Багровое небо Рагнарёк

Интерлюдия. Чего избежали читатели. Аффтар: *читает судмедэкспертизу, обложившись учебниками по криминалистике и анатомии* Аффтар: Ня! Огнестрел! *длинная тирада про баллистику* Ня-я-я-я-я-я!!! Расчлененка! *еще более длинная тирада про парафилии* КАВАЙ!!! Разбор полетов по следствию дела Чикатило!!!!!!11111 *кончает радугой* Вот ща как распотрошу гаденькую душу маньяка на мрачные секреты окровавленных подворотен!.. Здравый смысл: Кхм-кхм… Аффтар: А, ну да… рейтинг… *** Несмотря на то, что к одиночеству Сев привык и вполне мог себя занять, безлюдный Дом давил на нервы. Одно дело сидеть в собственной уютной комнате, другое – совершать в потемках променад из подземелий в библиотеку, начитавшись всякой темномагической жути! От наивной веры в собственное хладнокровие не осталось и следа, после вечера в компании фолиантов по некромантии на душе оставался липкий неприятный осадок, сбросить который удавалось с большим трудом. В мечущихся по углам тенях мерещилась всякая ересь, спина то и дело деревенела под неотступным ощущением пристального взгляда в спину, а руки ощутимо тряслись. Все-таки убить в горячке боя и на трезвую голову окунаться в мир смерти – две большие разницы… Страницы из человеческой кожи. В качестве чернил – кровь нерожденного младенца. Немного упрощенные, но от того не менее реалистичные рисунки. Совершенно бесплодные попытки абстрагироваться и не переносить на себя описываемое, увиденное, ощущаемое. Могильная прохлада от обложек и давящая тишина, обострявшая чувства до предела. После этого отчаянно хотелось прочитать что-нибудь убийственно розово-сопливое, лишь бы перебить жуткую атмосферу, отвлечься, вспомнить, что в мире существуют и более светлые вещи, которые так же незыблемы, как смерть. Многие знания – многие печали, вот только не к кому было обратиться с просьбой разжевать в кашку и пояснить простым языком, что там наколдовал себе Волдеморт. Дамблдор явно намекнул: его воспитанник, возжелав самостоятельности, право на неё отстоял, а значит – ему и разбираться с наследием своего врага. Собранные воспоминания – информация – стали тому подтверждением. Хочешь действовать сам – учись думать. Посчитал себя достаточно взрослым? Молодец, кушай, не обляпайся. И не жалуйся, что приходится влезать в кровь и пепел, ибо от войны никогда не пахнет розами, а подковерные интриги вовсе не светский раут. Мысленно кляня собственную недальновидность, Волдеморта, Дамблдора, Министерство и Англию за компанию, экс-Избранный упорно грыз гранит науки, постепенно выстраивая для себя цельную картину причин и следствий, подбираясь непосредственно к практическому воплощению Темным Лордом теории на практике. Изначально некромантия не представляла из себя ничего особенного: так в древности называли способ предсказания, заключавшийся в вызове духов умерших с дальнейшим их допросом на тему будущего. Иногда просили покровительства, но дальше общения с почившими некроманты того времени не заходили. Все изменилось в Средневековье, когда подняли голову демонологии и дали толчок развитию Темных Искусств. Подгоняемые войнами и эпидемиями чумы, маги всерьез заинтересовались смертью, и настал звездный час Танатос. Первопроходцы нагло нарушали покой умерших, пытались оживить трупы и вели философские беседы, пытаясь сформулировать и упорядочить известные им научные константы. Смерти логично противопоставили Жизнь, в духе веяний тех времен Жизнь окрестили бренным физическим существованием, и, следуя заявленному антагонизму, определили некромантию как учение о душе, отделение которой от тела и предопределяло смерть. Тогда-то и была заложена первая концепция крестражей, материальных предметов, способных удержать душу в мире живых, но, в силу отсутствия полноценной