Ей снился снег...

Ей снился снег ... И то, что снег, такой родной, такой до боли знакомый, явился Канне в её последних предсмертных видениях было, пожалуй, самой жестокой шуткой Судьбы... Женщина улыбнулась. В её жизни таких "невинных" шуток, "простодушных" острот, под которыми всегда скрывались изысканные издевательства Рока, было немало...а она так категорически, так самоуверенно называет эту шутку наиболее жестокой... Ведь разве то, что она умирает в одиночестве - не самый худший предсмертный подарок Судьбы? Одинокая старуха...брошенная...ненужная...забытая сыном и внуками... Пронизывающий ветер проникал в сознание, врывался в сон, в последние видения и заставлял дрожать...Холодное дыхание смерти...Воистину, это было жестоко - сделать вестниками конца все то, что она так трепетно и нежно любила, любила до боли в груди... Снег... ...такой девственно чистый на заре нового дня, как будто страницы из книги жизни в начале пути...и каждый шаг оставляет след, и каждое действие имеет последствие...и каждый день как будто первый и последний...каждый раз новый шанс...каждый раз всё с начала... Снег... ...такой свободный, как снежинки, тысячи снежинок, кружащихся в небе... Снег... ...такой честный, потому что никогда не скроет твоих слез...только утолит боль холодным прикосновением... Холод, который заставлял мыслить трезво, отбросить стереотипы и предубеждения, эмоции и страхи... Холод, который успокаивал самую большую тревогу, исцелял самую серьезную рану, утолял самую сильную боль... Холод, который подносил над бренностью человеческого тела и оберегал от смерти...хранил для вечности, бесконечности...Безграничности Полюса....бессодержательная пустота для чужаков и пересыпанная чудесами действительность для Канны... ...Все то, что её память так трепетно хранила все эти годы...то, что позволило ей выжить однажды, а потом выживать всегда и везде. До сегодняшнего дня. Сегодня эта бесконечность заставляет её чувствовать себя одинокой фигурой, брошенной посреди необъятных широт, беспомощной перед холодными лапами смерти. Канну совсем не удивлял такой предсмертный подарок. Она ожидала чего-то подобного. Всю свою жизнь Канна играла с Судьбой, будто правила были известны им обоим, боролась с Роком так, будто верила в то, что соперники были равны. И всегда выбирала смерть, вместо унижения... смерть, вместо неволи... смерть... И всегда оставалась живой, всегда выживала. До сегодняшнего дня... А может ветер - только завывание плакальщиц над её смертным ложем? Возможно, духи таким образом выражают свою скорбь? Плача над еще живым человеком...пока живым... Или это её собственный дух столь могущественный, что силы природы солидарны с ним этой ночью и холодный, пронизывающий ветер просто отражает то, что сейчас творится в её душе? Воистину, она никогда не думала, что будет умирать в одиночестве. Действительно жестокая расплата... Раньше Канна думала, что Судьба захочет забрать жизнь её внуков, а ценой её постоянных побед в войне с Роком станет поражение в Столетней Войне. Такие мысли возникли у неё, когда Канна начала терять. Постоянно. Всегда. И всё. Её жизнь на Южном Полюсе стала зеркальным отражением её прошлого на Севере. Если её путешествие в новый дом заставило Канну рано вырасти, то горе, которое постигло её на Южном Полюсе заставили рано состариться, слишком рано. Судьба посеребрила виски и подарила несколько глубоких морщин, которые