***
Мое имя Бен Бекхен, и я - обычный студент института искусств. Вот уже год отучился и со спокойной душой даже получаю стипендию вот уже третий семестр. Вообще я учусь на музыкальном. Как правило, у нас здесь инструменталисты и вот такие, как я, – вокалисты. Весь первый год обучения был сероватым и тусклым, а мои дни метались между тусовками, учебой и тренировочными залами, где я мог пропадать ночами, оттачивая мастерство своего голоса. Да и второй курс намечался быть таким же. Это я понял еще с первых дней. Но вот через две недели эта размеренная жизнь дала трещину. Я сидел спокойно в аудитории с несколькими столами, возле каждого из которых было по паре стульев. Сидел в самом конце кабинета и, как полагается таким одиночкам, как я, расположился у самого окошка. Потому что если пара намечалась быть скучной, всегда можно было незаметно пялится в окно и считать ворон. А вот как раз в тот день первая пара и была из разряда «скучные». Не люблю историю искусств и не считаю ее особо интересной, потому заранее приготовился отвернуться. Но в кабинет быстрыми и решительными шагами вошел наш куратор, а вслед за ним и высокое рыжеволосое чудо, больше походившее на эльфа из какого-либо фантастического рассказа. - Это переведенный ученик, - коротко проговорил куратор. - Представься. - Здравствуйте, - поклон аж на девяносто градусов. – Мое имя Пак Чанель. Я перевелся с первого курса Пусанского института музыки. Я хорошо играю на гитаре, барабанах, неплохо читаю реп и могу битбоксить. А еще я гей. Гей? Он так просто это сказал и продолжил улыбаться. А я просто завис на месте с приоткрытым ртом продолжая пялиться на этого лесного эльфа. Вот так просто заявить о своей нетрадиционной ориентации? Может, просто девочек кадрит? - Чанель, садись на свободное место, – я услышал голос куратора. – На этом все. Куратор покинул кабинет, а я, как и этот Пак, начал бегать глазами по аудитории в поисках свободных мест. И сколько бы я не смотрел, свободно было только одно – за моим столом. И было я хотел чем-то возмутиться, как этот парень уже скинул сумку и плюхнулся на маленький хрупкий стульчик всем своим двухметровым телом. - Привет, я Чанель. Он протянул мне руку и продолжил улыбаться, да так широко, что, пялься я на него на пару секунд дольше, смог бы пересчитать все его многочисленные зубы. - Бекхен, - только и ответил я. На приветственный жест в виде рукопожатия решил не отвечать и лишь фыркнул, отворачиваясь и снова устремляя свой взгляд на ворон. Так вот, последующие пару дней мой новоиспеченный сосед по парте проявлял всевозможные признаки попыток сдружиться со мной. Он просто еще, видно, плохо знал, с кем имеет дело. Давайте я поясню: Бен Бекхен, то есть я, успел за прошлый год заработать весьма интересную репутацию. Все это описывалось в небольшой набор слов: бабник, стерва, эгоист, самовлюбленный, истеричка, а также еще много интересных словосочетаний, но и все они не в лучшем свете. Хотя, среди девушек я и правда пользовался популярностью. Ведь нельзя не заметить мою красоту, а также великолепие моего голоса. Я был одним из лучших вокалистов своего потока, да и курса вообще. Хотя, если он гей, то его взгляд на парней такой же, как и у девушек, логично, что он может запасть и на меня. Девушка… хм, мой сосед по парте - баба?! Пока я рассуждал про себя про этого самого Пак Чанеля, этот самый главный герой моих мыслей вновь решил меня потревожить. Он просто начал тыкать остро заточенным карандашом в мою руку нашептывая «бекбекбекбек». - Да чего тебе надо? – в ответ прошептал я, наконец-таки отрываясь от изучения ворон. - Зачем математика у нас на курсе? - Откуда я знаю! По мне видно, что я в ней заинтересован? - На тебя посмотреть, так ты вообще ничем не заинтересован. - Отчасти ты прав. - Какой скучный. - А ты чем заинтересован? – странно, но этот предмет был действительно скучным, а пустой разговор с рыжеволосым кудрявым соседом по парте разряжал унылую атмосферу. - Я же перечислял: гитара, барабаны, реп, битбокс, баскетбол. - Наши вкусы расходятся. - А что в твоем вкусе? - Вокал. - А еще? - А что тебе еще надо? - Какие парни тебе нравятся? - Что? – на всю аудиторию вскрикнул я, из-за чего около двадцати пар глаз свели все свое внимание на моей персоне. Я пару раз кашлянул и посмотрел на удивленного преподавателя. – Простите, этот пример просто нечто. Ничего не сходится, – и на этих словах снова уткнулся в тетрадь. А преподаватель ведь и правда начал объяснять все повторно. - Ты чего так пугаешь? – снова шепот соседа. - А ты чего спрашиваешь такое? Думаешь, если протрезвонил всем, что ты гей, и тебя никто не трогает, так это значит, тут все такие? Нет, просто тут половине пофиг на тебя, а вторая не рыпается побить двухметровую башню. - Мой рост только 185. - Ой, тогда жди беды, - наигранно иронизирую я и снова утыкаюсь в тетрадь. Только вместо уравнений у меня там закорючки, нотки и прочие бесполезные рисуночки. - Ладно, - снова шепот над ухом. – Тогда какие девушки тебе нравятся? - Красивые. - Говорил же, что ты скучный. Дальше я просто молчал. Вообще, это было по большей части от того, что учитель весь урок спрашивал меня понятен ли пример. Настолько часто это делал, что мне пришлось вникать в математику и даже действительно понять, что к чему. Ну вот, Пак Чанель, стоило тебе стать моим соседом, и я уже решаю примеры на парах по математике. Когда дело близилось к обеду, Пак не на шутку замолчал. Кажется, он был очень обеспокоен выбором еды. Это у него норма, я привык к этому уже на