Женщины Брайана Кинни

- Отъебись, Майки! Я пью каждый день, сплю по три часа в сутки и трахаюсь с кем попало. Я все делаю правильно! - А ты уверен, что тебе всё это в кайф? – спрашивает меня мой друг, и я, уже открыв рот, чтобы послать его на хуй, вдруг глубоко вздыхаю и недовольно молчу. Я вообще в последнее время всё больше молчу, когда Майкл начинает нудить. Прямо себя не узнаю, какой я паинька. А все из-за кого? Правильно, из-за этого пизданутого, мать его, художника. Блондин, сука. Студент, блять. Первокурсник, на хуй. Прилепился ко мне как кусок перцового пластыря к заднице и никак не отлипнет. Мало того, мне это нравится… ну, почти всегда. Отсасывает Тейлор гениально. И трахается тоже… неплохо. Более чем. А еще он умеет смотреть на меня так, что у меня, блять, не просто член встает мгновенно, а еще и в мозгах что-то так разъебошивает, что я веду себя абсолютно тупоумно и похож на ленивца, свисающего с какого-нибудь эвкалипта с выражением полного и радостного охуения на физиономии. Я слишком много позволяю мелкому пиздёнышу и никак не могу это прекратить. Он говорит мне такие вещи, каких я не стерпел бы ни от единого человека в жизни, включая всех гетеро и гомосексуальных женщин в моем окружении. И это при том, что несмотря на мою ориентацию и принципы, к женщинам я отношусь вежливо и достаточно лояльно. Даже когда они несут хуйню. Нет, ну не буду же я их бить, в самом деле. Хотя, Мелани иногда просто нарывается… Блять, я к тому, что эти две дайки учудили вчера, перед тейлоровским днем рождения. Я, сука, нечуткий, и должен показать ему что-то там… бла-бла-бла… как я к нему отношусь… бла-бла-бла… и подарить ему что-то незабываемое… да хрен там плавал, сучки, заткнитесь уже! Ну, так я не сказал, потому что, как я уже говорил, женщин не бью и даже почти не оскорбляю. Но тут уже явно был перебор. И, кстати, именно эти долбоклюйки виноваты, что я вчера нанял для Тейлора гребанного проститута. В общем, не стоило, наверное… потому что, хоть Тейлор и оторвался, но мне было противно от самого себя, чего, если честно, я не ожидал. В смысле, классный же подарок, я бы сам от такого не отказался, но… что-то было в этом неправильное, только до конца понять не могу, что именно. Вернее, понимаю, но не могу облечь в связные фразы… говорю же, это все из-за этих пиздопротивных лесбиянок! Искусствовед и адвокат… да они кому хочешь выебут мозг по отдельности, а уж если вдвоем, то остаться собой нет ни единого шанса! Как оказалось, даже я не всегда могу им противостоять… вот, настроение испортили. Иначе с чего я потом так отымел Тейлора, что он спал как убитый почти десять часов подряд и даже на первые две пары не пошел? А с того, блять, что я готов был содрать с него кожу, перетряхнуть ему мозги и еще сделать с ним хуй знает что, лишь бы отмотать время на час назад и выкинуть этого подарочного парня с бантом на члене из своего дома. До того, как Тейлор его трахнул. И при этом смотрел прямо мне в глаза так, что меня мороз по коже продирал. Каждое его движение, когда он насаживал этого парня на свой член, каждый его стон и вскрик, даже то, как долго он кончал и судорожно сжимал пальцы на бедрах моего блядского подарка… в общем, решительно всё было местью мелкого засранца. В принципе, я смутно понимаю за что именно, но ощущение гадливости ощущалось так явно, что хотелось взять мочалку пожестче и тереть и его и себя с таким остервенением, чтобы кровь выступила на коже. Короче, я был сучьим гадом и ебанной тварью, если кто не понял. Ну, чувствовал себя таким точно. А все из-за того, как эта сволочь смотрела на меня, трахая это убожество, что я сам, своими, блять, руками, привел моему… ох ты ж, ебанный ты череп… Тейлору, короче. - Линдси и Мелани говорили, что хотят сделать подарок Джастину, - я с трудом отвлекаюсь от своих мыслей, которые ошарашивают меня покруче стимуляторов. Майкл, о