философии некромантии, её исследователей понесло в совсем другую степь. Дальнейшее развитие этого направления в Темных Искусствах вполне предсказуемо скатилось в кровавый кураж его адептов. Процессы умирания организма изучались на практике и не без помощи палачей, полученная информация трактовалось в меру извращенности магов, и подгонялась под идею добиться бессмертия. Потом кто-то обнаружил, что сильнейшая эмоциональная отдача жертв на дыбе является неплохим источником энергии, такая лютая халява вызывала недюжее привыкание, и мрачная слава некромантов загремела на весь мир. Каким-то чудом, не иначе, нашлись среди них ученые-фанатики, вырвавшие впоследствии собратьев-адептов из порочного круга. Стали искать способ связаться с миром мертвых напрямую (тогда-то и создали легендарную Арку Смерти), изучать амбивалентную и обоюдную связь смерти и жизни, описали, наконец, душу и её свойства. Появилось и понимание того, что некромантия опасна, что её адепту просто необходимы высокие стальные моральные качества, иначе он попросту станет маньяком. Создали Орден, намертво закрытый от простых смертных, ушли в глухое подполье, но скрыть полученные знания так до конца и не смогли. Хуже всего было то, что в глазах обывателей Магия Смерти в принципе оправдывала убийство, чем потом стали пользоваться разнообразные самоучки, прикрывавшие собственные маниакальные наклонности наукой и стремлением к власти. А любой неподготовленный человек, раз почувствовавший вкус крови и муки умирающей жертвы, словно переступает невидимую черту, за которой таится безразличие к чужой жизни. А там и ощущение собственной власти, пьянящей возможности оборвать эту самую чужую жизнь по собственному желанию, примеряемый на себя титул вершителя судеб… Сначала пробирает дрожь от вполне невинных общих описаний пыточных инструментов, потом перестает впечатлять вид трупа любой степени свежести и расчлененности, а там и живые люди начинают восприниматься как движущиеся куски мяса и резервуары крови. Стоит впервые мелькнуть мысли, что собратьев создавали явно не из глины, но из куска говна – и последние остатки жалости к ближним рассыпаются в прах. Дорожка известна и давно накатана, слететь с неё в философию «Homo Sapiens – быдло, убить другого – благо» ой как легко! А уж если пропадает ощущение причастности к роду человеческому… Собственно, именно это и произошло с большинством некромантов. И книги они писали соответствующие, в красках вещая о собственных кровавых оргиях. После научной статьи, автор которой поставил эксперимент «что будет, если трахнуть умирающего от удушья младенца» (чтоб драгоценную кровь жертвы не потерять) и сделал оптимистичные выводы, Снейп-младший с грохотом захлопнул фолиант и пулей вынесся из полюбившихся подземелий. Схватив на кухне бутыль огневиски, он сделал глоток, закашлялся, еще раз приложился к горлышку. Только когда бутыль опустела наполовину, и перед глазами поплыло, парень перевел дух. Трясло так, словно Круцио у Волдеморта выдержал. Естественно, желудок взбунтовался… Через десять минут, выползая из туалета, Сев чувствовал себя настолько паршиво, что был готов отдать жизнь за Обливиэйт. Черт, вот так и начинаешь понимать, почему Министерство к Темным Искусствам относится крайне настороженно… Затравленно оглядевшись и поняв, что не выдержит и минуты этой мрачной тишины, юноша быстрым шагом, едва не срываясь на бег, направился наверх. К черту все, ему просто необходимо с кем-нибудь поговорить! Джеймс Поттер с детства бредил морем. Хотел стать капитаном бригантины, бороздить просторы океанов и хохотать под порывами шторма за штурвалом. Но когда представилась возможность пойти юнгой на один из линейных кораблей флота Англии, оказалось, что у мальчика слабое здоровье, и отец никуда