второй день. Стоит времени приблизиться к тому, чтобы идти в столовую, он сразу замолкает, а после звонка пулей мчится в столовую. С его-то ногами только мчаться. Наверно, всегда первый в очереди. А вот мои интересы куда менее естественны. Вместо привычного всем обеда, поднимаюсь на крышу и просто смотрю как все разбегаются по зеленой полянке и быстро уплетают бенто или же то, что купили в столовой. Я же обхожусь только шоколадкой. Она прекрасно снабжает меня энергией до вечера и при этом куда менее полнит нежели полноценный обед. А я склонен следить за своей фигурой. И я уже говорил, что с приходом Чанеля моя привычная жизнь дала трещину? Так вот, снова он, только теперь подошел к перилам, облокотился на них и с улыбкой во все тридцать два, протянул мне булочку. - Кушай, а то ты худенький, – где это видано, чтобы геи мне комплименты делали? - Спасибо, но не стоит. - Как хочешь. Мне больше достанется. - Ага. Как ты меня нашел? - Ты же всегда сюда идешь, так чего тебя искать? Я просто за эти несколько дней понял, куда ты вечно пропадаешь на обеденный час. - Следил? - Нет, выяснял, куда исчезает мой сосед по парте. - И как? - Тут очень красиво, - он снова улыбается мне. А я ведь каждый раз подмечаю его очаровательную улыбку и блестящие большие глаза. Интересно, к этому была причастна рука хирурга или он от рождения такой странный? - Почему ты один? – снова слышу его бас. - Ты не слышал ничего про меня? – с удивлением спрашиваю и подпираю голову рукой, продолжая смотреть вниз. - Ну, слышал, что ты зануда. - И это все? - А что, много не договаривают? - А как же про стерву, эгоиста, сплетника, шантажиста, придиры и прочее? - Пидрилы? - Придиры, эльфийское отродье! - Нет, не слышал ничего подобного, - нутром чую, что слышал, но просто не говорит. Хочет, чтобы я думал, что я ангел в его глазах? - Тогда еще услышишь. - А тут все всё про тебя знают? - Да нет, но только самое пикантное. - Это как? - Ты уже все слышал. - Ты настолько скучный, что даже «пикантное» про тебя столь уныло? И правда зануда. Я на это молчу и лишь убираю фантик от шоколадки в свой карман. А вот он не унимается и продолжает: - Тут есть геи? - Кроме тебя? - Ага. - Заняты. - Так я такой не один? - А ты думал только тебя в детстве головой об пол ударили? - Как грубо. - Давай найдем тебе девушку? - Не интересуют. - Ну давай. - Ладно. И как искать будем, - он с каким-то азартом смотрит на меня. На долю секунды мне даже кажется, что это скорее вызов мне, нежели реальный интерес к поиску девушки. - Вот, как тебе та? – я пальчиком указываю вниз. – Под деревом, видишь? - С длинными кудрявыми волосами? - Да. Это Енвон. Шикарная девушка с факультета танцев. Третий курс. Тебе нуной будет. Очень тихая, добрая отзывчивая. - Не нравится. - Тогда вот эта? – я показываю совсем в противоположную сторону. – Сюзи. Она художница, но частенько бывает у нас и играет на фортепьяно. Любит книги и театр. - Не нравится, - я замечаю, что он даже голову не поворачивает, чтобы посмотреть на девушек. Он продолжает с улыбкой смотреть на меня. – Дальше. - Перестань на меня пялиться и тогда тебе, возможно, кто-то понравится! - Окей, - только после моей злой тирады он отворачивается и смотрит вниз. – А это кто? - Ты про кого? – я спешу найти девушку взглядом, которая смогла покорить сердце гея. Но нет, он показывает на моего давнего школьного друга. – Это Лухань. - Она вот симпатичная. Она? Он правда решил, что ему понравилась девушка? Он гей до мозга костей. - Лу Хань – парень, гейское ты отродье. - То эльфийское, то гейское – ты хоть определись. - Главное слово – отродье. - Вернемся к той девушке-парню. - Это Лухань, и его и правда часто путают с девушкой, потому что он очень красив. Это даже я признаю, хотя не отношу себя к числу геев. Так вот, он таки гей. Но ты не в его вкусе. - Откуда ты знаешь? - Я знаком с ним давно. Он не любит бесполезные улыбки, большие глаза и прочие пункты, по которым ты прописан. - А его почему не трогают? Он, вроде, не тянет на двухметрового спортсмена. - На него по другой причине: когда он только поступил, добрая половина парней универа запали на него и признавались в любви. Он даже встречался с некоторыми, но когда дело доходило до секса, пары внезапно расставались. В общем, никто его не хочет трогать, ибо уже когда-то втюхались и теперь им стыдно. - А может и в меня втюхаются? – он снова поворачивается ко мне, но на этот раз я тоже смотрю на него. Если так присмотреться, то он очень даже ничего. Высокий рост, красивые глаза, хорошо сложен, спортсмен с очаровательной улыбкой. Да, девушки определенно любят этого красавчика. - Нет, парни не втюхаются, - вердиктом выдаю и снова смотрю вниз. - А кто встречался с Луханем? - Вот он, например. Это Ким Чонин, или звезда нашего универа – Кай. - О, я слышал о нем! - Конечно. Снимается в рекламах. Он продержался в роли парня Луханя больше месяца. - Воздержание? - Лухань ссылался на месячные, - беззаботно говорю я. - Они у него весь месяц были? - Нет, только по удобным случаям. А потом Кай не выдержал, зажал его в углу и с позором сбежал. - А кто рядом с ним сейчас? - Это До Кенсу. Он учится с нами, и он один из немногих, кто дружит со мной и считает это нормальным. Я смотрю на парочку мило воркующую друг с другом на лавочке. Один кормит другого, а потом лишь звонкий смех, который, как мне кажется, доносится даже до нас. - Он таки стал геем? - Ага, вообще в универе уже поверье есть, что тот, кто встречался с Лулу, то он станет в итоге геем. - А есть еще доказательства? - Ага, вон