Ты в пути, ты всё ближе ко мне...

Гортхаур сидит в самой высокой башне и смотрит из окна невидящим взглядом. Он смотрит то ли в будущее, то ли в прошлое, то ли в то, чего никогда не случалось и не случится. Глаза, обычно ярко жёлтые, становятся голубыми, а взгляд - каким-то странно мечтательным. И он потихоньку забывает, что то, что он видит, может и не стать будущим, а смешается с тем, что уже произошло в Эа. Песня льётся с губ каплями алого, как кровь, вина, и капает вниз дождём, а на полу растекается беспросветно тёмной гладью далёкого моря, брызги бьются о стены росинками, медовыми от солнечного света, и падают вниз, в пенное кружево водопадов. Песня прорастает высокими стволами, такими, что с ними сравнятся только самые величественные деревья Дориата, и нет больше стен, нет крепостей, нет расстояния, нет ничего, что разделяло бы их. Только песня и ежесекундно меняющаяся бесконечность, в которой вспыхивают огни горящих кораблей, сменяясь неверным отблеском свечей, и тут же превращаясь в тёмное пламя, полыхающее внутри Роковой горы... Драконий огонь, пламя Удуна, свет Амана... Голос сейчас не подвластен своему хозяину, он выпевает всё, что видел за свою долгую жизнь и порождает на доли секунд то, чему не суждено прийти в мир никогда. Песня ожидания, песня подчинения и бесконечной, страшной, надрывной любви. Голос постепенно смягчается, не стоит такому звучать в Арде. Во всяком случае, пока. Майа улыбается и прикрывает глаза, понемногу приходя в себя. Десять лет в ожиданьи прошло... Ты в пути, ты всё ближе ко мне. Чтобы в пути тебе было светло, Я свечу оставляю в окне... Песня больше не меняет реальность вокруг, и Гортхаур блаженно жмурится, потягиваясь. Кладёт руки на подоконник, и утыкается подбородком в ладони. Иногда песня может быть просто песней. И ему нравится это, нравится сейчас чувствовать себя не айну, присутствовавшим при создании мира, а... почти эльда, таким же, как тот, кого он ждёт. Слишком уж жуткой силой наполняет всю его сущность та песня, которая только что проносила его сквозь время и расстояние. И... Гортхауру неприятно думать об этом, но даже эта сила не позволяет ему не то что приблизиться, а даже увидеть Финдарато. Слишком крепка защита, выстроенная кем-то, неизвестным ему. Майа проклинает про себя этого умника, отгородившего его от эльфа. Больше всего он боится, что это не преграда, а просто знак того, что вместе им не быть. Сейчас Гортхауру не хочется думать ни об этом, ни о чём другом. Ему хочется петь, даже если его не услышат. Двадцать лет в ожиданьи прошло... Ты в пути, ты всё ближе ко мне. Ты поборешь всемирное зло, Я свечу оставляю в окне... Он никогда не споёт третий куплет, хотя сотни, тысячи раз проговаривал каждое слово внутри себя. Майа смотрит из окна, щурясь, и продолжает тихонько напевать последние строчки. Да, Финдарато, если вы сойдётесь в поединке, не тебе быть проигравшим. Не тебе, потому что он слишком часто, погружаясь в песню, видел твоё поражение, и ни разу так и не увидел своего. Гортхаур честолюбив, но любопытство пересиливает и это. Проигрыш не может отнять слишком много - так кажется ему, - но зато как интересно будет посмотреть на то, чего не было даже в возможных вариантах будущего Арды! И, если это единственный способ пойти наперекор судьбе - что ж, пускай! Гортхаур в последний раз пробегает пальцами по подоконнику, а затем, повинуясь внезапному порыву, распахивает окно, впуская внутрь ураганный ветер, и ставит в оконном проёме свечу, которую не сможет загасить ничто в этом мире. Ты придёшь сюда, Финдарато... Теперь не сможешь не прийти.