практически никогда не разглаживались. Синие глаза, которые когда-то смотрели с гордым вызовом, теперь были полны невыразимой тихой скорби. Самая красивая девушка Северного Племени Воды превратилась в седую, искалеченную Судьбой старуху Южного Племени. Истинная аристократка, единственная наследница самого богатого и самого влиятельного рода Северного Племени Воды после атаки Нации Огня на Южный Полюс искала убежища у добрых людей, потому что её дом был разрушен, а единственной ценностью, которая осталась у неё, было дитя под сердцем. Роскошный свадебный наряд, который она надела в честь такой ненавистной свадьбы с не менее ненавистным ей, самоуверенным и надменным Пакку, самым сильным магом воды Северного Полюса, сменился окровавленной одеждой, когда она, упав на колени, оплакивала любимого Хакоду… такого мужественного и смелого...самого лучшего воина Южного Племени Воды... Доброта и любовь, которые излучали глаза спокойной и тихой Югоды, сменились трагедией целого народа в глазах сильной и независимой Хамы. Канна попрощалась с сыном, а потом и с внуками. И надежда снова всех их увидеть была слишком малой. Она больше не питала призрачных иллюзий. Не после всего, что ей пришлось пережить. Единственное, что Канна знала точно - Катара выживет. И будет выживать всегда и везде. Если внучке удалось выжить после Великой Резни, а потом выживать каждый день в течение 6 лет, то она останется живой и сейчас. И вернется. Обязательно вернется. Слишком они были похожи. Единственное, что отличалось в них, то это выбор. Канна всегда делала выбор по собственному желанию, а Катара - по собственному решению. Тот день, когда внуки наконец вернулись на Южный Полюс, стал поворотным в её жизни. Канна слишком поздно поняла, что это был последний день, когда Катара по-настоящему была с племенем, с семьей. Последний день, когда она была честной со всеми и с самой собой. Канна слишком поздно поняла, что в тот день внучка приехала попрощаться. Что-то изменилось в Катаре. Путешествия заставили её вырасти. А может даже больше, чем вырасти. Возможно даже немного постареть. Совсем немного, только в душе...После странствий в синих глазах внучки Канна видела то молчаливое, но от этого не менее страшное понимание. Понимание всего. Возможно, именно то понимание способствовало такой прочной связи, тем близким отношениям с Хакодой, после их встречи дома, на Южном Полюсе. Казалось, так сильно Катара не любила отца даже когда Кая была жива и счастливее семьи нельзя было найти в целом мире. Обида и озлобленность маленькой эгоистичной девочки сменились этим страшным пониманием. Слишком неправильно. Слишком страшно. Канна снова и снова замечала эти насмешки Судьбы. Она оставила всё, что имела и покинула всех, кого знала, чтобы сохранить свою свободу. Для Канны было бы легче умереть в бегах, чем жить, стоя на коленях, существовать в неволе. Катара же отреклась от всего ради мира. Пожертвовала собственной свободой ради общего блага. Канна знала, о клятве преданности, которую дали её внуки. Жить для аватара и умереть за аватара. Судьба улыбнулась им своей счастливой улыбкой. Каждый понимал, что именно такое возвращение аватара - настоящее чудо и сказочное стечение обстоятельств. Судьба дала им шанс и они не имели права его потерять.

...Аватар - 12-летний ребенок, воспитанный монахами...

...что ж, как бы там ни было, сдаваться без боя Судьба явно не собиралась...