там. И снова указываю на лавочку, только теперь под деревом. А если быть точнее, то рядом с лавочкой сидят двое парней и мило беседуют, а на самой деревянной лавке лежат их вещи: этюдник, холст и большая спортивная сумка. - Кто из них встречался с Лулу? - Видишь блондин, спиной к нам? Это Крис или У Фань. Китаец. Встречался с Луханем пару дней. - А их тоже не достают? - Нет. - А это? Чанель кивает в сторону, и я замечаю, как к парочке идут несколько парней и разминают косточки пальцев. Они явно очередные хулиганы, которые решили искоренить гейство из этого учебного заведения. - Явно первый курс. - Почему? - Потому что никто не рискнет идти против этой парочки. - Почему? - Потому что это Тао. И мы наблюдаем следующее: Блондин, что сидел до этого к нам спиной, поднимается и устало разминает шею. Следом поднимается и черноволосый парнишка, который до этого мило возился с плюшевой пандой и уверенно пытался накормить ее кимбабом. В это же время трое первокурсников подошли к паре и началась перекидка фразочками. И, судя по всему, они таки затронули тему отношений ребят. Потому что до этого милый ребенок Тао тут же превратился в дикого зверя и началась драка. Крис, тот самый блондин, спокойно стоял в стороне, любезно держа игрушку своего парня. - А кто этот Тао? - Чемпион Азии по восточным единоборством в своей весовой категории. - Вау, - присвиснул Чанель и хмыкнул. – Значит к Крису подкатить не получится? - Лучше не пытаться. Тао милый ребенок, но очень ревнивый. - Откуда ты знаешь? - Он мой друг. - Лу Хань – твой друг, До Кенсу – твой друг, - начал он загибая пальчики. – Тао – твой друг, а значит Кай и этот блондин тоже твои друзья. Да ты прям окружен геями. - Вот-вот, теперь понимаешь, почему я так спокойно говорю с тобой? - Да, потому что я милашка? - Нет. - А не геи друзья есть? - Конечно, пяток уж найдется. - Ладно, бывай, - он махает мне рукой и быстро удаляется к лестницы. - Ты куда? – уже в след кричу ему я. А он лишь останавливается и оборачивается, пару секунд смотря на меня и улыбаясь: - Кажется, мне нужно познакомиться с Луханом!***
После того обеда подобных встреч с Чанелем у меня не было. И я уже начал снова радоваться своим беззаботным унылым дням, без этого эльфийского отродья. Но всему есть предел. Моя привычная жизнь дает вторую трещину в тот момент, когда я возвращаюсь домой. Прямо возле моего дома стоит большая машина, и наши вещи, нажитые моими родителями честным трудом, уносят в эту машину. Что происходит, понятно сразу – нас мило грабят. А вот что делать в таких случаях? Вообще, лучше бы звонить в полицию, но нет, блять, я же супермен. Видно, после того, как за моей партой появился еще и Чанель, мои мозги выпрыгнули из окна этого же второго этажа. Потому что я, даже не думая ни о чем, поперся прямиком на машину. Естественно, меня просто сбили… и поехали задом, развернулись и мирно уехали. А я остался валяться, как полный лох в грязи и со сломанной челюстью. Зато почти как супермен. Сошлюсь на шок. Пролежал я так не долго, потому что мать вернулась с работы уже через пол часа. Моя поза была неизменна. Район глухой и отдаленный, потому и машины тут проезжают не чаще, чем бывают ограбления, так что никто не беспокоил мое тихое помирание средь проезжей части. Мама же скорее вызвала полицию и скорую, а я уже даже как-то свыкся с этой дорогой. Особенно с тем большим камушком под левым боком. Если бы не он, я бы давно уже был без сознания, но этот крепкий малый всеми силами не дает мне закрыть глаза, упираясь в меня. Мало того, что наш дом был обчищен (а вид с моего лежачего места на дом и окна был шикарный), так вместе с полицейской машиной приехал и... конечно же, Пак Чанель. Кому же еще явиться на мое спасение, как не эльфу? - Ты в порядке? – двое мужчин пошли в дом и стали разговаривать пока с моей матерью, а Пак быстро метнулся ко мне. - Конечно, - протянул я и цокнул. – Просто устал пока шел, решил полежать. А еще тут красивый вид на звезды. Он лишь поднимает голову и пару минут смотрит в небо. Уже слышатся сирены и вой скорой помощи, а этот ушастик опускает голову ко мне и с привычной улыбкой произносит: - Никогда не думал, что ты такой ценитель ночного неба. А говоришь, что нет схожих интересов. - Ты вообще что тут делаешь? Нашему разговору не мешает даже то, что двое санитаров грузят меня на носилки и закатывают в машину. Чанель следует за мной, сказав что-то полицейским. - Приехал с полицией, - повествует очевидный факт. - Тебя поймали, а теперь сбегаешь прикрываясь тем, что сопровождаешь больного? - Почти, - усмехается он и удобней устраивается в салоне скорой помощи. Тяжеловато ему с таким ростом, голова вечно чувствует себя лишней в низком транспорте. – Мой отец - шеф полиции. Я как услышал твой адрес, так напросился ехать с ним. За все время пути меня даже не обследуют. Видно решили, что раз я так спокойно разговариваю с другом, то со мной все в норме. Хотя… челюсть, наверно, все же у меня не сломана. Хоть это радует. А вот когда мы прибыли уже на место, то мне провели полный курс обследования. Вердиктом стал гипс на левой руке и фиксатор на шее. А еще маленький пластырь в сердечко, который Чанель наклеил на мой нос. Был ли он там необходим, я точно не знаю, потому что в зеркале своего лица не видел. Домой меня отпустили сразу, правда, и то под расписку, что Чан проведет меня до самой кроватки. Он воспринял эти слова медсестры слишком буквально, так что через час уже заботливо заворачивал меня в кокон из одеяла. - Завтра принесу тебе