его не пустил. А еще Джеймс всегда хотел найти себе друзей, сплоченную команду, с которой не страшно дойти под парусами до Северного полюса. Но со сверстниками он, выросший среди взрослых волшебников, так и не смог найти общий язык: другие дети лазали по деревьям, играли в рыцарей, ничуть не интересовались особенностями такелажа и проблемами этногенеза гоблинов. Приученный к обсуждениям разнообразных научных исследований, что проводились в Академии Блэкхольма каждый божий день, Джеймс быстро заскучал, но тогда же и обнаружил, что если для ровесников он просто тип со странностями, то для взрослых – шпана неразумная. И там, и там Поттер оказался чужаком без права подачи апелляции. Логичным спасением от одиночества стали книги. Научная литература и художественная, фэнтези и исторические романы… Мальчик быстро научился грамотно формулировать свои мысли и нестандартно смотреть на вещи. А вот внутренние законы социального взаимодействия, система ценностей и нравственных ориентиров местного общества за неимением практики так и осталась для него terra incognita. Поначалу проблем это не доставляло. Начались они потом, когда Джеймс вдруг обнаружил, что и рад бы влезть на дерево, да не с кем. Попытки хоть с кем-нибудь подружиться эпично обломались за разностью интересов, а взрослые, в том числе и родители, были слишком заняты собой. Первый серьезный разлад в семью привнесло рождение сестры, на которую отец с матерью вдруг стали вываливать всю свою нерастраченную любовь. Джеймс почувствовал себя отодвинутым, взбрыкнул… Огреб знатную отповедь, приказ соответствовать титулу наследника рода и, попутно, узнал, что все его маленькие хобби – ересь несусветная. И вообще, сын, займись уже серьезными делами, которые принесут практическую пользу! И понеслась нелегкая. За несколько лет до судьбоносного решения сбежать из отчего дома, Джеймс путем проб и ошибок вывел для себя несколько незыблемых истин, которые подтверждались раз за разом что родителями, что окружающими, и первой из них была константа «Джеймс Поттер – идиот». Такой альтернативно одаренный чудик, мечтающий о несбыточном и тратящий время исключительно на ерунду. Вот что, вышивка ему сильно поможет в жизни? Нет, конечно! К черту вышивку, учи финансы! Зачем уметь отличать бригантину от каравеллы, если ты ни разу не моряк и им не станешь? К черту! Знание должно работать, а то, что оно для души – никого не интересует. Второй истиной стало горькое осознание: чем меньше близкие о тебе знают, тем лучше. По крайней мере, не будут втаптывать в грязь дорогие сердцу мелочи. Тогда-то Джеймс и создал себе образ разбитного придурка, которому море по колено и вообще все пофиг. Сработало: теперь если и обличали его недостатки, так только выпячиваемые намеренно, а настоящие чаяния оказались надежно защищены. Но и от страха, что однажды кто-нибудь о них узнает и снова посмеётся, было не сбежать, поэтому родилась третья истина: «Одиночество – благо». Друзья нужны, с ним хорошо и весело, но всегда должно быть надежное убежище, где можно зализать раны и побыть самим собой. Учитывая, что сам Джеймс все-таки идиот и ненормальный (не могут же родители ошибаться?), себя истинного лучше демонстрировать только зеркалу. Спусковым крючком к побегу стала четвертая истина: что бы Джеймс ни делал, всегда будут люди, у которых это получается лучше, что бы ни думал, всегда окажется неправ. Тогда его знатно окунули в дерьмо целым консилиумом из родственников, доступно расписав искаженную картину мира нерадивого наследника и поставив заключительный диагноз: не просто идиот, а полный имбецил. Джеймс плюнул, собрал вещи и отправился в дали дальние совершать очередную глупость. А какая, к черту, разница? Он псих, ему можно. И если ему не по силам соответствовать