Но невзирая ни на что её внуки сдержали слово. Это, пожалуй, было еще одним отличием между ними - Канна никогда бы такого не сделала, она не была ни столь благородной, ни столь жертвенной. Еще одной неожиданной насмешкой Судьбы стало знакомство Канны с невестой внука. Она не поверила своим глазам. Перед ней стояла Суюки. Темно рыжие волосы, зеленые глаза...наверное, она молчала слишком долго, когда Сокка наконец представил ей невесту...Суюки...Даже имя то же...Лидер воинов Киоши...Какая страшная ирония судьбы... Канна ненавидела и презирала этот отряд лживых шлюх. Они были трусами, потому что придерживались нейтралитета в Столетней Войне. Чувствовали себя в безопасности, ведь эти воды контролировал и защищал от экспансии Нации Огня в то время могущественный и непобедимый флот Южного Племени Воды. Так продолжалось до тех пор, пока Лорд Огня не осознал - пока существует Южное Племя Воды, полноценное покорения Царства Земли невозможно. В те страшные времена её народ, который верой и правдой служил общему делу, прилагал все усилия, чтобы прекратить Столетнюю Войну и не допустить оккупации других земель, оказался один на один со своим горем. И ни одно царство не откликнулось на призыв о помощи... И братское Северное Племя молчало... И остров Киоши кричал о своем нейтралитете... Когда после многочисленных атак и фактического уничтожения для племени наступили тяжелые времена, большинство земель Южного Королевства Земли были захвачены, в том числе и остров Киоши. Они получили свободу лишь когда Хакода восстановил контроль над Южными Водами. Ему потребовалось около 5 лет, чтобы реформировать и полностью снарядить флот, но своей цели он все-таки добился. После того, как остров освободили от оккупантов, воины Киоши снова объявили о своем нейтралитете в войне. Канна имела за что их презирать... Хотя это не была причина её ненависти. Она давно разочаровалась в мировой политике и политических играх зажиточной верхушки и уже не обращала внимания на такие вот коллизии. Канна ненавидела их за то, что они посягнули на самое дорогое - её свободу. Тогда, когда она пересекла полмира, преодолела столько трудностей и к Южному Полюсу осталось рукой подать, эти «доблестные» воины решили разрушить все её планы, сломать её окончательно, наказать за неповиновение. Отправили в Нацию Огня в качестве подарка, как одну из своих шлюх. Хотя нет, их «соблазнительницы» были профессиональными воинами, которые с детства изучали боевые искусства и искусство обольщения, а она была беспомощной...Как вот сейчас, на смертном одре... О, она вспоминает те школы, в которых учились будущие воины Киоши. Жестокость местных учителей могла конкурировать только с жестокостью местных учеников. Она вспоминает тот день, когда стала свидетелем выбора лидера отряда. Девушки последнего курса обучения устраивали бойню. Победитель - будущий главарь. Ничего удивительного или необычного в этом нет. Разве может быть жестокой или бесчеловечной официальная церемония избрания лидера, на которой присутствовали представители власти и местной аристократии? Возможно, если бы Канна тогда не сказала, что ни один порядочный парень Племени Воды никогда в жизни не возьмет в жены одну из воинов Киоши, то теперь избежала бы такого сюрприза. Судьба насмехалась над ней. Канна слышала этот дикой хохот в метели за окном... Женщина внимательно наблюдала за невесткой. Осторожно, но тщательно изучала её, ловила каждое движение, каждое слово, каждый взгляд...Так долго следила за ней исподтишка и не нашла ничего...У этой девушки не было ничего от тех воинов Киоши, которых Канна помнила. Ни жестокого и пренебрежительного взгляда, ни лукавой и лживой улыбки. За благородным спокойствием скрывалась непреодолимая, несгибаемая воля к жизни, а за изысканными манерами и показной строгостью - любовь, верность и преданность её внуку. Что же - это, пожалуй, впервые одна из фантастических баек Сокки сбылась - его невеста ничем не уступала девушкам с детских мечтаний внука... Вечер они провели в тесном семейном кругу, рассевшись вокруг костра, делились веселыми историями из прошлого и юношескими планами на будущее. И впервые за все время Канна смеялась. Громко и искренне, заставив замолчать бурю снаружи. Судьба ошиблась. Судьба вновь проиграла. А Канна выиграла, получив больше, чем боялась потерять. А белые снежинки все падали и падали, тихо опускались с небес на землю, покрывая, пряча воспоминания под белой пеленой времени. Посреди белых простор ей явилась фигура матери. Канна