ИзБАЛованный дуал

Не БАЛуйся с дуалом - Баль, а ты знаешь, что сегодня за день? – Наполеон, рыжий парень, лет 26-ти, улыбаясь, зашел в комнату, пряча что-то за спиной. - Разве это имеет значение? - Конечно! Вообще-то сегодня праздник… - В ответ на эти слова рыжего Бальзак, сидящий на полу под люстрой, оторвал взгляд серо-зеленых глаз от книги по судебной экспертизе и посмотрел на вошедшего. Тот же, не видя никакого отклика на лице, продолжил. – У нас 14 февраля, знаешь, что это значит? - Ах, да, точно. – Бальзак подошел к Наполеону, остановился в полуметре от него. – С праздником тебя. – Подойдя ближе, Баль сделал влюблено-одухотворенное лицо и посмотрел дуалу в глаза. - Ведь сегодня Всемирный день Презерватива, голых мужчин в Японии, а так же сумасшедших в Германии. Выбирай. – И с этими словами Бальзак сел на место и продолжил читать книгу. - Ээээ… Ну и с чем ты меня поздравил? Бальзак тяжело выдохнул, сетуя на недогадливость дуала и, вновь отложив книгу, посмотрел на него. Несмотря на то, что он находился ниже, создавалось чувство, будто он выговаривает что-то ребенку, не знающему простейших вещей. - Ты резиновый? Нет. Голый? – Взгляд скользнул с рыжей макушки до носков ботинок, - тоже нет. Так что подумай. И обувь сними, натопчешь – сам мыть будешь. - Ты намекаешь на то, что у меня что-то не так с головой? - Ну, нет, конечно… - Голос так и струился сарказмом. – Это же не я пытаюсь менять все вокруг, носясь от одной безумной идеи к другой. - Вообще-то я делаю это для тебя. – Наполеон начинал медленно злиться. – У нас бы многого не было без моих попыток. - О да! Неудачная покупка квартиры в каком-то недострое, пара штрафов из ГАИ, недовольство администрации в магазинах, где «не так все организованно», а так же куча тайно ненавидящих людей – куда ж мы без этого! – И Баль продолжил изучать судебную медицинскую экспертизу, что делать – 5 курс медицинского университета. - Баль! - Что? - Не отрываясь от книги. - Праздник! - Угу… - Я тебя поздравлять пришел! - Поставь на тумбочку. - Продолжая читать, Баль махнул рукой в сторону тумбочки. - Оноре де Бальзак! – Наполеон явно окончательно разозлился и громко крикнул полное имя своего дуала, что делал крайне редко, предпочитая привычное «Баль». Тот поднял палец, показывая, что не может сейчас отвлечься. Достав карандаш, скреплявший до этого волосы, он стал подчеркивать какие-то строки. Нап вздохнул, поставил подарок на тумбу и вновь обратился к парню. - Бальзак… У тебя сердца что ли нет? - Есть. Ты же знаешь, что отсутствие сердца противоречит нашей физиологии. Без него я бы умер от недостаточного газообмена в клетках. И кстати, то, что ты считаешь сердцем, это розовое подобие ягодиц, более похоже на какую-то деформированную свеклу, настоящее сердце выглядит так. – И Бальзак повернул книгу к Напу. Книга была хорошая, поэтому вместо привычного схематического изображения Нап имел «счастье» лицезреть фотографию данного органа. - Ты издеваешься? - Ни капельки. - Нет, издеваешься. Тебе не надоело вертеть мной, как хочешь? - Нет, это интересно. - Что? – Нап задохнулся от возмущения. – Ты ведешь себя хуже, чем Гамлет. Ты все время холоден ко мне, по ночам сбегаешь, а если и нет, то укутываешься в свое толстенное одеяло, что не доберешься. Обнимать тебя нельзя – нам неприятно, видете ли, ощущать чужие прикосновения, про поцелуи вообще молчу, каждый раз трагедия. Живешь со своими странными замашками : сидишь под этой люстрой посреди