конспекты, - говорит он, присаживаясь на мой стул. – Так что не переживай, я не дам тебе расслабиться. - Ну, конечно, когда ты мне давал расслабиться? - Хей, не будь таким серьезным. - Меня ограбили, причин радоваться я не вижу. Как моя мама? - О, тетушка Бен в полном порядке. Отец говорит, что ничего ценного у вас не украли. - Потрясающе. - Ты зачем на машину полез? - Хотел бампер помять, - со вздохом отвечаю и кое-как переворачиваюсь на бок. От такого движения шея резко начинает болеть и, судя по всему, мое лицо делает такую гримасу, что Чанель чуть ли не подпрыгивает на месте. Через секунду он оказывается уже возле меня и заботливо, с серьезным лицом, подкладывает подушку и отходит лишь убедившись, что я лежу ровно. - И как ты тут без меня будешь? - Полежу в одном положении, пока ты не принесешь конспекты. Тогда ты поможешь мне сесть… - И будешь сидеть и учить, пока я не приду в следующий раз? – с улыбкой добавляет он и мягко теребит мои волосы. – Ты такой беспомощный сейчас. - Радуешься, да?! – хохотнул я и заметил, как тот кивнул. Нет, он правда радуется тому, что я беспомощен как маленький котенок. - Я пойду, а то время позднее. Теперь мне точно нужно прийти в институт, не опаздывая, и записать все для тебя! А вскоре он уходит и правда оставляя меня в том же положении, в какое и положил.***
Следующий день проходит болезненней, ибо я уже отошел от шока и в полной мере мог ощущать все прелести моих травм. Мама сегодня не смогла остаться дома, однако частенько звонила мне и спрашивала о состоянии. А один раз даже спешко приезжала и кормила меня. Ах, все же у нее из-за меня теперь проблем куча. Зато обрадовала, что уличная камера слежения хорошо сняла номер машины и полиция уже занимается поисками воров. Вечером, как и ожидалось, в мой дом позвонили. Мама, до этого что-то убирающая в нашем «перевернутом» доме, поспешила открыть дверь и, судя по ее возгласам, там стоял неописуемый красавчик или же… - Лухан?! – нет, это правда удивляет, если учесть, что во все подобные моменты моей жизни появлялся именно Пак Чанель, но никак не Лухан. - Привет. - Привет, ты чего тут? - Чанель сказал, что тебе нужны конспекты, - проговорил он и положил тетрадь на мой стол. После этого он помог мне присесть на кровати и сам приземлился рядом, рассматривая мое состояние и неодобрительно качая головой. - Он же сам их хотел отдать. - Сказал, что занят. - Ах, ясно. Не любит сложности значит. Тоже мне, друг, – Фыркаю я и скрещиваю руки на груди. Попытка отвернуться в недовольном жесте проваливается из-за неповоротливости моей шеи сейчас. - С тобой посидеть? Лухан улыбается. Его больше глаза неотрывно смотрят прямо на меня каким-то поистине странным взглядом. Это даже вызывает улыбку, и я невольно подмечаю, что этот взгляд может успокоить и привнести тепло даже в самую холодную пору. Лу знает об этом? Стоит ему как-нибудь сказать про это. А после, не смотря на то, что между нами повисает странная тишина, я осматриваю его. Лухань привык одевать безразмерные вещички из стиля хип-хоп, чтобы избегать лишнего внимания. Так он хоть со спины был похож на полноценного пацана, потому что его стройные ноги скрывались за шароварами, а хрупкое тельце за висячей футболкой. Однако, сегодня он был одет как никогда в универе. Обтягивающие светлые штаны, а сверху майка и пиджачок, который тот даже не удосужился застегнуть. На оголенной груди виднелся какой-то черепок. Но даже такой атрибут, как кости черепа в декоративной форме, выполненные из метала, на нем выглядели неимоверно мило. Словно ангелочки тоже должны носить такие подвески. - Кхм, - кашлянул он в кулачок, судя по всему специально отвлекая меня от разглядывания его тела. – У твоей мамы много забот теперь. Слышал, что вчера вас ограбили. - К ней приехал брат и сейчас помогает вернуть дом в прежнее состояние. - А где твой отец?! - Он в Китае сейчас работает. Как ты мог забыть? Мы учимся с тобой со школы! - Извини, - смущается тот и отводит взгляд. Обычно, когда я рядом, Лухань совсем не такой. Подобный образ Лулу появляется весьма редко и ни разу в жизни не был адресован мне. Гипсом чую, что тут что-то не так. Лухан остается со мной до позднего вечера, оставляя лишь иногда одного, когда выходил из комнаты и чем-то помогал моей маме, любезно говоря с ней. Когда я остался один совсем, то смог, наконец, просмотреть конспекты. Вообще, никогда не был студентом, заинтересованным в устных предметах. Вообще не считал ничего важным, кроме профилирующих предметов, которые помогают развиваться моему голосу. А тут тянусь к истории Кореи, к философии, к психологии и матанализу. Все это должно было быть в одной этот тетради, которую, судя по новизне, купили специально для меня. Лухан всегда был таким: аккуратным, добрым и заботливым. А еще он просчитывал все, и чтобы мне было удобней и я не путался, завел на время моей болезни отдельную тетрадь. Возможно, завтра он принесет конспекты также, но только в другой тетрадке. А эту заберет на очередную эксплуатацию. - Ладно, посмотрим, что проходили сегодня, - говорю сам себе. Открываю первую страничку и тут же мое сердце забывает, как стучать и помогать крови перемещаться по моему телу, а я так вообще забываю, что мне необходим воздух. - Мамочка, - только и срывается с губ в жалостливой мольбе. – Столько цифр я никогда в жизни не видел на одной странице! Листаю дальше и вижу лишь цифры, но еще чаще отдельные буквы, символы, знаки, сокращения и прочие вещи, которые я перестал понимать на первой же паре данного предмета. Перелистав