котором я совсем забыл, удивленно смотрит на меня. – О чем задумался? - Ни о чем, - я невольно трясу головой и поднимаюсь из-за столика в «Либерти-кафе», где мы сейчас и находимся. – Мне пора, Майки. Увидимся. И, избегая дальнейших расспросов, я выхожу за дверь, в раннюю мартовскую стужу, которая еще не успела выйти из стадии чертовой питтсбургской зимы с её сыростью, ветрами и гребанным Солнышкиным днем рождения. Нет, ну какой еще долбоёб, кроме меня, подарит проститута своему… заткнись, твою налево, Кинни… бойфренду? И я иду домой и невольно ускоряю шаг, когда думаю, что мелкая пакость уже должна была вернуться из своего Института; и злюсь пиздец как, понимая, к кому конкретно я спешу. И когда хреновы лесбиянки приходят, чтобы забрать Тейлора на какой-то кретинский концерт какого-то блядского скрипача, я просто выставляю их на хуй из дома, говоря, что у нас с Тейлором дела и он мне нужен сегодня вечером где-нибудь поблизости. Самое смешное, что лесбиянки не расстроены, а даже совсем наоборот, улыбаются как полные дуры. И Тейлор, сволочь, тоже лыбится. Он знает, для чего он мне нужен рядом, вернее, думает, что знает. Но всю правду я ему никогда ни за что не скажу, иначе это будет слишком охуительно для всяких пакостных блондинов, которые особо ничем это не заслужили. Правда, Тейлор меня спас от судебного преследования Кипа Томаса, который за трах хотел купить себе продвижение по службе, а когда не вышло – подал на меня в суд. Но Тейлор все-таки блядски умный и решил проблему буквально за пару минут, якобы соблазнив идиота Томаса и в самый ответственный момент объявив, что ему еще нет восемнадцати. Ха, хотелось бы мне посмотреть в тот момент на рожу этого слизняка… который, блять, мало того, что трахался со мной, так еще и трогал моего… нет, Кинни, забейся… бойфренда. Блять. Вот сука. А еще, когда я думаю о том, что Тейлор сделал для меня, я испытываю очень классное ощущение. Я ничего ему не должен, как чувствовал бы себя в подобной ситуации с кем-то другим. Я просто ему благодарен. Как был бы благодарен самому себе… нет, даже круче. Как был бы благодарен кому-то очень-очень близкому, если б такой человек существовал в моей гребанной жизни до этого. Но такого человека никогда не было. А теперь вот, почти в тридцать появился. Охуеть просто. А Тейлору восемнадцать. И почему он ведет себя так, словно он старше? Наверное, потому что он на самом деле такой, в то время как мне нравится пить, танцевать, трахаться напропалую со всеми подряд и думать, что мне до сих пор шестнадцать или двадцать. В принципе, да, мне это, блять, очень нравится, но Тейлор заставляет меня думать и чувствовать по-другому. И это еще одна причина, почему ему никогда не обломится услышать это от меня. Я не дам ему такой власти над собой, пусть и не мечтает. Но почему-то мне кажется, что вчера я поступил охуительно правильно, не пустив его на концерт какого-то ебанного скрипача. Сам с себя хренею, с чего вдруг моя интуиция решила пробудиться? Можно подумать, Тейлор мог на этом скучном концерте встретить кого-то, кто мог быть круче меня… три раза ха! И все-таки… все-таки хорошо, что я вчера не пустил его с этими дайками, мало ли, что они бы там ему в уши нашептали. Он человек молодой, наивный даже, а эти две змеи коварны, как… змеи, блять! Нет, женщины – это воплощение зла и хитрости, плевать, лесби они или гетеро. Один хрен. Но превратить Брайана Кинни в жалкого педика с бойфрендом и отношениями им ни за что не удастся! Хотя… блять, кажется им это уже удалось! Но Брайан Кинни так просто не сдается! И я, уже не думая ни о чем, ускоряю шаг, чтобы побыстрее оказаться дома. Ладно, с матерью моего сына и её подружкой я разберусь потом. А пока я хочу к Тейлору. Ах ты ж, ебать-копать. И именно этим я сейчас и займусь, пусть не думает, что он меня победил. Трахну и пойду в «Вавилон». Или не