Два волка на маленькой кухне

Дерека нельзя назвать жестоким или неадекватным. Это не так. Но вечно мрачное настроение альфы отражается на всей стае. Младший Хейл раздражителен, как самка в приступе ПМС. И все понимают, что дело, скорее всего, в неугомонном Стилински, но ситуация от этого не меняется ни на йоту. Когда Дерек в очередной раз срывается на волчатах, Айзек решает для себя — нужно уходить. Он идет к Скотту, но МакКолл ему отказывает. Дерека он не боится, но проблемы с чужими бетами Скотту не нужны. И он прав, Лейхи даже злиться на него не может. Впрочем, Айзек и сам понимает, что это не выход. Он устал от постоянной сверхъестественной херни, что творится вокруг, от бесконечной агрессии и склок. Айзеку хочется тепла и уюта, но с этим ему категорически не везет. Уходить нужно быстро. Чем дольше думаешь, тем больше начинаешь сомневаться и тем настойчивее ищешь причины остаться, где-то в глубине души понимая, что все они совершенно не убедительны. Еще день. Неделя. Все ведь может измениться в следующую секунду. А может ли? Уходить нужно тихо. По-английски. Не прощаясь. Не оглядываясь. Дерек рычит на дядюшку и волчат, и Айзек не выдерживает очередного скандала. Его прорывает. Он вдруг обнаруживает, что тоже умеет орать, да так, что в доме звенят стекла. Он говорит, что его задрала такая жизнь, и что он уходит, и выскакивает на улицу, шарахнув дверью так, что та слетает с петель. Последнее, что он помнит в тот день — ярко-красные глаза взбешенного альфы и клыки на своем горле. И где-то за этим, неясным фоном, лицо Хейла-старшего. Следующую неделю Айзек не показывается в школе. Он проводит это время на старом матрасе в углу подвала, рассматривая трещину на потолке и регенерируя, медленно и крайне болезненно. Иногда, открывая глаза, он видит Питера. Тогда он зажмуривается и считает до десяти, зная, что когда взглянет снова, Хейла уже не будет. Дерек больше не орет на него, но каждая тренировка стабильно заканчивается сломанными костями. Больно. Не привыкать. Вины за собой Айзек не чувствует. Только разочарование от неудачной попытки, отдающееся на языке легкой горчинкой. И слыша, как в очередной раз трещат, раскалываясь, его ребра, Айзек обдумывает новый план. Он уходит ночью, когда стая в кои-то веки мирно спит. Просто поднимается с кровати, бесшумно соскальзывает по лестнице и тенью просачивается наружу. Прохладный ночной воздух приятно бодрит. Волчонок поднимает голову, подставляя лицо под холодный лунный свет, обманчивый и манящий, и улыбается, а после исчезает среди деревьев почти мгновенно; трава даже не успевает примяться под ногами, а мелькающие стволы сливаются в одну непрерывную линию. Он успевает добежать до озера, которое далеко за городом, когда его на лету сбивает черная тень, впечатывая в ломкие прелые листья лесного ковра. Глядя в ярко-голубые глаза зверя, Айзек даже не пытается вырваться. — Набегался? — спрашивает Питер, возвращаясь в человеческую форму. — Нет, — отвечает Айзек спокойно. Он не пытается дерзить или сопротивляться, просто смотрит на Хейла снизу вверх. Горечь, преследующая его, становится чуть сильнее. — Пойдем, — Питер протягивает ему руку, и волчонок позволяет себя поднять. Назад они идут рядом, больше не сказав друг другу ни слова. — Где вы были? — как бы невзначай интересуется Дерек за завтраком, прищуриваясь, и взгляд его ничего хорошего не обещает. — Мне захотелось побегать, — усмехается Питер, такой же обманчивый, как луна. — А он? — Дерек кивает в сторону Лейхи, даже не удостоив того взглядом. Айзек меланхолично жует хлопья, делая вид, что его здесь нет, как, впрочем, и вся остальная стая. — А он меня страховал, — пожимает плечами Питер. — Ты же знаешь, дорогой племянник, меня при смене релиза часто на приключения тянет. — Ну-ну, — хмурится Дерек. — Ну-ну. План В провалился. Шансы упущены, и старший Хейл теперь не сводит с него глаз, словно ему других проблем мало. Это жутко нервирует. Но Айзек больше не