Капли БДСМ

-- Милый, у меня есть для тебя сюрприииз! — мой любимый буквально вваливается в мою квартиру с огромным букетом…хмм…очевидно, конфет. -- Томми, это так мило с твоей стороны, но ты ведь знаешь, что я на диете — сокрушенно я качаю головой, однако вижу, что мои слова явно обескуражили парня и он в смущении потирает голову — Ты хочешь сказать, что я тебе не говорил, что мне нельзя есть конфеты? --Аа, вот ты о чем…Ахаха, так это не тебе конфеты, а бывшей хозяйке нашего нового дома, Стефани. И, да, я уже подписал все документы и оборудовал нашу комнату-студию, расставил новую мебель в основных комнатах, разложил вещи в гардеробной, подключил всю технику, необходимую для проживания в первую неделю, закупил продукты, твои любимые пирожные на ужин, двадцать литров воды в бутылках, установил душевую насадку с массажером в ванной, перевез уже большую часть твоих комнатных растений… -- Не надо так спешить, я уже понял, что ты мне хочешь сказать. Да, Томас Джозеф Ретлифф, ты заслужил конфетку, держи! -- Я с хохотом протянул Томми леденец, потрепал это кареглазое чудо по голове и с жалостью посмотрел на него, --Неужели ты устал? Может, сделать тебе массаж, а? --Нет, спасибо, я не устал, Адам. Я хотел сказать, что наша спальня тоже полностью приведена в надлежащий вид, мебель привезена, установлена… --Да ладно, это все ясно, что ты хотел сказать? --Сегодня мы будем ночевать в новом доме. Ты собрал уже все оставшиеся вещи? --Да, вот последние пакеты… Но, я думал, сегодня мы снимем номер в какой-нибудь гостинице. Разве нет? --Нет, как я уже сказал, мы ночуем в новом доме, Ламберт. И никаких «но». У меня есть для тебя небольшой сюрприз… --Здесь ступенька…Еще одна, будь аккуратен, мой глеммированный принц, это тебе не гладкая сцена. – Томми ведет меня по дому к тому самому «сюрпризу», который он мне приготовил. Если честно, меня это все немного угнетает, ну его, не знаешь, что ужасное ему может взбрести в его блондинистую голову. Он уже забрал у меня все пакеты и отнес их куда-то, в неизвестном мне направлении, помог мне раздеться, разуться и даже обул меня в какие-то мохнатые тапочки. Сейчас это чудовище придерживает меня за руку и что-то там мурлычет про значительные изменения в музыкальной индустрии блюза со времени Джорджа Буша. Мне кажется, что я передвигаюсь в заданном направлении со скоростью улитки, и, по-моему, улитки-калеки. Мои возмущения вполне обоснованы, поэтому я перебиваю без умолку что-то тараторящего Томми и высказываю ему свое недовольство. --Я не понимаю, почему ты так разнервничался, мы уже почти подошли. Хочешь воды? --Да, пожалуйста,— бурчу я — Мог бы и догадаться, почему я нервничаю. --Почему? --Это уже раздражает, Ретлифф! Мало того, что ты насильно завязал мне глаза, из-за чего я не могу нормально идти, мало того, что я спотыкаюсь об твои дурацкие ботинки всю дорогу и выслушиваю твои словесные излияния, так ты еще издеваешься надо мной! «Почему ты нервничаешь?» , «Что тебя раздражает, Ламберт?», «Почему ты наступаешь на мои ботинки», «Ты что, не можешь нормально идти?»…Да пошел ты, Томми! Я устал, и у меня болят ноги от твоих чертовых ботинок... Поэтому я сниму эту чертову тряпку, которую ты повязал мне на глаза, и пойду спать. --Не смей этого делать! — Необычайно горячий шепот в ухо, напоминающий, скорее, грозное шипение, заставил меня замолчать и опустить руку, которую я было поднес к голове. Что это было? Спросить или догадаться об этом я так и не успеваю, потому что мне в ухо следует следующий приказ. --Сними свои тапки… Да, теперь подожди—Послышался какой-то странный звук, и вскоре меня втолкнули в какое-то помещение. — Не говори ни слова, если не хочешь почувствовать боли, не произноси ни единого звука. В этой комнате ты не имеешь никаких прав. Здесь я твой Хозяин, и попрошу в дальнейшем называть меня именно так. Что касается твоего статуса здесь, то ты — мой раб. Моя игрушка, если хочешь… Моя собственность. Я чувствую холод железа на своих запястьях и слышу звук, который, судя по всему, издали железные браслеты, надетые на меня То…Хозяином. Он защелкнул их. Теперь я в полной его власти. Я судорожно сглатываю, боясь даже пошевельнуться. Я не в силах сопротивляться, и не только из-за железок, сковавших мои руки… Я хочу его власти надо мною. Хочу подчиняться ему. Я испытываю страх и какое-то волнение. Это довольно необычные ощущения, как будто воздух вокруг электризовался, и наполнился кипящим во мне адреналином. Мои глаза по-прежнему завязаны, поэтому мои ощущения и слух обостряются и постепенно достигают наивысшей точки напряжения. Я слышу, как стучит мое сердце. Звук быстрый и глухой, и эхом раздается в помещении. Скорее всего, эта комната находится на первом этаже, в той же части дома, где и наша студия. Возможно даже, что студия где-то за стеной. Соответственно, как я знаю, стены оборудованы специально – малейший звук создает внутри эхо, в то время как снаружи не будет слышно ни звука даже при большой громкости звучания чего-либо…в данном случае стука моего сердца. Сзади меня слышны шаги. Я вздрагиваю. Вместе с шагами слышно что-то еще, и это что-то легонько позвякивает и еле слышно тарахтит, Томми тащит это с собой. Мысленно я даю себе