комнаты, будто стульев нет; в холодильнике пусто – нам продукты, видите ли, не понравились в магазине, не красивые они; на людях мы серая масса, зато дома как мы о них высказываемся..! Вечный твой сарказм, ко всему со скепсисом относишься, с недоверием. Надоело! - Все сказал? – Баль продолжал с пола смотреть на бушующего Наполеона. Тот носился по комнате, взмахивал руками, не сбавляя звук. Лишь такой сухой вопрос остановил его гневную триаду. - Нет! Я уверен, что и подарка для меня у тебя нет! - Нет. – Спокойно и безэмоционально отозвался Баль. - Что!? И ты мне так это просто говоришь? Да лучше бы я с Есениным был! - Так иди к нему. - Вот и уйду! *** - Вот и уйду! - Боги, Нап, какой же ты шумный. Только вздыхаю. Ты вылетаешь за дверь, громко хлопая ею по стене. - Испортишь стены - будешь делать ремонт. Громко что-то кричишь в ответ, вроде бы даже посылаешь. На мгновение чувствую желание подняться и высказать тебе все, что ты заслуживаешь. Но потом понимаю, что ты все равно быстро остынешь, как случается всегда, поэтому вновь смотрю в учебник. «Инфаркт миокарда — одна из клинических форм ишемической болезни сердца...» В комнате что-то падает, хлопает дверца шкафа. Со скрываемым любопытством смотрю в сторону двери. Проходишь мимо со своей сумкой, надеваешь пальто, берцы, выбегаешь. Ты что, реально уходишь, оставляешь меня? Кидаюсь к двери, выглядываю в глазок. Черт, не видно! Открываю дверь. Лестничная площадка пуста, на лестнице слышен топот. Ты даже лифт ждать не стал… Бросаюсь от двери к окну, распахивая его. Вижу, что выходишь на улицу. - Нааап! – кричу высунувшись. Останавливаешься, смотришь на меня, хмуришься, затем ухмыляешься и… показательно вставляешь в уши наушники и не спеша идешь к остановке. Внутри все кипит. Бросил, а теперь думаешь, что побегу за тобой? Черта с два, рыжая сволочь! Возвращаюсь к книге. Чертова экспертиза, твоя вина тут тоже есть. Ни в чем неповинная книга летит в стену. Был бы кто-то рядом, то я бы обязательно скрыл эмоции, лишь хмыкнув, но когда я один… Я так зол! Метаюсь по комнате, натыкаюсь взглядом на подарок Напа. Хватаю, думаю отправить в стену вслед за книгой, замахиваюсь… и осторожно открываю, усевшись под любимой люстрой. Бумага, приятная на ощупь, затем коробка. А внутри лежит книга. Ну да, что ж еще, хоть я не против. Книга оказывается фотоальбомом. Фото с моря, с поездки в парк, вот Есь с Жуковым, Гамлет делает мне хвостики, а я сижу с недовольным мрачным лицом, вот я прячусь от Гюго за дверью, вот Нап с фингалом, сцепившиеся Гексли и Гамлет… Еще много чего-то такого же милого, теплого. А в конце наше фото. Нап целует меня в щеку, довольный, как кот, я же морщусь и пытаюсь оттолкнуть его. Помню, он тогда еще получил от меня. А внизу, там где есть чуть-чуть места, тонко выведено «Оноре де Бальзак, я тебя люблю». Это слащаво, но не могу сдержать слез… *** - Джек, мне плевать, где ты, но чтоб через полчаса ты сидел около меня в баре. - А как же моя работа? Да и не при деньгах я… - Плачу я. И твою тушу до Драя оттащу и отмажу. - Идет! Где встречаемся? - Максик, я замерз, давай к кому-нибудь зайдем погреться? - Ладно, пошли, тут Нап с Балем недалеко. - Вздыхаю, смотрю на Гамлета. Красивый он, не поспоришь, но иногда прибить хочется. Надуваешь губки, бурчишь что-то о тиранах и всеобщей безвкусице, но покорно идешь. Поднимаемся на 4-ый этаж, подходим к серой двери. Против обыкновения, та чуть приоткрыта. Рядом ахает Гамлет. - А