Ischiopagus

Иногда Марк задумывается о том, было ли их безумие общим с самого начала, или передалось от одного к другому, став их общим даром и бременем? Эти мысли слишком быстро могут свести с ума, и он игнорирует их сколько может, позволяя себе думать об этом только несколько секунд на грани сна и бодрствования. Он смотрит, как Люк танцует, заткнув уши наушниками от айпода, найденного где-то в вещах девушки, которая играет с ними сегодня, и Марку все сильнее кажется, что ответ на мучающий его вопрос ему не понравится. У Люка влажные волосы и плавные движения бедер в ритм басам музыки, и это так зачаровывает, что даже Аманда смотрит не отрываясь уже помутневшими глазами. Брат втягивает его в танец, скользит голыми руками по его плечам, обнимая, жмется ближе, щекоча дыханием щеку, и Марк обнимает его, подхватывая ритм, двигается в такт едва слышной для него музыки, позволяя брату направлять, и чувствует под ладонью движение мышц на его спине. Они редко трогают друг друга на людях, ограничиваясь своей отточенной до совершенства ментальной связью, позволяющей буквально читать мысли друг друга. Марк не уверен, благодарить за это связывающие их кровные узы, или это заслуга их безоговорочного и какого-то больного взаимного доверия. - Если у нас закончатся деньги, пойдем танцевать в клуб, уверен, на нас тут же будут дрочить старые пидарасы, и мы будем фаворитами публики, люди обожают инцестные темы.... Люк болтает, скачет с интонации на интонацию, перескакивает с английского на французский и ухмыляется, задыхаясь смехом, и Марк наклоняется, трется носом о его шею, чувствуя очередной запах чужого геля для душа и неизменный запах самого брата, и выдыхает, скользит пальцами по выступающим позвонкам на его спине и посмеивается: - Если ты хочешь в клуб, можешь так и сказать. Люк фыркает, кивает на уже остывшее тело на постели и шепчет в самые губы брата: - Нужно закончить. А потом я захочу феттучини с креветками и шпинатом. Марк улыбается и качает головой - не терпящий возражений тон и мальчишеская улыбка, в этом весь Люк. Рукоять ножа за поясом джинсов и мелкие брызги крови на запястье – тоже он, и Марк целует его шею, чувствуя ровный пульс. - Договорились, но прибираешься за нами сегодня ты. *** Люк облизывает кровь с его пальцев на крыше здания, где они впервые убили вместе, и Марк лишь жмурится и продолжает разглядывать серое от вспышек огней небо мегаполиса над головой. Крыша покрыта железом и чертовски холодная, и Марк как-то рассеяно думает, что коронеру придется отдирать бедняжку Лиззи от металла, потому что она точно примерзнет к нему за ночь своим чудесным личиком и голой кожей. Они слишком хорошо читают друг друга, обходясь даже без вербальных намеков, и Марк просто не видит смысла скрывать от брата все чаще появляющиеся в голове мысли и образы. Люк целует его там же, на чертовой крыше, наплевав на мокрый снег, засыпающий все вокруг, и Марк скользит ладонями по бедрам брата, выдыхает в его губы и сжимает ладонь в его волосах, притягивая ближе. Он не знает, насколько его эмоции его, и какие из его желаний на самом деле принадлежат именно ему, они слишком тесно срослись лобными долями мозга, словно ментальные сиамские близнецы, и Марку уже совсем не страшно, что когда-нибудь он просто не сможет понять, что было его выбором, а что нет. "Ибо душа, и тело, и все блага - от Тебя, и все мое - Твое, и я - Твой..."