бегает. Теперь он просто ждет. Чего ждет? Сам не знает. Тем не менее, когда Дерек берет его с собой за покупками и отлучается по своим делами, небрежно кинув: «Жди в машине», а волчонок послушно кивает и смотрит на разбивающиеся о стекло первые капли дождя, Айзек вдруг понимает, что дождался. Уходить нужно в дождь. Айзек выскальзывает под холодные косые струи и мгновенно промокает насквозь. Холодная вода, льющаяся с осеннего серого неба, течет за воротник куртки и сбегает вдоль позвоночника, когда он делает первые шаги вперед. Отойдя на пару метров от черного Chevrolet Camaro, волчонок словно перешагивает какой-то рубеж и срывается на бег. У него даже нет цели уйти; сейчас, в эту минуту, Айзек наслаждается скоростью, на которую способно его тело, и ощущением свободы, даже если оно снова лишь мимолетно. Уже далеко за городом он переходит на шаг и просто бредет по дороге. — Ты потерялся? — спрашивает какая-то девчонка немного старше его, притормаживая рядом на своем темно-зеленом «жуке». — Нет! — Айзек смеется, стряхивая воду с волос. — Подвезти? — девушка улыбается. — Было бы неплохо, — соглашается волчонок, ныряя в салон. Там тепло и тесновато, и с него ручьями течет вода. — Вот, держи! — Она перегибается на заднее сидение и достает из дорожной сумки полотенце. — Где твои вещи? — Украли, — легко врет Айзек, вытирая лицо. Она не почует. Она просто человек. — Бывает. — Бывает, — соглашается девушка, заводя мотор. — Куда едешь, человек из дождя? — В Нью-Йорк, — улыбается волчонок. В Нью-Йорке Айзек перво-наперво делает две вещи: посещает Нью-Йоркский аквариум и начинает курить. Первое — потому что хочет, второе — потому что может. Он не ищет себе нового альфу, хотя он определенно не единственный оборотень в этом огромном городе. Айзеку неожиданно комфортно быть омегой, его это устраивает. За два года жизни в Большом Яблоке он не только меняется сам, но и меняет не одно место работы: от уборщика в китайском ресторанчике, где первое время работал за еду, и разносчика пиццы до пожарного в одном из старейших и лучших депо города, куда кого попало не берут. Однако он попадает туда случайно, когда отбивает какую-то девчонку у грабителей в темном переулке, а та тащит его домой и знакомит со своим братом. С девчонкой у них ничего не выходит, но вот с ее братом везет больше. Не в смысле отношений. В смысле работы. Айзеку нравится его жизнь. Ему нравится его маленькая съемная квартирка, нравятся друзья-коллеги, в большинстве своем добродушные и шумные, нравится его работа, то спокойно-тягучая, то бешено-горячая. Ему нравится бродить по Центральному парку и многолюдным городским улицам. Ему нравится курить, свесив ноги с подоконника, совершенно не беспокоясь о нескольких этажах под ним, и любоваться ночными огнями. И все-таки чего-то не хватает, но волчонок никак не может понять чего именно, поэтому не особо зацикливается. Когда в ночном клубе, куда он ходит на выходных, у стойки рядом с ним возникает Питер, Айзек не удивляется. — По следу шел? — прищуривается волчонок на огонек зажигалки, глубоко затягивается и выпускает из легких отравленную ленту дыма. — О! — Питер закатывает глаза. — Конечно. По жуткой смеси самоуверенности и табака. Айзек усмехается, небрежно тушит сигарету в пепельнице и делает то, на что никогда бы не решился раньше — целует Питера Хейла. Утром Айзека будит запах кофе. Волчонок идет на кухню, шлепая босыми ногами по полу. Питер, с еще влажными после душа волосами и полотенцем, обернутым вокруг бедер, разливает по кружкам ароматный напиток. Айзек забирается на подоконник с ногами и закуривает, наблюдая, как Питер хлопает дверцами шкафчиков. — Где у тебя сахар? — Закончился. Хейл морщится, глотая кофе. Лейхи безмятежно улыбается, понимая, что теперь все на месте. — Я скучал, — шепчет Питер в приоткрытые губы Айзека. К кофе, примешивается терпкая нотка табака, образуя совершенно новый вкус. Поцелуи горчат, но двум волкам на маленькой кухне это нравится.