пойду. Блядкие дайки. И Тейлор со своим днем рождения тоже. *** - Брайан, я понимаю, когда ты был таким засранцем в двадцать, но в тридцать два это уже совсем надо мозги свои проебать, - Дебби грозно щурится, и хотя это, как всегда, до охуения смешно, смеяться мне совсем не хочется. Когда миссис Новотны злится по-настоящему, от неё можно ждать любой пакости. А то и просто захуярит со всей дури по шее или ногтями так ухо сожмет, что волком взвоешь. Страшная женщина. - Деб, что ты от меня хочешь? – да, мне хреново, настроение – словно только что из задницы достали, причем, в отличие от того, что к задницам лично я отношусь с симпатией, мое блядское настроение, похоже, гетеросексуально. В общем, состояние души наихуёвейшее, если кто не понял. А тут еще и Дебби. Полный пиздец и сдохни, Кинни, тебе же лучше будет. Но я слишком молод, чтобы умирать от истеричных бабских разговоров, поэтому мне приходится выслушивать всю это поебень. Тейлор ушел, потому что хочет серьезных отношений… бла-бла-бла… он устал быть никем для тебя… бла-бла-бла… и почему ты, мудак такой, не можешь ему сказать… - Дебби, хватит, - я не выдерживаю и грубо прерываю её, хотя прекрасно знаю, что заткнуть фонтан красноречия мамы Майки невозможно даже больше, чем заставить мать Терезу признать себя лесбиянкой. – Он сделал то, что хотел, я его не гнал. И если он этого хочет, пусть катится, куда угодно, ясно? Или ты считаешь, что я разрыдаюсь и уйду в закат отшельничать и до конца дней своих тосковать по этому блядскому пиздёнышу? Да пошел он на хуй, слышишь? Я – Кинни, я самый крутой жеребец Либерти-авеню, я перетрахал всех годных для этого педиков Питтса и мне плевать... слышишь, плевать, что с этой блондинистой сучкой сейчас и что он вообще делает! Упиздил – и вперед! Не хочу его видеть никогда, а если попадется на глаза – уебу, на хуй, так, что яйца в разные стороны разлетятся… блять, да я его… В следующую секунду я получаю такую оплеуху, что у меня будто бы из глаз искры летят, а злое и одновременно торжествующее шипение Дебби слегка отрезвляет, особенно когда я понимаю, что только что орал в полный голос, о чем мне тут же и сообщают в столь любимой Дебби манере. - Прекрати орать, идиот, или ты хочешь, чтобы все посетители были в курсе твоих личных жалких дел, которые ты не можешь решить из-за трусости и инфантильности? – качает головой миссис Новотны, потирая кисть правой руки (ебанула она меня знатно, что есть – то есть), а я сам в полном шоке от того, что позволил себе так низко пасть, скатившись в блядскую истерику. И именно в этот момент, сгорая в огне своей ненависти к Тейлору, я понимаю, насколько мне нужно, чтобы он был рядом. Я хочу его обратно. Я, блять, уже не представляю, как жить без пиздёныша дальше. Я, наверное, его… нет, эти ужасные слова, в которые я не верю, я никогда не смогу произнести, разве что, весь мир взорвется. Но что мне делать без мелкой пакости я совершенно не представляю. И не хочу представлять. - Не смей ныть и строить из себя героя, которому на хер никто не нужен, а просто иди и верни его! – посыл на хуй должен последовать от меня сейчас же, но… я молчу, уткнувшись остановившимся взглядом в чашку с остывшим кофе и слушаю пиздец как внимательно, словно в словах этой женщины сосредоточена сейчас вся мудрость нашей охуевшей вконец Вселенной. И я еще четверть часа выслушиваю советы от гетеросексуалки преклонного возраста, которая наставляет на путь истинный самого лучшего гомосексуала в Питтсбурге о том, как ему вернуть парня… блять, ничего смешнее в жизни не слышал. Я внимательно слушаю и думаю, не последовать ли кое-чему из сказанного. А, на хуй… вот, приеду через две недели с австралийского Марди-Гра, соберусь с духом и, возможно, скажу пиздёнышу, чтобы возвращался. Уговаривать не собираюсь, пусть сам думает. Я знаю точно, что Тейлор вернулся бы ко мне только при