подзатыльник. Какой Томми? В этой комнате мое блондинистое чудо исчезает, оставляя вместо себя холодное, твердое, решительное, не знакомое мне еще тело, которое требует, чтобы величали его Хозяином. Хозяин поднимает мои руки и прикрепляет их к чему-то, что находится за моей спиной. Звучит какой-то резкий звук и это что-то медленно опускается, заставляя меня опускаться вместе с ним. И вот я на коленях. Холодная рука поднимает мой подбородок. Жесткий, властный голос звучит, порождая в комнате гулкое эхо, и меня пробирает до дрожи. --Ты хочешь, чтобы я снял с тебя повязку, Адам? --Да,—поспешно отвечаю я, надеясь увидеть белый свет, которого меня лишили таким странным способом. Что-то больно ударяет меня по шее, и я охаю от боли. Следует еще один удар. --Я запретил тебе издавать какие-либо звуки, BabyToy. Ты нарушил мой приказ, и за это ты получил наказание. Я не буду наказывать тебя за то, что ты неправильно обратился ко мне, но со временем ты сам должен будешь научиться это делать, иначе последуют следующие наказания.—С меня снимают повязку и откидывают ее в сторону. Пару секунд я моргаю, пытаясь привыкнуть к матовому красновато-металлическому свету, как-то странно льющемуся из-за стен. Я поднимаю глаза и вижу Его. В темно-шоколадных кожаных штанах, с горящим обволакивающим взглядом, с откинутой назад головой, с черной извивающейся плетью в руках он был…очень сексуален. Я почувствовал, как возбуждение поднимается во мне и захлестывает все мое существо. --Я хочу, чтобы ты отсосал мне… Я пробую вытянуть руки. Они слушаются меня, и я вижу, что наручники отстегнуты друг от друга. Вопросительно смотрю на него. --Наручники на тебе – знак моей власти над тобой… Я освобождаю упругий и твердый член из-под боксерок. Он очень возбужден, и сочится смазкой..мм…такой сочный, так и не терпится облизать его, что я и делаю. Я беру вожделенный орган в руки и шумно вздыхаю…ооо, какой же он. Хозяин нетерпеливо поддается вперед, и я не заставляю его долго ждать. Я облизываю розовою головку и резко захватываю ее губами, интенсивно сосу ее, лаская своим языком. Плавно перехожу к основанию члена, стараясь захватить его весь, чувствую себя самой последней дешевой шлюхой, но продолжаю сосать еще более интенсивно, буквально всаживая огромный член в глотку. Чувствую напряжение своего Господина и ощущаю его руки на своих волосах. Он хватает меня за волосы и начинает двигать навстречу своему члену. Делает это быстро, резко и вскоре я начинаю отходить от него, чтобы отдышаться, но жесткий удар плетью по спине приводит меня в чувства, и я начинаю сосать сильнее, еще быстрее водя языком вокруг его головки, и он стонет со стиснутыми зубами и резко переворачивает меня, грубо ставя на колени. Стягивает с меня мои штаны вместе с трусами, и, буквально, всаживает в меня свой член полностью, на сколько это возможно. Я стону от боли и получаю звонкий шлепок по голому заду, и еще, и еще…Он вторгается в меня, и я ничего не чувствую кроме боли в том самом месте и холодного пола. Колени начинают саднить, внутри меня все как будто разрывается, но Хозяин неумолимо доводит себя до высшей точки. Его природная смазка облегчает проход, и я, выдохнув, начинаю получать наслаждение от происходящего процесса. Опершись одной рукой на пол, я начинаю ласкать свой член, высвободив его из-под ткани, и, через несколько сильных толчков моего Властелина содрогаюсь в бурном оргазме, кончая на пол. --Я не разрешал тебе кончать!—грубый хриплый голос заставляет мое тело содрогнуться еще раз, но сразу же я начинаю стонать от невыносимой боли в правой лодыжке: что-то стекает по моей ноге, оглянувшись, я понимаю, что это кровь, и в ужасе останавливаюсь, но хлыст не оставляет меня в покое, и я, истекая кровью и слезами, почти выдохшись, двигаюсь навстречу твердому стержню, будто разрезающему меня. Резко высунув свой мокрый от смазки и крови член, Хозяин рычит: --Повернись ко мне! Неимоверными усилиями я переворачиваюсь и тут же сталкиваюсь с членом, утыкающимся в мой нос. Я заставляю себя взять его в рот и сосу изо всех сил, выжимаю из него все соки и глотаю. Издалека слышу протяжный и долгий стон, отражающийся от стен. Мощным потоком в мою глотку вливается горячая жидкость, преграждая проход воздуху. Я глотаю ее, и получаю сильный удар плетью по спине… Проваливаюсь в забытьи. Я открываю глаза, и вижу слабоватый свет, который наполняет комнату…нашу спальню. Испуганно я смотрю на Томми, и вижу его совсем иного – не того, который так жестко сегодня мною овладевал. Я любуюсь им. Он такой красивый и необычайно милый сейчас, когда лежит в кровати. Такой маленький, такой беззащитный, такой нежный… Он одел свою любимую ночнушку с мишками, которую когда-то подарила ему бабушка, светлые волосы спадают с его лица, скрывая от меня полное его очарование. Длинные ресницы слегка вздрагивают, и он открывает глаза, несколько секунд смотрит на меня, потом пододвигается ближе и крепко обнимает меня, словно боится, что я сейчас убегу. Доверчивый шоколадный взгляд успокаивающий и теплый. Томми прижимается ко мне и ласково шепчет в ухо, прерывая свои слова легкими поцелуями в шею. --Я люблю тебя, Адам, и больше не обижу…Только не смей называть мои ботинки дурацкими.