если там грабители? Максик, проверь, а то я боюсь. Снова вздыхаю, вхожу. Холодно-то как. Вроде все на месте, правда, в легком беспорядке. Ну как так можно жить? Иду дальше. Когда я вошел в комнату, то не сразу заметил Бальзака. Тот сидел на коленях в центре комнаты, сцепив пальцы и неотрывно смотря на них, рядом валялась какая-то книжица. Присматриваюсь, нет, это фотоальбом. Русые волосы еле уловимо шевелит ветерок из открытого окна. А парень-то лишь в джинсах и легкой майке! - Дурак что ли? – Подхожу к окну и захлопываю его. Беру плед с кресла, накидываю на парня. Тот почти и не заметил этого, правда, теперь пальцы судорожно цепляются не друг за друга, а за полосатый краешек. - Максик, что там? - Все в порядке, – кричу. – Насколько может быть при таком… - это уже тише. - Тогда я иду. - Слышу, как Гамлет снимает сапожки в прихожей, жалуясь на блеклые стены и типичность планировки. Затем шаги раздаются уже ближе. – Баль, я бы на твоем месте эти обои … Что с ним? – Паренек замер на пороге. Подхожу к нему и шепотом отправляю на кухню, пусть лучше кофе готовит. На это у него не менее 20 минут уйдет. Мне хватит. Гамлет уходит, а я, привычно открыв тумбу у двери, достал оттуда бутылку коньяка. Хоть Баль и не любит алкоголь, но в этом случае надо. Подхожу к парню и, сев рядом, начинаю медленно вливать в него пойло, придерживая за голову. Сначала парень ничего не понимает, струйки алкоголя скатываются на его огромную белую майку и на плед, пачкают волосы. Постепенно парень начинает фыркать и, в конце концов, отталкивает меня, громко кашляя. Ну что ж, 300 грамм как не бывало, почти все на Бале, пледе и полу, но все-таки коньяк попал и в желудок. Сам же Бальзак лишь недовольно сопит, с угрозой и обидой смотря на меня. - Ух ты, у нас бывают эмоции! – Улыбаюсь парню. - Видел бы Нап- точно бы заобнимал. – Баль весь как-то съеживается, наклоняясь, непроизвольно закрывает лицо волосами и вновь стискивает край укрывающего его пледа. Через пару секунд понимаю, парень просто беззвучно плачет. Опешив, обнимаю его. Он дергается, но вскоре цепляется мне в рубашку пальцами и теперь, прижавшись, плачет мне в плечо. - Максик… - Гамлет влетел в комнату и замер. – Что тут происходит!? Жестом отправляю его обратно. Прошу, только не спорь сейчас, не надо извечных сцен ревности. Все потом. Видимо, он понял и вышел, прикрыв дверь. А Бальзак все так же беззвучно пускает слезы. - Ну-ну, - глажу по волосам, - что ты говорил Есю насчет слез? - Нерациональное использование водных ресурсов организма… - голос Бальзака глух и тих. - Вот. Поэтому успокойся и расскажи все нормально. Бальзак отодвинулся, на пару минут закрыл глаза, подняв лицо в потолку. Затем он прокашлялся, ровно сел и, открыв веки, посмотрел на меня красными глазами. Но слезы уже не текли. - Мы с Напом поругались. Не смотри на меня так, сарказм- это мое. Слушать будешь? ___ - Как итог, он выбежал из квартиры, схватив вещи. Вот и все. - Баль взял бутылку и сделал пару глотков. Поморщился, вернул бутыль на пол. – Кстати, под этой люстрой он меня впервые поцеловал… - Эй, это же не повод пить. Так пить. – Я уточнил, глядя на Баля. - Напа можно понять. А что ж ты ему подарок не купил? - Купил… - Ну и?! - Почта задерживает, из-за снегопадов аэропорты закрыли, идет дольше, чем подразумевалось. – Парень затих. Через несколько минут он вновь заговорил. – Там xBox новый, у нас его еще не продают. В Америке заказывать пришлось. Со стороны двери