определенных условиях, и готов поклясться, что еще немного – и я эти сучьи условия выполню, как дрессированная собачка в ебанном цирке. Поэтому в ящике моего стола и лежит билет на самолет в Австралию, и завтра я уже буду далеко. Чтобы не было соблазна бросить всё и со всех ног броситься к Тейлору. И сказать ему то, что он хочет от меня услышать. Да, Дебби права сто раз – Брайан Кинни трус. Но я уже не буду передумывать. Еще две недели без пиздёныша я выдержу. Наверное. Завтра они будут митинговать в «Вавилоне», а я буду в другом полушарии земного шара. И немного сверху. Блять, ненавижу, когда всякие женщины ковыряются в моих личных делах, дают мне советы и пытаются сделать из меня моногамное чмо. Нет уж, сначала Австралия, а Тейлора я верну потом, когда приеду. Потому что мне надо прийти в себя, подумать и перестать бояться, что Тейлор не вернется. А если он просто больше меня не… блять, как мерзко звучит… не любит? Хотя, по хер, я же Брайан Кинни, я все равно верну его. Ну, Деб, ты еще заплатишь мне за то, что превратила меня в уёбище лесбийское! Сначала лесбиянки, теперь вот Дебби. Кажется, я точно ненавижу женщин. Пиздёныш, блять, где ты? *** - Мой доктор прописал мне «Прозак», - говорит Дженнифер, а голос её слегка дрожит. Еще бы, после взрыва-то. Меня и то колотит до сих пор. Правда, не из-за себя, из-за Джастина. Не могу думать о том, что я мог больше никогда его не увидеть живым. – После такого кошмара я спать нормально не могу. Хорошо, что с Джастином все обошлось. Мы, не сговариваясь, молча чокаемся стаканами: у меня – виски, и вода у миссис Тейлор. Сейчас мы оба благодарим небо за то, что с пиздёнышем ничего не случилось. Наверное, поэтому я рассказываю Дженнифер о том, что я сделал Тейлору предложение, а он мне отказал. Мне кажется, что она имеет право знать об этом, но и тот факт, что её сын не будет моим мужем тоже должен её радовать. И, хотя мне опять хреново, я все-таки счастлив, потому что с Тейлором все хорошо. А еще, я вчера понял, что такое чуть не рехнуться от счастья, когда вытащил живого и почти невредимого Джаса из взорванного «Вавилона». Блять, спасибо небесам, что радио в такси было включено, и я вовремя услышал сообщение о взрыве и смог быть на месте почти сразу же. И пусть Тейлор не будет со мной, пусть я его больше никогда не увижу, главное – он жив. А его отказ пожениться... в общем, я его понимаю. Я бы на таком как я не просто не женился – бежал бы подальше со всех ног… блять, говорю же, это всё эти женщины вокруг. С каких это пор я вообще стал думать о женитьбе? С тех самых, как они стали крутиться вокруг, давать советы, таскать мне в лофт моего сына и умиляться Солнышку в моей постели. Вот и Дженнифер сейчас смотрит на меня, а я задницей чую, что она спизданет что-то монументальное, с её точки зрения, разумеется. - Мне жаль, что я не стану твоей тещей, - говорит она, и я тихо хренею, просто потому, что хренеть громко у меня не осталось сил. – И, знаешь, я не люблю вмешиваться, но сейчас… Я мысленно издаю громкий стон. Ну, конечно, любимая фраза всех особей женского пола любой ориентации, которые болтаются вокруг меня в последние несколько лет. Не любят они вмешиваться, ага, я этот пиздеж устал уже слышать. Да они только и делают, что вмешиваются, не давая спокойно жить. - Попробуй еще раз, - говорит Дженнифер, и идет к входной двери, пока я не пришел в себя и не ответил ей все, что я думаю о ней и её советах, которые еще хуже советов Дебби и лесбиянок вместе взятых. Я падаю на кровать, курю, как паровоз и долго думаю, что Дженнифер знает мелкую пакость с рождения, и, возможно, у неё были основания так говорить. Хотя Брайан Кинни не повторяет свои предложения дважды, но… творческий засранец, как всегда, является исключением. Собственно, он вообще главное и самое нелогичное исключение в моей жизни. И, наверное, хорошо, что это самое