все непонятное, я остановился на философии. Лежать вот так, без дела, весьма скучно, потому я решил почитать. Это давалось мне сложно. И вовсе не из-за незаинтересованности в данном предмете, а потому что все было написано таким корявым почерком, о котором Лухань даже не мечтал. Тут все понятно: Чанель все же писал это сам. Потому что я знаю почерк Лу еще со школы, и тот никогда не позволял себе промахиваться меж строк, писать так небрежно, зачеркивать так импульсивно, когда записывал что-то неверно. А тут был полный хаос. Но почему в моей голове представилась совсем не так картина, какая должна быть. По идее, логично, что Чанель писал это быстро и спешно. Лишь бы записать… Но в моей голове он делал это старательно, он чуть высунул кончик языка и прикусил его, чтобы не отвлекаться от текста и букв. Чтобы записывать все внимательно. А тетрадь похоже одна, потому что у Чанеля других и нет. Пока я читал, то улыбался не прекращая. И вовсе не потому что там было что-то смешное, а потому что не мог избавиться от картины перед глазами, где Чан старательно выводит эти закорючки. А в конце мордашка милого котенка, не менее кривого, чем весь текст до него, и подпись «Не болей. Я скоро буду рядом». Если первая фраза была понятна, то над второй я думал пол ночи, прежде чем уснул.***
Следующие две недели моей жизни ограничивались сначала только моей кроватью, а после пространство медленно увеличивалось до размеров всего дома. Я уже спокойно ходил сам и даже частенько делал дела по дому, по типу мытья посуды или приготовления ужина. Лухан приходил каждый день и как же меня удивляло то, что он приносил тетради с конспектами, чередуя их. Внутри все еще блистал нелепый и неаккуратный почерк Пак Чанеля, но я все-таки утруждал себя вчитываться в непонятные слова и с улыбкой на лице выучивал материал. Мне до сих пор не было интересно, да и скуку я мог перебороть благодаря технике. Но факт стараний моего соседа по парте не давал мне этого делать. Я все запоминал и вникал. А в конце каждого дня замечал нелепый рисунок и подписи, которые были совсем разные. "Еще немного?" "Ах, так грустно. Как ты? Мне прийти?" "Сегодня был скучный день" "Вороны за окном уже спрашивают, где ты" "Тебе стоит выйти на улицу, сегодня будет прекрасный вечер" "Ты ведь хорошо кушаешь?" "Идешь на поправку?" Все его записки и вопросы оставались безответными до определенного момента, пока я окончательно не решил для себя, что соскучился по этому лопоухому чуду и хочу его видеть рядом куда больше, чем надоевшего мне Лухана. К слову, последний тоже был не рад уже приходить ко мне каждый день, но зачем-то приходил всегда. В один из дней я не выдержал и вложил записку в тетрадь, так что на: "Как твоя шея? Отец сказал, что воры пойманы. Осталось доказать вину…" Я быстро перелистнул страничку и легкими движениями нарисовал небольшое животное, пародируя ежедневные рисунки Пак Чанеля, а внизу подписал: "Ты обещал сам принести мне конспекты… Почему тут каждый день Лухан?"***
Когда на следующий день мне снова позвонили в дверь, как только часы показали чуть больше трех, я нехотя спустился вниз и столь же лениво открыл дверь. Какого же мое удивление, когда вместо привычного мне Лулу на пороге стоял весьма улыбчивый и милый Пак Чанель. При виде его так близко, не только где-то в своей голове, я смог осознать, как же сильно я соскучился по этому высокому чуду, с появлением которого моя привычная жизнь пошла по швам. Он улыбался, сжимая в одной руке небольшой шуршащий пакет, купленный явно в ближайшем от меня супермаркете, а в другой он сжимал две тетрадки, которые я знал уже наизусть. Я читал каждую через день, пытаясь разобрать кривой почерк их хозяина. - Мне уже можно войти? – кажется, прошло не меньше пяти минут, прежде чем он позволил себе разрушить тишину. - А. Конечно. Ты чего вдруг пришел? - Я прочитал твое послание и мне показалось, что кто-то скучает по мне, - своим басом он рассмеялся на весь коридор. Но не улыбнуться в ответ я не смог. – Я прихватил тебе гостинцы. - Будешь чай? – тут же спрашиваю я, все еще стоя возле входной двери и улыбаясь как последний дурачок. - Конечно! - Идем на кухню. Мы проходим на кухню не замолкая ни на минуту. Он рассказывает что-то из жизни института, затрагивая даже Тао и Додо, что он познакомился с ними и, благодаря знакомству со мной, смог легко сойтись с ребятами. А в ответ я жалуюсь, как мне тут одиноко и уныло. Как вообще скучно жить. В ответ он снова радостно приободряет меня, рассказывая все то, что вчера за ужином ему рассказывал отец по поводу дела моей семьи. Мы уже сидели в гостиной моего дома, и я перелистывал странички, которые Пак исписал сегодня специально для меня. Я никуда не спешил и делал вид, что кратко пробегаюсь меж строк, желая понять, что проходили сегодня, но на деле я ничего не понимаю… снова. - Так ты что же, - все же поднимаю голову и Пак тут же озаряет меня своей улыбкой. – Закончил свои дела? - Какие дела? - Что на протяжении двух недель делал, - напоминаю я, а он заливается звонким смехом, сидя в соседнем кресле. – Что? Чем ты хоть был занят? - Проходил игру, - не стесняясь говорит он. – Ну знаешь, на компьютере. - Знаю, но разве это важное дело? - Конечно! Ты даже не представляешь, сколько на это нужно времени. - Представляю. Две недели. - Вот это точно. - Так я тут помираю, а он игры проходит, - фыркаю я и скрещиваю руки на груди. – Тоже мне друг! - О тебе заботился Лухан! - Сам-то не хотел возиться со мной… - Не вре… - Вот другие меня и водили в туалет. - Он делал это? – я смотрю мельком на Пака и замечаю, что его привычная счастливая улыбка на мгновенье улетучивается, а правый глаз чуть дергается. Кажется, этого он слышать явно не хочет. - Нет. Я пошутил. У меня не ноги отказали. - Кстати, ты назвал меня другом. - Когда такое было? - Две минуты назад! – он снова заливается смехом, и я не в силах отрицать случившееся, я поддерживаю его и не перестаю смотреть в эти счастливые глаза. Больше Лу не приходил ко мне домой и оставшиеся недели больничного мой дом озарялся громким искренним смехом, доброй улыбкой и теплой заботой.***