послышался всхлип. Посмотрели мы с Балем в ту сторону одновременно. На пороге стоял Гамлет, прижимая к носу тоненький белый платочек. - Ты-то что плачешь? - Баль рядом буркнул что-то типа «Потому что сентиментальный идиот». Подавил в себе смешок. - Это так романтично и трагично. - Новый всхлип. – Теперь Баль должен отравиться, а Наполеон, придя домой, умереть от тоски над его хладным телом. - Максим, успокой его, а то что-то Шекспировской классикой потянуло, сейчас, по его мнению, в Верону поеду и пятнадцатилетней дурочкой стану… - Баль покосился на бутылку с остатками коньяка и отодвинул ее. - Но это же так…! – Гамлет не смог найти как «так», поэтому лишь раз всхлипнул. - Максим, забирай его и иди домой, а то на один труп в мире станет больше. - Хорошо. – Встаю, критично осматриваю мокрую рубашку, Баль лишь вспыхивает и прячет лицо в волосы. Улыбаясь, тяну руку, чтоб его погладить по голове, но услышав «но-но, без этого», поворачиваюсь и ухожу, забирая свою истеричечку. Тут уже мы не нужны. *** Ох, ну и напился же Джек. Еле дотащил его к Драю, выслушал лекцию о вреде алкоголизма, теперь иду обратно. Да, я решил вернуться домой. Все равно Баль общается со мной изредка, так что ничего и не поменяется. Он чаще наблюдает, разглядывает, когда думает, что я не вижу. Лягу в гостиной, он и не узнает, что я был дома. А рано утром уйду на работу. Тихо открыл дверь своими ключами, разулся. На месте, которое обычно занимают мои берцы, стояла бутылка из под коньяка. Моего лучшего, мать вашу, коньяка! Убью, когда узнаю, кто выхлебал. Опять, видимо, Жуков приходил, это его привычка – отбирать у меня лучшее. С Бальзаком лишь ему это не удалось. Улыбаюсь, вспоминая моего дуала, его мягкие русые волосы, эти вечно растянутые вещи, купленные, будто на вырост, но на самом деле просто XL размера, любит он так. Книги, которыми заставлены все полки и столы. Все это мой Баль, родной, колючий словно еж, но теплый и домашний. Понимаю, что стою в собственном коридоре и глупо улыбаюсь темноте. Затем вспоминаю, что ушел из дома, оставив Баля одного. Не случилось ли чего? Он же, как ребенок, уязвим, раним, пусть и похож снаружи на айсберг. Тихо прохожу в гостиную, ложусь на диван, благо, он уже разложен. Буквально через мгновение сзади прижимается кто-то теплый. Странно, что он не в спальне, ждал что ли? Переворачиваюсь на другой бок, обнимаю. - Простил? – Задаем вопрос одновременно. Баль смущенно утыкается мне в грудь, я же лишь тихо смеюсь. - Да, ледышка моя. Прости меня. – Глажу волосы. Они немного влажные. Сам не знаю почему, придвигаюсь, нюхаю. - Так вот кто выпил мой коньяк! Вернее, вылил… Ты пил алкоголь? - Это не я, это все Макс виноват. – Баль решил умолчать о том, что полбутылки были выпиты по собственному желанию. Пусть дуал и дальше его трезвенником считает. - Надо будет ему спасибо сказать. - Скажешь, спи. - Баль прижался еще плотнее. Постепенно дыхание выровнялось, тело расслабилось. Уже на грани сна, критик сказал, - Кстати, твой подарок на тумбочке, благодарить не надо. – И окончательно уснул. Я лишь улыбнулся, прижимая его к себе. Когда-нибудь ты перестанешь считать меня очередным объектом для исследований. Тогда этот огромный айсберг растает, ежик втянет свои колючки, и ты полностью откроешься мне. Либо мы умрем в один день, но, против всех сказок для девочек, мы сами убьем друг друга. Как знать. А пока что, в эту ночь, спи, Оноре де Бальзак, с Днем Святого Валентина, любимый…