хрЕново исключение в ней есть. Блять, да какое «наверное»… это просто охуительно! А, была не была! Я звоню Тейлору, чтобы договориться о встрече и попробовать еще раз уговорить его на чертову женитьбу. Тем более, мне есть, что ему показать… и я сейчас не о своем члене. Я ругаю себя последними словами за нерешительность и всё равно надежда на положительный исход хоть и слабо, но теплится внутри меня. А всё Дженнифер… ну, погоди, мама Тейлор, если твой совет не сработает, я тебе это еще припомню! Тогда я точно буду знать, что все женщины этого мира – зло и мой личный кошмар. А сейчас я до безумия хочу увидеть моего Тейлора… н-да, вот это уже из рук вон и в парадную. Но я еще раз попрошу его выйти за меня. Сейчас это для меня – самое важное дело. *** Всю дорогу, пока мы ехали в машине мы оба молчали. Не знаю, о чем там думал Тейлор, но я вот почти все двадцать пять минут материл себя на все корки, наверное, чтобы как-то взбодриться. Честно говоря – боялся я, что во второй раз отказ будет еще более категоричным, а я расстроюсь и сотворю хрень какую-нибудь… ну там, выброшу из окна второго этажа холодильник… хотя, не стоит беспокоиться, мебель там пока есть только в гостиной, а больше еще ничего не завезли. Ну, или просто трахну Тейлора в первом попавшемся подходящем или неподходящем углу, и вся, еби её в корень, романтика, которую так хочет пиздёныш отправится на хуй, не успев даже как следует оформиться в моем ебанутом мозгу. Короче, мысли мои становились все мрачнее, нервы все хуёвее, и тут звонок мобильника буквально спас меня от лишнего мозгоёбства. Звонила Синтия. По голосу я сразу понял, что ни по какому вопросу по работе, как она сказала, она не звонит, а вот любопытства было столько, что я сто раз пожалел о том, что вчера, будучи, наверное, в каком-то странном состоянии размягчения мозга, рассказал ей все о своих матримониальных планах. Ума не приложу, ну вот какого хуя меня пробило на эту гребанную откровенность?! - Обязательно скажи всё, глядя ему в глаза… уверена, что он не сможет тебе отказать, если ты, конечно, сделаешь все правильно, - поучает меня очередная женщина в моей жизни, а я с опаской кошусь на Солнышко – не слышит ли? Он слишком умный, сволочь такая, и умеет очень хорошо устанавливать причинно-следственные связи. Не хочу, чтобы он видел, какой банкой с водой я стал. Он об этом и так знает – вот пусть и помалкивает. Нечего мне настроение портить и вселять неуверенность. И так он мне уже один раз отказал, и теперь я, блять, совсем, сука, нервный, как какая-то тварь дрожащая. И собираюсь наступить на эти грабли во второй раз. Смачно так. Только Тейлор имеет право отказывать мне, Брайану Кинни. Не знаю, почему и кто нажал кнопку в моей душе или хрен знает, где еще, но он имеет право почти на всё. Пиздец как ужасно. С этим мелким засранцем я живу как на вулкане. И это самое охуительное, что было у меня в жизни. И, скорее всего, будет. Лишь бы уговорить пиздёныша выйти за меня… блять, как я раньше ненавидел саму идею брака, так сейчас я страстно желаю быть вовлеченным в него. Но, естественно, только с Тейлором. - Ты же можешь быть приятным, когда хочешь, - продолжает нудить в трубке Синтия, а я просто-таки чувствую, как у Солнышка растут локаторы на его блондинистой голове, хотя он усиленно делает вид, что смотрит в другую сторону и вообще – на фиг надо. – Просто скажи ему, что ты его… бла-бла-бла… а потом трахни его так, чтобы он не мог тебе отказать! Ого, Синтия что-то совсем разошлась… и, кажется, Тейлор что-то понял. - На работе поговорим, - рявкаю я в трубку и сбрасываю звонок, пока Синтия не обиделась окончательно. Нет, она, конечно, сто лет знает меня и все мои выкрутасы наизусть, но ору я на неё редко. Хотя, она может предположить, в каком я состоянии сейчас, поэтому вряд ли обидится всерьез. - Куда мы едем вообще? – прерывает Тейлор мои