На учебу я смог вернуться, только когда уже прошло почти два месяца моего домашнего заточения. Врачи все отсрочивали дату выписки и хотели, чтобы я меньше напрягался. Видно, говорили мне не все, и потому просто тихонько подлечивали. Но я должен сказать им спасибо, потому что сегодня иду в учебное заведение без страха упасть, без волнений неправильно повернуться или сотворить с собой что еще. У входа натыкаюсь на друзей, рассказывая каждому одни и те же строки, которые красочно и коротко описывали мой больничный. А уже в здании я натыкаюсь на преподавателя. - Бекхен, - радостно вскрикивает куратор нашего курса и подходит ближе, осматривая меня. – Ты выглядишь здоровым. - Я полностью оправился, - киваю я и благодарю за беспокойство. - Подожди, - останавливают меня, когда уже собираюсь уйти. – В начале декабря будет отчетный концерт. Участие обязательно для всех студентов, - говорит он и хлопает меня по плечу. – Второй курс работает группами, так что будь добр найти себе команду или присоединиться к уже существующей, - дает мне совет и вскоре преподаватель удаляется. Я смотрю ошарашенным взглядом вслед доценту, но тут же взгляд падает на встречно идущего и несомненно веселого Чанеля. Он чуть ли не прыгает, завидев меня, и подбегает, мимолетно сокращая расстояние между нами. - Чего замер? – дергает меня он и тут же обнимает. – Ой, как я рад, что ты снова тут! - Я тоже. Наконец, я выполз из дома ужасов. - Эй, это твой родной дом. - В любом случае, он уже пугает меня своими закрытыми дверями. - А чего тогда не весел так? Уже учиться надоело? - Да нет, обрадовали концертом. - А, да, знаю, - кивает он и хлопает по плечу меня. - Кстати, а ты… - Я уже нашел себе команду, - радостно говорит он. – Собрались инструменталисты. Ой, прекрасно все получается! - Ясно, - мой голос звучит весьма низким. – Ладно, тогда мне срочно нужно обратиться к кому-либо еще. О! – я замечаю, как вдали проходит Лухан вместе с компанией девушек, и поднимаю руку, но только начинаю кричать его имя, дабы спросить его о команде, как мой рот затыкают, а предо мной возникает двухметровый Чанель. - Знаешь, было бы не плохо, если ты бы присоединился к моей команде! - Это еще почему? - У нас есть вокал, но он еще и клавишник. Не плохо было бы, если ты стал вокалистом. - А тот клавишник не будет в обиде? - Ничего, уверен, он переживет, - заверяет Чанель. - Хорошо. Но я таки спрошу Лухана, - пожимаю я плечами и улыбаюсь Паку. - Нет! – грозно оговаривает тот и качает головой. – Считай, что место нашего вокалиста было создано для тебя. - А вы уже начали репетировать? - Нет, ждали пока стерва напишет нам текст. - Ого, у вас в группе и стерва есть? - Ага, - я вижу, как он давит в себе порыв засмеяться во весь голос. – Наш вокалист. - Ты же сказал… - но тут до меня доходит, что говорил изначально он про меня. – Пак Чанель!***
Через пару дней он впервые привел меня к своей, так называемой, группе. Через пару дней, потому что в эти пару дней я занимался активным, скоростным написанием не только музыки, но и слов. Так что, вооружившись, нотами и словами для всех, мы пошли в их место репетиции. Это был дом одного из парней, оказывается он был весьма богат и располагал достаточными средствами, чтобы на цокольном этаже своего коттеджа иметь еще и место для репетиций. - Это Джунмен, - представил мне его Чанель. – Но для всех нас мамочка Сухо. - Очень приятно, - улыбнулся я и пожал руку пареньку, что приветливо мне улыбался, а на слова Чанеля лишь похихикивал. - А это Чондэ, - снова представляет он и улыбается. – Но для нас просто Чен. Он и есть тот клавишник, о котором я говорил тебе. - Очень приятно. Приношу свои извинения, что так отобрал твою партию. - Ничего, - звонким голосом отозвался тот. – Парень нашего Чанеля всегда в радость. - Что? – дернулся мой глаз, когда меня назвали парнем Чанеля. Кажется, я тут «по блату». - А это Исин! – сразу постарался выкрутится Пак, чтобы я не начал задавать лишних вопросов, а парни, видно, чтобы не болтали чего-то, о чем оповещать меня не желательно. Ладно. Пока пусть будет так. - Можно просто Лэй, - мягко произнес парень и тоже пожал мою руку. - Ты же с танцевального факультета. - Да, но Чанель попросил помочь. - Ах, ты так талантлив. На чем играешь? - Гитара. Мы, с Сухо, будем вдвоем на гитаре, - пояснил он продолжая улыбаться, очаровывая меня не только мягкостью и спокойствием, но и обворожительной улыбкой. - А Чанель? – я перевел взгляд на друга. – Ты на чем? - У меня лучшее место, чтобы пялится на попу вокалиста! – бодренько произнес он. Что это за место я узнал весьма быстро, когда счастливый Пак Чанель заполз на стульчик барабанов и умело прокрутил палочки в пальцах. Ну правильно же, при нашей первой встречи он говорил о барабанах. Да и учится он на них же. А про лучшее место… в полную меру осознал эти слова, когда встал у микрофона расположенного в паре метров впереди от барабанной установки.***
