Небо Парижа

      Весна в Париже оказалась очень поздней. Уже было начало апреля, а температура поднималась лишь до отметки +15. Парижанки ходили в кожаных и велюровых плащах, все еще носили ботильоны или замшевые сапожки, еле-еле доходящие до щиколотки. А год назад они в это же самое время были одеты в короткие шортики или обтягивающие мини-юбки, в шпильки или босоножки на высокой танкетке. А что касается мужчин? Льюис на них не смотрел и не всматривался в их одежды, лишь искоса бросал взгляды и понимал, что мода когда-нибудь превратит их в девиц. Большинство парижан было одето в зауженные джинсы или брюки со стрелками, которые кончались или были закатаны около так называемой «косточки». Создавалось ощущение, что у них не хватало денег на обновки, и они ходили в том, что осталось из детства. Иногда Льюис задумывался, что в таких штанах всё так жмет, что сходить после этого «нововведения» в туалет было равносильно подвигу неизвестного солдата. У всех были модные очки, даже у тех, кто в них не нуждался. В журналах это объяснялось тем, что в наш век все должны быть умными или, по крайней мере, казаться ими. Но на самом деле, чем больше говорили в журналах и по телевизору про моду, тем больше парижане становились похожими друг на друга и лишались собственного вкуса. Но это не касалось самого Льюиса. Он придерживался свободного стиля: джинсы (всегда прямые), рубашка светлых оттенков навыпуск, туфли (изредка кроссовки) и темный пиджак. Для него это было очень удобно, ведь работа требовала от него подвижности. Льюис служил курьером в юридической компании – доставлял всякого рода повестки, иски или штрафы. В основном это были документы, к которым клиенты не очень адекватно относились, и не раз бывало, что ему приходилось убегать от них, потому что гонца доносившего плохие вести, как известно, обезглавливали. По этому большинство его джинс были протерты на уровне колен, и раз в месяц, точно по расписанию, он ходил в бутик за обновкой.       Но в данный момент он выходил из метро на станции имени Теодора Рузвельта и направлялся по Монтель Авеню к набережной. Там он проводил большую часть своего времени, к тому же он договорился с Мари, которую беспамятно любил, о встрече на площади ла Пен. Они как всегда пройдутся вдоль площади, пересекут мост Александра lll и займут столик на двоих в Рекрутемент прямо около самой воды. Им удавалось редко встречаться, но каждая встреча была для Льюиса чудом и несметным сокровищем, которое он откладывал в сундук своей души. Однако сегодня с раннего утра лил дождь и по этому, они некуда не пошли, а так и стояли под козырьком остановки трамвая №3, и пили горячий кофе, за которым сбегал Льюис в соседнюю кофейню. - Погода сегодня не самая удачная для пеших прогулок, - сказала Мари, ее голос был таким тонким и чистым, что пение скрипки казалось завыванием кошек во дворе,- но я рада, что мы смогли встретиться. – она лучезарно улыбнулась и юноше показалось, что на мгновение из-за серых облаков выглянуло солнце.       Льюис никогда не скрывал истинных чувств по отношению к Мари, а она, в свою очередь, отвечала не меньшей взаимностью. Они уже встречались два года, а пять месяцев назад решили жить вместе. Парень уже подумывал сделать ей предложение, но никак не находил нужный момент. Хоть они и жили вместе, но дома встречались редко. Мари работала оператором в службе спасения и нередко ей выпадали ночные смены, а иногда она не приходила и сутками. Он же, тем временем, доставлял документы не только по Парижу, но и по близлежащим городам. - Это точно,- ответил он,голос слегка сел из-за мороси и прохладного ветра, - но это лучше, чем вообще ничего. Девушка пожала плечами и неосознанно приподняла светлые брови. Она не очень походили на парижанку: светлые волосы, римский нос, голубые глаза, полные губы, хрупкая фигурка и маленький рост. Она была наполовину ирландка, а наполовину славянка. Ее родители перебрались в Париж в начале восьмидесятых, ей тогда было три. Льюис был полной ее противоположностью: высокий, кареглазый брюнет с вьющимися волосами и греческим носом. Корни его уходили в дебри Франции, беря свое начало у кельтов, чем объяснялся его большой рост. - Я подумала, что можно будет на выходных обустроить кухню, а то там даже стола нет, ты куда-нибудь уезжаешь? – девушка радостно вздохнула, когда получила в ответ отрицательный кивок. В момент юноша подумал, что это самый лучший момент для предложения и быстро отправил смс:       «Оформляйте кольцо, но не позднее послезавтра! Л.Рулле» - Кому пишешь,- она вновь улыбнулась, так тепло и нежно, как и всегда,- любовнице? – Мари легонько его толкнула. - Что ты, я бы тогда обанкротился…- снисходительно ответил он и приобнял девушку. Та прильнула к нему и юркнула рукой под теплый пиджак парня. Она изрядно замерзла, ведь складывалось такое ощущение, будто бы она ему не руку засунула погреть, а кусок мороженного мяса разморозить. -Тебе стоит одеваться потеплее.