу быстрые шаги, а потом чувствую тепло рук, сжавших мою ладонь, резко отворачиваюсь. Моё холодное сердце не привыкло к тому, что может быть так больно... - Я не знаю, чем именно виноват перед тобой, но прошу — прости. Только скажи, что я сделал не так. Клянусь, я исправлюсь. Я невольно оскалил клыки и всё-таки посмотрел на него. Непонимание, беспокойство. На секунду мне показалось, что передо мной снова тот Разиэль, которого я знал и любил... Так что же, я солгал ему? И больше не люблю? Пожалуй. Потому что этого Разиэля любить уже невозможно. А я... видимо, я люблю того, что уже умер, оставив мне лишь свою внешность. - Я говорил тебе. Говорил много раз, но ты не желал меня слушать. У тебя есть право не прислушиваться к моим словам. Но в таком случае у меня есть право оставить тебя. И я им воспользуюсь. - Рахи, я... я был дураком, прости. Давай... давай сейчас сядем, поговорим? И ты ещё раз скажешь мне, где я не прав? Я исправлюсь, честно... только не уходи. И большие, умоляющие янтарные глаза. Но поздно. В моей душе — лишь холод. В сердце — лёд. Я делаю шаг назад и резко вырываю руку. - Вспомни, Разиэль. Если мои слова хоть что-то для тебя значат, вспомни их. Возможно, тогда мы встретимся ещё раз где-нибудь, кроме советов. Прощай... Я развернулся и резко вышел, оставляя теперь уже брата, снова просто брата одного. И тогда в спину мне долетело безнадёжно-холодное: - Что ж, если ты так решил... Прощай, Рахаб... Эти слова отозвались болью, словно моё сердце погрузили в огонь. Всего два слова, брошенные почти безразличным тоном. Два слова, которые едва не заставили меня повернуть. Но нет. Я не настолько глуп. Если вернётся Разиэль, которого я любил, вернусь и я. Если нет... мне больше нет нужды себя мучить. Ещё сотни, тысячи раз я мысленно попрошу у тебя прощения. Столько же раз пожалею о том, что ушёл и пойму, что иначе было бы хуже. Что я просто не мог остаться и сделал, как лучше. Сотни и тысячи раз напомню себе про оскорблённую гордость и пренебрежение моими словами. Скажу себе, что не мог иначе. И всё это будет правдой. Вот только правда не избавит от боли. Только время... которое очень медленно лечит. И всё же рана затянется. Через сто лет или через тысячу. Рана затянется, но останется шрам. Я буду вспоминать. И, вспоминая, говорить лишь одно: прощай, Разиэль... Я всё ещё ждал. Я всё ещё надеялся, что боль была достаточно сильной, что он изменится, что он вернётся... А вместе с тем вернусь и я. Мы почти не общались. И, быть может, он действительно что-то осознал, действительно начал меняться ради меня и для меня... Но я уже не узнал этого. Исполненный боли крик, вырванные из крыльев кости, Мастер и братья, превратившиеся в палачей... И я, наблюдавший за этим... но не посмевший вмешаться. Парализованный неверием и ужасом, не осознавший до самого конца... До последнего отчаянного крика, с которым моё солнце навеки погрузилось в пучину Бездны... Больше не было надежды. Оттуда не возвращаются. А ведь я мог бы... Знай, как мало нам осталось, я бы не покинул его перед... этим. Я был бы с ним до конца... Нет, я лгу себе снова. Мне слишком сложно поверить, что его нет. И кажется, что, если бы не моё решение, мы дольше были бы вместе. Вот только мы уже не были. И куда дольше, чем я осознавал. Просто раньше был шанс, что он вернётся... а теперь его не было. Ничего не было. Ни тепла, ни света, ни боли, которую он причинял. Только другая боль — тянущее, ноющее страдание умирающей надежды. Гибель до последнего жившей мечты. Я был вынужден столкнуться с жестокой реальностью, оставшись без дозы. И сердце снова было ранено и кровоточило. Снова придётся ждать, пока образуются шрамы. Потому что я никогда не забуду. Но всё же не пожалею о словах, сказанных тогда... Прощай, Разиэль...