- А разве ты не должен танцевать, а не играть с нами на гитаре? – во время перерыва спросил я у Лэя. Мы с ним остались вдвоем, пока остальные трое убежали за напитками и едой. А, может, просто решили прогуляться и подышать свежим воздухом, потому что в одной и той же комнате мы сидели уже порядком часа два, а то и больше. - Я еще и танцую. Ставлю номер с Каем. - О, я знаю его. - Его все знают. - Он мне казался не из тех, кто так легко будет соглашаться с кем-то ставить что-то. - Ну, у него не особо есть выбор. Это входит в обязательное. - Тогда, никогда не подумал бы, что кто-то рискнет предложить Каю ставить с ним. - Так я и не предлагал. - Тогда? - Он сам. - Да ладно?! - Да, просто он знает, что я лучше него, и найти ему лучшую партию не получится. Так что Кенсу подсуетился и попросил за него сделать с ним дуэт. - Да, Додо может и не такое. - Он очень милый. - И заботливый. - А как у вас с Чанни? Этот вопрос ввел меня в небольшой ступор, но не успел я и рта открыть, как Чанель ворвался в наше помещение для репетиций с веселым смехом и какими-то криками. Он словно подслушивал за дверью и знал, в какой момент зайти. Тут же уселся на диван между мной и Исином, протягивая мне колу. А в это время Сухо передал напиток Лэю. Чен же расставлял еду на столе. Да уж, давно я не бывал в подобных компаниях и даже как-то отвык. Так что, когда все забавлялись и шутили, я отмалчивался. Но так продолжалось не долго, и минут через двадцать я с радостью влился в коллектив, начиная болтать чуть ли не больше всех вместе взятых. Наши тренировки проходили усердно и одновременно весело, и подготовка шла полным ходом. Каждый день отдавали по часа два для совместной репетиции, а после мамочка Сухо угощал нас напитками и едой. Иногда приносил с первого этажа с кухни, а иногда и вовсе заказывал нам еды. Все было прекрасно, и мы сработались и спелись. Чен даже иногда помогал мне с вокалом, как оказалось, он даже учился на курс старше меня. Мне было неловко, что я затмил и забрал его место, хотя он несомненно брал больше нот и быстрее учился, нежели я. Но Чен лишь подшучивал надо мной, а после хлопал по плечу и просил расслабиться, да и не суетиться по таким пустякам. А в конце добавлял: Я жду грандиозного звездного часа, а не такой мелочи.***
Третья трещина в моей жизни появилась в тот вечер, когда мы с Чанелем остались в зале для репетиций чуточку дольше. Двое ушли, а Сухо сказал, что вынужден нас покинуть по семейным обстоятельством, но никоем образом не против, если мы побудем тут еще. - Ты говорил, что играешь на гитаре. - Ага, - кивнул Чанель и ловко оказался у инструмента. - Сыграешь? - А ты споешь? - А что петь? Ты какие ноты знаешь? - Вот так, чтобы на отлично – никаких. Так что только импровизация, - кивнул уверенно, хмуря бровки, и легким жестом руки прошелся медиатором по всем струнам. - Тогда как я буду петь? - Импровизируй, а я мелодию подстрою. – кивнул он и снова заулыбался, неотрывно смотря на меня. - О чем петь? - О том, что видишь и что чувствуешь! - Ну… - я неуверенно замялся, но Чанель лишь еще раз прошелся по струнам и совсем тихо, насколько получалось, стал играть какую-то мелодию. А я лишь вздохнул прикрывая глаза и задумываясь. Перед глазами закружилась какая-то картина, история, которую я еще не до конца осознавал, а просто попытался спеть… Белым парусом плыли облака, Теплым ветром расходились они. Но не знал тогда еще я, Что в тот день появишься ты. Я приоткрыл глаза и улыбнулся. Впервые мне приходилось сочинять вот так вот, когда ты просто смотришь на человека, в руках которого гитара, и он спокойно играет мелодичную музыку, которую так же, как и ты, придумывает на ходу. В это же время я заметил, какой спокойный сейчас вечно буйный Пак Чанель. Его глаза полны той же радости и озорства, а на лице все еще улыбка, но он все равно кажется до безобразия домашним и теплым… Непривычный и не такой, Не тот, что толпа миллионов. Просто ты был совсем другой, Разрушитель привычных законов. Я смотрю на Чанеля и продолжаю петь, чувствуя, как и на моем лице зарождается улыбка. Тем временем Пак просто прикрывает глаза, продолжая повторять уже придуманный им кусок мелодии, словно ожидая от меня новых строк. Все вокруг совсем изменилось, Все ломалось и было не так. Но тепло все равно зародилось, И развеялся в сердце мрак. Но не успел я рта открыть, чтобы пропеть новые строки, как услышал басистый, низкий голос Чанеля: Твои глаза, твоя улыбка, Моя любовь - лишь моя ошибка. Но очарован был я с первой встречи, И о другом таком не может быть и речи. Все в мире подстроено судьбою, И даже встреча наша с тобою. И в первый день когда увидел я тебя, Я понял: ты лишь для меня… Это был быстрый реп, и я впервые слышал подобное в исполнении Пака. И только последние четыре слова он произнес не сразу, а через несколько секунд после того, как музыка перестала звучать, при этом не разрушая зрительный контакт со мной. - Звучало как признание, - пытаюсь в шутку сказать я и нервно хихикаю. - Так и есть. - В смысле? - Мое признание тебе! Я был очарован с первой встречи, потому что ты один такой. Раньше, до перевода, я слышал лишь твой голос. - Это еще где? - Ты ведь участвовал на фестивале «Рожденный на сцене»? - Д…да, - неуверенно произнес я, вспоминая, как в прошлом году участвовал в этом фестивале. Тогда там было множество народу и участников, и хоть я не смог получить приз, однако успешно справился со своей песней. - Я видел там тебя, а когда перевелся и в моей группе оказался ты, то понял, что это судьба. Тем более, что и свободное