- он чмокнул ее в нос. - Иначе мы не кухню будем делать,а по врачам бегать - тебя лечить. Мари засмеялась, сначала тихо, но через мгновение ее слышала уже вся остановка. Некоторые удивленно обернулись на шум. Юноша лишь хмыкнул в ответ и прижал девушку так близко, как только было возможно. Наконец отсмеявшись, она взглянула на часы. Ее глаза округлились, и девушка торопливо начала набирать номер в телефоне, при этом объясняя свою реакцию: - Боже, я совсем забыла, что сегодня должна выйти после обеда!- она убрала телефон и дотянулась до щеки любимого, чмокая ее.- Я побежала, а то оставят на выходные, увидимся!- она выбежала из-под козырька и побежала к метро, раскрывая зонтик. Льюис лишь пожал плечами, за Мари водилось что-нибудь забывать, в силу своего характера, и крикнул: - Хорошо, я тебя люблю! - Я тебя тоже! – донеслось в ответ. Дождь усилился и по этому, он уже не смог разглядеть силуэт девушки, по этому, вышел из-под козырька и направился к станции Клименку.       Вдруг он услышал торможение колес, глухой удар и женские крики. Не раздумывая, он понёсся обратно, моля Бога лишь о том, что это была не Мари. Ливень стал ещё хлеще и мешал всматриваться в даль. Из-за этого он несколько раз подскальзывался и успел разбить себе нос об уличную плитку. Шум становился все ближе, и он смог различить выкрики о помощи и плачь. Наконец он разглядел погнутый фонарный столб и машину, у которой был разбит капот. В метре от машины лежала девушка, люди боялись к ней подойти, не зная, живая она или мертва. Юноша подошел поближе, как вдруг наступил на что-то. Он посмотрел себе под ноги и заметил красный зонтик, так и нераскрывшийся, и точно такой же, что был у Мари. Сердце ушло в пятки, и он на трясущихся ногах подошел к девушке, все еще уверяя себя, что красный зонт должен быть у каждой модной парижанки. Девушка лежала на боку и под телом образовалась лужица крови, которая смывалась в сток вместе с дождевой водой. Льюис присел и попытался развернуть ее к себе лицом. Тело содрогнулось в приступе кашля, и сток окрасился в красный. Пальто было где-то алым, где-то коричневым из-за грязи. По этому, нельзя было сказать точно, какого именно цвета оно было изначально. Та секунда, что девушка развернулась на спину, показалась Льюису целой вечностью. Он вгляделся в лицо, и рассматривая его все внимательнее, он приходил все в большее отчаянье. Это была она. Та, которую он любил больше своей жизни и та, что навеки забрала его сердце.       Мари тяжело кашляла и задыхалась, выбрасывая новую порцию крови из губ. Руками она стягивала себе грудь и при новых приступах из нее сочились струйки алой жидкости. Глаза ее блуждали где-то высоко и стали похожи цветом на промозглое грязно-серое небо, что было сейчас. Наконец она нашла взглядом лицо любимого и улыбнулась, так же как улыбалась десять минут назад, но вот только эта улыбка повлекла еще очередь приступов и ее улыбка погасла, словно свеча, а на лице застыла гримаса боли.       Юноша легонечко обнял девушку и та вновь улыбнулась. По щекам парня струились слезы, не давая, ему как следует рассмотреть лицо Мари. А она лишь улыбалась и даже обняла его в ответ, не смотря на ужасную боль. Он наклонился и прошептал ей на ухо: - Я люблю тебя, все будет хорошо… - Я знаю, люблю тебя…- послышалось в ответ, ее голос так и остался чистым и звонким, но был очень тихим и слабым. Льюис улыбнулся и прикоснулся к губам Мари, они все еще улыбались. На мгновения они вновь стали живыми, но потом резко застыли, переставая пропускать воздух. Он отстранился и взглянул на ее лицо. Оно было таким радостным и счастливым, но лишь глаза превратились в два овальных зеркальца и стали отображать промозглое небо. Что было потом, он не запомнил, перед его глазами стояла лишь та улыбка, что застыла на лице у той, которую он любил.       Весна в Париже оказалась очень поздней. Уже было начало апреля, а температура поднималась лишь до отметки +15. Парижанки ходили в кожаных и велюровых плащах, все еще носили ботильоны или замшевые сапожки, еле-еле доходящие до щиколотки. А год назад они в то же самое время были одеты в короткие шортики или обтягивающие мини-юбки, в шпильки или босоножки на высокой танкетке. Льюис вышел из метро на станции имени Теодора Рузвельта и направился по Монтель Авеню к набережной. Он купил себе кофе в кофейне на площади ла Пен и сел на трамвайной остановке. С раннего утра шел дождь и по этому, он так и просидел там все свое свободное время. В кармане у него завибрировал телефон, он достал его и прочитал смс: «Кольцо готово, как и просил не тянуть до пятницы, можешь вечером заехать и забрать его. К. Хесме» Он улыбнулся и, встав, замахнувшись, кинул мобильник так далеко, как только мог. Телефон скрылся за набережной и упал в Сену. Прохожие оборачивались, но ему было все равно, он никогда не придерживался рамок Парижа.       Он посмотрел на небо, оно было все такое же промозглое, как и тогда - в день, когда он потерял часть своего сердца и души. Тот сундук канул в вечность, и теперь в памяти была лишь пустота. Выйдя из-под остановки, он направился к тому столбу, все еще глядя в это ужасное небо и не думая не о чем. Вдруг послышался резкий скрежет колес, глухой удар и женские крики…