стандартам Академии, социума и просто нормальных людей, раз уж он такой… неполноценный, то имеет смысл прожить жизнь в свое удовольствие, не оглядываясь на других. Лучше быть лягушкой, но в своем болоте, всяко приятнее, чем из кожи вон лезть, пытаясь стать принцем. И выслушивая попутно, что принц из него никакой. К черту! Гнала из дома и надежда, что там, в Хогвартсе, в другом коллективе с другими устоями, он наконец-то окажется своим. И первая же разведка боем на двух отдельно взятых студентах школы показала: засунь свои мечты куда подальше, Джеймс. Одним махом настроить против себя весьма лояльных гриффиндорцев – умудриться надо! Впрочем, чего еще Джеймс от себя ждал? Он же асоциальный ненормальный тип, все вполне предсказуемо. Не зная броду – не суйся в воду, верно? Он сунулся и закономерно огреб. Раз так, то лучшая стратегия – сидеть на попе ровно и не высовываться, а то усугубит ситуацию сильнее. Кроме того, Поттер по обрывкам разговоров, подслушанных совершенно случайно и без злого умысла, понял, что одного его в доме не оставят. И не прогонят, а значит, за полгода до сентября есть шанс найти точки соприкосновения с другим невольным узником Гриммо. Но первым на контакт должен пойти не Джеймс, он свой выход уже сделал и результат известен. Теперь очередь за Снейпом. А пока до повторного выяснения отношений не дошло, Поттер искренне наслаждался тишиной, спокойствием и возможностью заняться своими делами без постоянного дерганья от малейшего шороха. У себя дома он зачастую был вынужден не спать ночами, потому что ночью в его комнату уж точно никто не заходил, а днем такая опасность была. И что бы сказал его отец, если б увидел любимого отпрыска за недостойными делами? Ох, лучше не представлять, разнос за увлечение вышивкой до сих пор в кошмарных снах грезился… В таковые «недостойные дела» родители включили и чтение ненужных книг («Опять про бригантины?!»), и пристрастие парня к сигаретам, и музицирование, и, что страшнее всего, литературные потуги Джеймса. Если вопли про бригантины он успешно игнорировал, а к своему таланту как музыканта и сам относился со скепсисом, то насмешки над желанием написать книгу переносил крайне болезненно. В беспросветном мраке одиночества яркий мир фантазий был натуральным светом в окошке, там воплощались самые заветные мечты Джеймса, и поганить личный храм души он не мог позволить никому из ныне живущих. Сочинять приключенческие рассказики Поттер начал довольно рано, подражая любимым авторам, и теперь считал себя дозревшим до полностью оригинального произведения. Поэтому долгий месяц заключения в комнате он занимался именно тем, что чертил на пергаменте переплетения сюжетной схемы для своего Великого Эпоса. Подходить к любимому делу – так основательно, подготовив героям повествования отличный плацдарм, проработав множество деталей для души и просто получив удовольствие от создания новой вселенной. Яркие картинки легко вставали перед глазами, сердце замирало от воображаемых приключений главного персонажа, у которого, в отличие от самого Джеймса, проблем с друзьями не было. Зато был белоснежный замок посреди моря, личный парусник и Очень Важная Роль в судьбах придуманного мира. Для увековечивания своей будущей нетленки Джеймс приобрел толстый фолиант с белоснежными страницами, лишенными всякой разметки. И когда сюжет оформился окончательно, а желание воплотить в текст собственные фантазии никуда не испарилось, Поттер, замирая от предвкушения, старательно вывел на титульном листе давно придуманное название: «Легенды морских королей». И чуть ниже: «Сэром Нептунатиксом Средиземноморским перевод с языка древнего сделан». Все, вот оно! Со следующей страницы начнется Грандиозное Приключение, взлетят ввысь флаги морского замка, соленый ветер