место было лишь рядом с тобой, – он сложил руки на гитаре и опустил на них голову, продолжая смотреть на меня. - Что ты хочешь этим сказать? - Ты лишь для меня. - Глупости. - Но ты ведь тоже признался мне и, между прочим, первый. - Когда такое было? - Строки твоей песни! - Не было такого! В тот день я сорвался с места и не желая развивать эту тему дальше, просто ушел. А признавался ли я? Думал ли я о Пак Чанеле, в тот момент, когда пел эти строки… Я не прекращал думать об этом день и ночь, забивая снова на университет. Я не появлялся там, отключил телефон, а куратору сказал, что снова плохо себя чувствую, и шея ужасно болит. Меня спасли внезапные дожди. Ведь многие знают, что именно в их пору старые травмы и переломы начинают неприятно ныть. А я просто не замечал этой боли, за более оглушительной… та, что таилась в сердце от непонимания того, что происходит, и что на самом деле чувствую я.***
Четвертая трещина в привычной жизни появляется тогда, когда я снова иду в институт и сажусь за свою дальнюю парту. А рядом со мной приземляется вечно веселый Пак Чанель. - Ну и что ты надумал? – не стесняясь спрашивает он. В ответ я молчал, как и на все его последующие вопросы. Как и все последующие пары, избегал его встречи взглядом и любых соприкосновений. Но этого не получилось избежать, когда я вновь поднялся на крышу, а взбалмошный Пак Чанель нагнал меня и застал врасплох, перегородив собой дверь, единственный способ отступить. - Долго будешь избегать меня? Снова спрашивает он. Я лишь разворачиваюсь и отхожу к перилам, снова молча смотря вниз и доставая шоколадку из кармана. Он не теряется и подходит ближе, только теперь не встает рядом, как делал это обычно. Он останавливается за моей спиной и опирается руками в поручни по обе стороны от моего тела, медленно прижимаясь ко мне. Мое сердце слишком сильно бьется от такой близости с ним. А самое непонятное становится то, что мне действительно не противно, а мне нравится то, что он так поступает именно со мной. - Хватит убегать, - проговаривает он своим басом. От такого серьезного тона я чуть вздрагиваю и потому получается лишь сильнее прижаться к его груди. – Если ты убегаешь, а не отвергаешь, значит ли, что просто боишься? - Я не боюсь, - уверенно говорю и чуть отстраняюсь от него, но его рука тут же прижимает меня обратно, заботливо обнимая за талию. - Я же тоже нравлюсь тебе, - снова проговаривает он и обнимает и второй рукой. Я не хочу вырывать и отрицать его слова тоже не хочу. Просто продолжаю молчать и смотреть вниз, все еще сжимая в руке шоколадку. Внутри студенты расходятся по уличным столикам, лавочкам, приступая к обеденной трапезе. - У тебя столько друзей, которые любят парней, а ты все еще боишься такого? Чего боишься? – уверенно продолжает он, а я млею от его теплых объятий, защищающих от холодного осеннего ветра и от его голоса, которые эхом отдается в голове. – Посмотри на Тао и Криса. Разве они не счастливы? Они не боятся. - Там есть Тао, и он не дает даже смотреть косо в их сторону, - пытаюсь оправдать я свои страхи. Но Чан лишь сильнее прижимает меня к себе. - Я смогу защитить тебя! Ты же сказал, что никто не пойдет против двухметровой башни… Мне осталось подрасти еще на 14 сантиметров. Подожди немного, - я чувствую легкий смешок и не могу сдержать улыбки от его фразы. – А как же Кай и Кенсу? Среди нет таких же чемпионов, как Тао. - Кай звезда, против него… - Я тоже знаменит немного, - обрывает меня он. – Не просто же так я легко перевелся из Пусана сюда, в сердце Южной Кореи. И сразу говорю о Лухане – ты тоже невероятно прекрасен, - шепчет он у самого уха, отчего сердце просто замирает. – И тем более, его волшебная магия уже подействовала на тебя. - Магия? - Да, за те две недели, что он помогал тебя. Я резко разворачиваюсь в объятиях Пака, чтобы возмутиться о его деятельности, но не могу и вымолвить ни слова, когда встречаюсь с парой огромных глаз, смотрящих прямо в душу. Я чувствую,д что меленно скатываюсь вниз, но сильные руки уверенно держат меня в стоячем положении. - Просто скажи то, что ты чувствуешь. Знаете, если бы мне еще день назад кто-то сказал, что я смогу оказаться вот в таком положении рядом с Чанелем – не поверил бы. Сказал бы мне кто, что я могу понравится ему – не поверил бы. Сказал бы кто, что он романтик - не поверил бы. Сказал бы кто, что он нравится мне – не поверил бы... Но сейчас я не могу отрицать ни единого из этих фактов. - Ты мне нравишься, глупый Пак Чанель, - бормочу я. Но, судя по его моментально засиявшей улыбке, он слышал все прекрасно. Я чувствую, как в его груди бешено забилось сердце, и понимаю, что все это время он чувствовал биение моего точно так же, как и я его сейчас. - Ты мне тоже, зануда Бен Бекхен, - в ответ слышу я. – Так давай же нравиться друг другу вместе. Я хочу засмеяться от его слов, но Пак не дает мне этого сделать, накрывая мои губы своими. Наши глаза все еще открыты, и я вижу нотки озорства и радости в этих больших карих глазах. Я чувствую, как его теплые губы скользят по моим, а горячее дыхание обжигает щеку. И только теперь понимаю, что все это время мне до жути не хватало лишь одного, когда я был рядом с ним: отношений.***
Моя привычная жизнь дала слишком много трещин за этот момент, но зато, когда она окончательно разрушилась, я увидел свет. Увидел такой свет, который и не мечтал узреть. Это был свет ярких солнечных дней, наполненных радостью и весельем, смехом и озорством. Потому что теперь в моей новой жизни был луч света с прекрасным именем Пак Чанель.