невеселые мысли. – Ты сказал, что хочешь что-то показать мне, но я не думал, что это «что-то» находится в другом штате! - Полчаса от Питтсбурга всего, - я прибавляю скорость, всем своим видом показывая, что больше ничего не скажу. – Скоро уже, минут десять еще. А потом я привожу его в дом. Дом, который я купил для него. *** Естественно, Тейлор охренел, когда я привез его в купленный мною дом и сказал, что он наш. А затем, не дав ему опомниться, снова сделал ему предложение. Если честно, не вполне помню, что за херь я нёс, но, судя по всему, что-то убедительное, потому что, когда Тейлор все-таки сказал: «Да, я выйду за тебя!», меня как топором по темечку долбанули. Я стоял там как дебил и молчал, и Джастин даже забеспокоился, что я уже передумал жениться. Ага, как же, даже и не мечтай, пиздёныш! В принципе, я просто стоял и прислушивался к себе, вернее, к своим ощущениям. И тихо охуевал от того, насколько мне всё казалось правильным и естественным. Словно сейчас, вот в эту самую секунду, когда Тейлор согласился выйти за меня, всё встало на свои места, а Вселенная умиротворенно вздохнула, с трудом веря в то, что смогла перевоспитать такого долбоёба, как я. Короче, всё стало так, как надо. Теперь бы еще не налажать и не испортить всё на хер. И я, внезапно до чёртиков испугавшись, что сам сейчас вдребезги расхуярю моё счастье на тысячу мелких осколков, осторожно укладываю Тейлора на какие-то чехлы прямо на полу перед камином. Долой пиздёж, говорить о всяком таком я просто не умею, так что, буду делать то, что у меня лучше всего получается. Словами сказать об этой ебанной любви не могу, так пусть хоть так поймет… лежит подо мной, улыбается, падла белобрысая! Всё он понимает… всегда понимал. Это только я врал самому себе, да еще и пытался в этом убедить Джастина, который всегда жил и слушал сердцем. И, как оказалось, смог и меня научить хоть иногда это показывать. И то – только ему одному. Но мне даже это чертовски трудно, хотя, каждый раз я совершенствуюсь в блядском искусстве словоблудия и пустозвонства. На хуя говорить, когда все можно просто показать жестами, прикосновениями или вот так, как сейчас? Я снимаю с Тейлора свитер и расстегиваю ширинку его джинсов, слегка стягивая их ему на бедра вместе с бельем. Я опять хочу его до охуения, как всегда. И еще, когда мне внезапно приходит в голову, что я сейчас буду трахать своего почти мужа… блять, выговорил все-таки, пусть даже и про себя, молоток, Кинни!.. то у меня внутри порхают хреновы колибри, вибрируя там так, что член встает тут же. Ну, и Тейлор еще нудит, что я не романтик? Вон, как нехило про колибри завернул! - Я люблю тебя! – шепчу я куда-то в белобрысый висок, пока руки нетерпеливо раскатывают латекс по члену. – И только попробуй передумать, Тейлор! - Зная тебя, передумать может как раз… кое-кто другой, - бормочет он, слегка прикусывая губу от боли, пока я проникаю в его тело, и эта полоска зубов, впивающихся в упругую мягкость его губ просто выносит мне мозг, заставляя жить и двигаться лишь на одних инстинктах, удерживая тело Тейлора под собой. Он содрогается подо мной, шепча что-то неразборчивое, а я дотрагиваюсь губами до его мокрого лба и прилипших к нему потемневших светлых прядей. Он уже близко, он сейчас кончит, я знаю, но я слегка замедляю темп, потому что хочу, чтобы все это длилось дольше. Хоть на минуту, на полминуты, на десять секунд… запечатлеть в памяти как сыпет мелкий и густой снег в темно-сером вечернем небе за окном, как отблески огня из камина золотят влажную кожу Тейлора и как наши тела окутывает теплый воздух, заключая нас в охренительно уютный кокон. Я двигаюсь в нем, желая только одного – чтобы ему было хорошо. И самым охуительным моментом является тот, когда я вижу, как человек, которого я попросил стать моим мужем стонет и вцепляется всеми пальцами в какой-то чёртов пыльный и жесткий