наполнит паруса, а младший из принцев возьмет курс на север… Джеймс довольно откинулся в кресле и подавил невольную дрожь. Сосредоточиться, выдохнуть… Взять перо и написать, наконец, первую фразу, над которой юный автор думал с момента появления у него Идеи. Приключение началось. В дверь постучали. - Да?! – раздраженно отозвался Джеймс, которому обломали всю романтику. Завидев вошедшего, однако, он моментально встал: - Кто умер? - Типун тебе! – вяло огрызнулся Сев и буквально рухнул в кресло. Оценив выражение лица недородственника, Поттер выудил из заначки бутылку с ромом. - Мне даже огневиски не помогло, - отмахнулся тот. - Тогда чем могу помочь? – вопрос «Что случилось?» Джеймс оставил при себе. Предыдущий опыт наглядно показал, что это, скорее всего, тоже его не касается, но раз хозяин соизволил к нему зайти, то надо ловить удачу за хвост и быть максимально полезным. Может, удастся реабилитироваться. Снейп-младший неопределенно пожал плечами. - Расскажи что-нибудь хорошее. Джеймс захлопал ресницами. Это был нокаут из нокаутов: просьба, от которой все светлые моменты в жизни забываются моментально, а в голове остается только мрак и ужас. - Э-э-э… - Ну, хотя бы про семью. - Вечно занятой папа, строгая и не менее занятая мама, раздолбай-сынок и свет в окошке для родителей в лице младшей дочки, - хмыкнул Джеймс. – Идиллия. - Что, все так плохо? - Нет, просто у тебя очевидно лучше. Сев поперхнулся и захохотал. - Уй, не могу… ха-ха-ха!.. С чего ты взял, умник?! - Ну, ты-то род не позоришь. И отец у тебя вменяемый. - Ага, только то, что он мой отец, мы выяснили месяц назад… А до этого жил у тетки на правах домового эльфа. - Извини, - развел руками Джеймс. О таких подробностях он, естественно, осведомлен не был. - Проехали, - фыркнул Сев. - Давай я тебе лучше о Макнейере расскажу. - О ком?! - Ну, Макнейр, Жозеф Макнейр, палач Инквизиции. Прикольный дядька и добрейшей души человек. - Поттер, я, конечно, все понимаю, но… - Жозеф никогда никого не мучил, - пояснил Джеймс. – Убивал сразу и быстро, потому что считал смерть саму по себе достаточным наказанием для преступника. А я к нему сбегал поболтать, когда дома совсем тоскливо становилось. Он меня столькому научил… - Да ну? - Ну да! Правда, знания специфические, но Инквизиция – организация сама по себе карательная, а я совершеннолетний. И в случае чего имею право и приговор вынести, и в исполнение привести, но это если совсем край. Но подготовку прошел, отец, кстати, не был против. - Давай о чем-нибудь пожизнерадостнее, а? - Да что случилось-то? – не выдержал Джеймс и тут же прикусил язык. Но Сев не стал огрызаться: - Некромантию на ночь глядя почитал… Очень смешно! - Нервишки не выдержали? – зафырчал Поттер, которого кровь и расчлененка давно уже не впечатляли. – В такое без подготовки лучше не лезть. - Да понял я уже! - Пожизнерадостнее, говоришь… - Джеймс задумался. Видать, совсем дело плохо, раз Снейп к нему за утешением пришел, надо оправдать ожидания. Но о чем рассказать? Как назло память подсовывала исключительно инструментарий палача, полные черного юмора деяния преступников и морские сражения. Нет, не подходит. – Хочешь, расскажу, как я в пятнадцать лет надрался до зеленых дементоров и воевал в кустах роз с вампиром?.. Гермиона Грейнджер всегда отличалась умом и сообразительностью, а годы опасных приключений научили её внимательно относиться к незначительным на первый взгляд событиям. После приснопамятного разговора с Гарри, тогда еще деканом Слизерина, девушка всерьез задумалась о череде странных совпадений в жизни их троицы, которые сам Поттер объяснял игрой Дамблдора. Собственный ретроспективный анализ этих самых совпадений настолько шокировал Гермиону, что она несколько дней не могла придти в себя. Но если марионетка вдруг осознает себя марионеткой и начинает вглядываться в окружающую темноту, то сможет разглядеть ниточки кукловода – просто надо знать, куда смотреть. И Гермиона смотрела. То, что Гарри успешно управился с Волдемортом своими силами, ничуть не умаляло грандиозных планов директора – друг-то его простил, но сама Грейнджер такой гуманизм не одобряла. Ружье обязательно должно выстрелить, Гарри готовили с младых лет не только на роль Избранного, но и как будущего национального Героя – человека, вокруг которого сплотится разрозненное общество. Сторонники Лорда и чистокровки подчинятся ему по праву сильного, остальные будут чествовать его как освободителя – в принципе, план неплохой, но. Но: теперь-то Гарри никак не подходит на роль всеобщего лидера! Случайность перемешала все карты Великому Игроку, а цель-то от этого не поменялась… Волшебникам необходимо объединиться. В отсутствие Гарри передел власти может приобрести невиданные масштабы, угроза Апокалипсиса еще слишком призрачна, а на Поттере пересеклись и связались в гордиев узел ключевые ниточки истории. Слишком ценная фигура, чтоб вот так просто от неё отказываться… Своих опасений Гермиона не озвучивала: убедительных фактов было мало. Сидела вечерами над пергаментом и вычерчивала причинно-следственные связи, пытаясь нащупать и предугадать дальнейшее развитие событий. Данных для анализа катастрофически не хватало, ключевые позиции провисали под неубедительными «может быть», но Грейнджер не сдавалась. И ждала следующего хода в этой страшной шахматной партии – а то, что он будет, сомнений не было. Другой вопрос, кто его сделает: Дамблдор, Малфой или кто-то третий? На роль вершителей судьбы Гарри Поттера претендентов хватало с избытком. Нельзя было сбрасывать со счетов еще одного потенциального врага – Инквизицию. В отличие от других, Гермиона историю магии читала и знала, что некогда мощная организация активно не желает сидеть на задворках цивилизации, и периодически делает попытки вернуться на политическую арену. Засланец О’Леннайн – тому подтверждение, явный агент в одном из ключевых мест Британии, который, судя по найденному у него письму, постоянно поддерживал контакт с заказчиками. Но вот что интересно: приказ на вербовку потенциальных союзников он получает не сразу! Странный экспромт, обычно задание дается заранее и методы его реализации так же заранее подготавливаются. При этом О’Леннайн находился в невыгодном положении, он преподавал в Хогвартсе… Свобода перемещений ограничена, да еще и строгий контроль со стороны Дамблдора – тут бы сидеть, как мышь, и не привлекать к себе лишнего внимания. Студентам этот агент действительно ничего не пытался пропагандировать, уроки вел строго в соответствии с программой, а взрослый персонал школы очевидно лоялен её директору, и лезть к учителям с такими предложениями крайне чревато. Леннон к ним и не лез, ну, не считая влюбленности в Гарри-Снейпа, но перечисленные в письме волшебники и вовсе были вне его досягаемости. Почему ему приказали выполнить заведомо трудную миссию? Неужели в том же Министерстве нет других засланцев от Инквизиции? Вряд ли, если они настроены серьезно, то их людей должно хватать с избытком на местах. Но что же тогда спровоцировало такую странную активность, что заставило негласные власти Диких Земель поднять на уши всю свою агентуру? А то, что всю – совершенно без сомнения, ибо викинг, отправленный в школу явно для разведки в самой школе, изначально имел иные задачи. И был задействован в результате какого-то масштабного шухера… Кроме того, сам факт наличия агента Инквизиции в Хогвартсе настораживал. Он следил за Дамблдором? За студентами? Почему эта информация была важна, почему именно в этот год, а не ранее?.. Возможно, это связано с возрождением