мебельный чехол, на котором его разложил Брайан Кинни. Нет, камин и новый дом - это, конечно, романтика, которой так жаждет Солнышко, но вот чехол и заваленный на него новоиспеченный жених – это уже от меня. И как-то, знаете ли, успокаивает. Не хочу уже совсем становиться лесбиянкой, пусть даже только на какое-то время, которое мне нужно, чтобы убедить Тейлора стать моим мужем. В принципе, Синтия дала неплохой совет… что еще раз доказывает, что пол или ориентация здесь не при чем, главное – какую зарплату ты платишь. А Синтия получает более чем прилично, плачу я ей хорошо. Вот и советы хорошие. Так что, все дело в том, достаточно ли человек вознаграждается за свои советы, а не в чуткой женской натуре. И я кончаю, вжавшись в такое родное тело под собой. И не отпускаю его еще долго, собственно, почти до утра, попеременно то трахая его, как нормальный Брайан Кинни, то обнимая, как последняя слезливая дайка. А в итоге – чувство гармонии и правильности происходящего просто потрясающее. Я люблю этого пиздёныша. Я, блять, люблю его. *** - Галстук, сука, как удавка, - мое злобное шипение сейчас слышит только Солнышко, тогда как остальные две сотни гостей видят только ослепительную улыбку Тейлора и вежливый оскал на моей физиономии. И правильно. И не хуй ближе подходить. Поздравили – и отвалили. - Ты сейчас бросишься перегрызать глотки и бить по яйцам, - шепчет Тейлор мне в ухо, а у меня опять встает, ну что за нах? Ебанный Тейлор, знает же, как я на его шепот реагирую, особенно когда он едва-едва дотрагивается губами до уха. – Сделай доброе лицо и притворись, что говоришь мне что-нибудь офигенно приятное. - Я сейчас с тебя штаны стяну, и этот гребанный фрак тоже, - я незаметно для всей этой толпы кретинов провожу ладонью по его бедру. – И отсосу тебе прямо на свадебном столе. - Да, Брайан, ты умеешь сказать приятное... только торт в сторону давай отодвинем, - смеется Тейлор, но я слышу, как учащается его дыхание, а в глазах появляется это выражение желания, которое я никогда ни с чем не спутаю и которое заводит меня сильнее всего. – И вообще, лучше подождем, пока окажемся дома. Здесь дети. И, между прочим, твой сын тоже. Поразмыслив и так не придумав ничего ядовитого в ответ я киваю, взглядом следя, как носится по залу Гас с какими-то еще детьми. Черт, ну вот на фига приводить мелких на свадьбу Брайана Кинни? И так нервотрепка сплошная, и хочется всем вломить посильнее и выгнать, на хуй, на мороз, а тут еще и мелочь вертится. В толпе пьяных педиков и натуралов дети вот уж точно быть не должны… мне плевать, конечно, пусть родители за ними следят. Я вот за Гасом слежу. Хотя, как и в самом начале появления в моей жизни Тейлора и Гаса (а появились они, практически, одновременно), мне приходится следить за ними обоими. Причем за пакостным Тейлором не в пример больше. У моего сына хотя бы есть две ебанутые мамы-лесбиянки. А Тейлор как беспризорник, блять, вечно у меня тусовался. Но теперь мне хотя бы будет легче держать его в поле зрения. Я верчу на пальце платиновое кольцо, мечтая, с каким удовольствием бы совершал эти возвратно-поступательные движения с членом или задницей Тейлора, вместо того, чтобы стоять тут на потеху блядской толпы в долбанном фраке и делать вид, что я охуенно рад, что все эти уебанты приперлись на нашу свадьбу. Но Солнышко так хотел, так что, если для него это мозгоёбство – предел романтических мечтаний, то пусть развлекается. А я свое развлечение получу чуть позже, у нас сегодня первая брачная ночь все-таки. Мой взгляд падает на маленькую группку у стены, и я настороженно замираю, когда вижу этих пятерых, негромко о чем-то беседующих и очень внимательно поглядывающих в нашу с Тейлором сторону. Линдс и Мелани стоят у маленького столика с коктейлями, рядом Дженнифер и Синтия, ну и, конечно же, Деб что-то им энергично втирает, время от времени тыкая в мою сторону пальцем и даже не скрывая этого. И периодически со стороны этой развеселой, блять, компании, доносятся взрывы смеха, а я даже не сомневаюсь, над кем эти курицы, гомо и гетеро, хихикают. Блять… ну вот за что мне все это? Их и по одной выносить невозможно, а когда они впятером собрались, то тут уж точно надо съебывать. И желательно – куда-нибудь подальше. Совсем подальше. В Мельбурн, например. Или Гонолулу. - Брайан, подержи Дженни-Ревекку, пожалуйста! – Майки подбегает со своей годовалой дочерью, одетой в какое-то совершенно тошнотворное розовое платье с рюшами. Что? Нет, Майки, блять, не смей! А Новотны, пользуясь моей растерянностью, уже впихнул мне в руки очередную девчонку в моей жизни и умчался танцевать со своим чертовым муженьком. Ненавижу эту семейку, особенно когда они делают из меня идиота! - Дай её мне, - предлагает Тейлор, протягивая руки к мелкой. – Что-то Майкл разошелся совсем, на фига её тебе давать? - Да ладно, она ничего так, - я внимательно смотрю в темные глаза дочери моего охреневшего друга. – Симпатичная. Непонятно только, в кого именно. Не в Мелани уж точно. - Она такая милая, - вздыхает Тейлор, заглядывая мне в глаза, а я задницей чую, что пиздец в моей жизни только начинается. – А здорово, когда в семье есть дети, правда? - Тейлор, я отрежу тебе язык, - я чувствую, что самое правильное, что нужно было бы сделать в эту минуту - это или ебнуться в обморок, или выебать Тейлора прямо сейчас, чтобы выбить подобные мысли из его безмозглой кочерыжки. Ебать-колотить, он что, совсем уже ебанулся, долбоёб уебошенный? Какие, на хуй и в пизду, дети? Но тут мелкая ДжейАр совершенно неожиданно хватает меня за палец и громко спрашивает, сердито нахмурившись: «Папа?» Нет уж, девочка, твой папа, слава всем богам и небесам не я, а вон тот идиот, который скачет с очкариком-профессором у противоположной стены… и которому я вломлю в лобешник за то, что оставил тебя в такой неподходящей компании, как Брайан Кинни. - Если у нас когда-нибудь, в силу какой–либо страшной ошибки и появится кто-то типа вот этого, - я киваю не сводящему с меня немигающих глаз Тейлору на девчонку, уютно устроившуюся на моих руках, - она никогда… слышишь, никогда!.. не будет носить таких безвкусных платьев! Уж привить нормальное чувство цвета и стиля нашей дочери я смогу… если, конечно, разные остолопы не будут носиться вокруг и лезть со своими советами. Ты меня понял, Солнышко? - Более чем, - отвечает мне мой муж, и его охренительно красивые глаза сияют, глядя на меня так, что я могу думать только об этой чертовой брачной ночи. Или вечере. Или просто брачном перепихоне где угодно, да хоть за ближайшей портьерой. – Брайан Кинни, я тебе уже говорил, как я счастлив? - Слова – прах и тлен, Солнышко, - я с облегчением отдаю дочь подбежавшему и хитро ухмыляющемуся Майки, и наконец-то могу обнять Тейлора обеими руками и прижать его к себе покрепче, с удовольствием ощущая, что его стояк – вполне достойная награда за моё безграничное терпение. Потому что я чертовски вежлив и обходителен и не выгоняю на хуй эту ебанную толпу, из которых я лично знаю и хоть как-то общаюсь, хорошо, если с несколькими десятками особей. – Поэтому просто помолчи сейчас, пиздёныш, и не зли меня больше, чем уже есть. Блять… наверное, у меня совсем мозги набекрень. Но я так … гммм… люблю пиздёныша, что мне кажется, что это самые охуенно правильные мысли, которые когда-либо приходили в мою больную голову. Я еще крепче обнимаю Тейлора, прижимая его к себе, и невольно думаю о том, что женщины, в общем-то, ужасные сучки и могут испортить абсолютно всё, но мои… ну, то есть те, с кем столкнула меня жизнь, вроде бы, ничего. В принципе, как ни тяжело мне это признавать, но то, что Тейлор сейчас со мной и у него мое кольцо на пальце это в некотором роде и их заслуга. Сомнительная, правда. Но мне другой и не надо.