Волдеморта летом 1995-го. Но тогда пробиться в школу не дало Министерство, назначив на вечно вакантную должность Амбридж. После её устранения появился шанс и был использован. Если Гермиона права, то ситуация вырисовывается весьма и весьма странная… Что было до девяносто пятого года – неизвестно. Зато с возрождением Темного Лорда (наиболее вероятная точка отсчета) Инквизиция резко активизировалась. Пошла ли она на контакт с Министерством или нет? В любом случае, год спустя в Хогвартс направляется их агент, который почти два месяца проводит ненавязчивую разведку, не ударяясь в крайности. Однако потом получает практически невыполнимое задание, сроки реализации которого крайне расплывчаты. То ли Инквизиция не торопилась, ведь приступить к активной обработке нужных людей викинг мог только на рождественских каникулах, то ли торопилась так, что рискнула засветить Леннона перед Дамблдором. Или это был намеренный слив информации? Но с какой целью? Второй их предполагаемый ход: Джеймс Поттер. В эффективности его допроса Гермиона ни разу не сомневалась, но парня могли использовать и в темную. Вполне возможно, что Джеймс попросту был спровоцирован на побег, и его появление в гостях у Гарри явно не случайно. Может быть, Инквизиция пытается таким способом добраться до Избранного?.. Так. Стоп. А если?.. А если агент-викинг в Хогвартсе следил именно за Гарри? И когда Гарри официально впал в кому, это моментально разрушило планируемую комбинацию, после чего Инквизиция была вынуждена пойти на крайние меры – добыть себе вместо одного потенциального лидера несколько других одаренных волшебников, не обделенных уважением в обществе! И они действительно торопились, нападение Лорда на Хогвартс с того момента было лишь делом времени… А когда Гарри пропал без вести, инквизиторы вполне логично решили, что никуда он не пропадал, но сменил имя, фамилию и внешность, раз уж знали, что он не Поттер. Как же вычислить надежно шифрующегося Героя? Правильно: сыграть на его чувстве справедливости, отправить к нему двоюродного брата, невинно гнобимого родственниками. Джеймс сделает все, чтоб с ним подружиться, и уже потом, в Хогвартсе, отследив круг общения Поттера, можно найти и самого Избранного. Это, конечно, с условием, что Избранный решит закончить школу. Но даже если и не решит, Джеймс все равно будет стараться поддерживать с ним контакт. Опять же, с условием, если им удастся подружиться, а Рон в красках поведал о неудачном дипломатическом дебюте Поттера. Нет, это слишком шаткая переменная, чтоб инквизиторы возлагали на неё большие надежды. Должно быть еще что-то. Но даже если замысел удастся, Гарри Поттер признает Джеймса своим другом и вернется в Хогвартс, кто будет за ними следить? Леннона вышибли из игры надолго, да и вряд ли Дамблдор снова согласится взять викинга преподавателем, в конце концов, директор не дурак, и про письмо ему наверняка известно… Кто же станет шпионом? Гермиона тряхнула копной волос и сжала виски. Нехорошая ситуация, очень нехорошая. Седьмой курс будет очень тяжелым: и Рона надо к экзаменам готовить, и каким-то образом общаться с Гарри, да еще и Малфой в придачу… Шпионские игры, вторая серия, дьявол бы их побрал! Ну, уж нет, господа! Не на ту напали! Пожалуй, стоит сказать Дамблдору за устроенную им школу жизни: может, Гермиона Грейнджер и не самая сильная волшебница, но голову на плечах имеет. У Гарри Поттера есть друзья, и они его не подведут – на внешней политической арене пусть воюет манипулятор-директор, защищая своего Героя от поползновений всяких нехороших личностей, а в Хогвартсе всем шпионам Инквизиции и Министерства дадут бой они. И если ради этого замок придется превратить в полигон – Гермиона найдет способ это сделать. И, кажется, она знает, с чьей помощью.