думала, что забыла этот образ еще очень много лет назад, но коварная память хранила его в тайных каморках. Каморках, открывающихся только перед смертью. Её мать была идеалом девушки Северного Племени Воды. Её мать была самой лучшей. Её мать была совершенной Её мать была безупречной Её мать была абсолютной противоположностью Канны. Тихая и покорная, она превыше всего ценила традиции и законы собственного народа. С детства её воспитывали как будущую невестку влиятельного и богатого рода и мать больше всего стремилась быть достойной этого статуса. Казалось, утренний снег не был таким чистым и безупречным, как её репутация. Казалось, она меньше зависела от сил природы, чем от мнения других людей. Казалось, больше, чем запятнать свое имя её мать боялась только её. Собственную дочь. Опасалась сильнее, чем самой позорной сплетни. Избегала тщательней, чем самого страшного осуждения. Слишком гордый взгляд... слишком смелые мысли... слишком острые высказывания... слишком непокорная... слишком свободолюбивая... слишком не такая... Мать смотрела на неё и не плакала. Не обронила ни слезинки над смертным ложем дочери. Канна могла поспорить с Судьбой на собственную жизнь, что мать не плакала, когда её единственный ребенок покинул Северный Полюс. Только вздохнула с облегчением... ...Мать смотрела на неё и не плакала...Не проронила ни слезинки...Только смотрела долго-долго своими бездонными синими глазами и едва шевелила губами, что-то шепча. Видимо, молилась духам за спокойствие своей мятежной дочери на том свете. Или может...может...Судьба, видимо, проиграла очередное пари, потому что её мать, дрожащими губами шептала: «Прости...Я виновата перед тобой...прости меня...» И в тот момент, когда Канна сквозь сон ответила: «Прощаю. И ты мне прости », мать улыбнулась ей и фигура исчезла, растаяла с новым дуновением ветра. И стало легче. Значительно легче. Снегопад все усиливался и усиливался. Холодный пронзительный ветер завывал, будто раненый зверь, озлобленный на охотников. Вдруг белые снежинки изменились черной сажей, а на белоснежном покрове стали появляться красные пятна крови...здесь...и там...и вот там...и тут...и конца-края не видно этим краскам... Больше, чем луж крови, было только трупов вокруг...черные и невыразительные...призрачные образы умерших... десятки...сотни...тысячи... А посреди всего этого темная фигура сгорбленной седой старухи...стоит на коленях в луже крови...прижимает к груди окровавленные руки и дрожит...старые лохмотья развиваются на ветру, а пряди волос, мокрые от чужой крови прилипли к лицу...она кричала, но её было едва слышно то ли из-за завывание ветра, то ли из-за рыданий, которые раздирали изнутри...до Канны доносились лишь обрывки... «...Мне так нужно, чтобы кто-то меня простил...необходимо...чтобы кто-то простил...отпустил...» ...и Канна не выдержала - по щекам потекли соленые слезы. Хама...её Хама...сильная...свободолюбивая...несгибаемая... Её Хама, которая сумела остаться в живых после стольких сражений... Её Хама, которая не погибла в спецтюрмах Нации Огня... Её Хама...сгнила в тюрьме какой-то забытой духами деревни... Старая...больна...немощная...беспомощная...одинокая...преданная соплеменниками...преданная её внучкой... Канна очень давно не плакала. Не заплакала она ни тогда, когда на горизонте появились корабли Хакоды с вестью о победе в войне. Не заплакала ни тогда, когда снова увидела внуков. Не заплакала ни тогда, когда молча прощалась с Катарой. Прощалась навсегда. В тот вечер, когда очаг уже догорал, а все домашние мирно спали в своих постелях, они с внучкой уединились, остались только вдвоем не сговариваясь, понимая друг друга без слов. Они проговорили до глубокой ночи, тем для разговоров накопилось предостаточно. Говорили друг другу то, что никогда бы не сказали никому другому. Канна сидела по ту сторону очага и ей казалось, что это не костер, а магическое зеркало, а напротив - её зеркальное отражение. Два человека и один характер, две личности и один жизненный путь. Канна действительно очень давно не плакала. И, видимо, в ту ночь что-то в ней сломалось. Возможно, что-то изменилось...а может она просто пересекла границу...предел своих сил и терпения... Канна сдержала себя при Катаре и разревелась только когда добрела до собственной кровати. Она и сама не знала, откуда у её старческом теле взялось столько жидкости, а в душе - столько боли и отчаяния, столько немого сожаления и обиды... Как же нечестно...как же несправедливо...так не должно быть...не с ней...не с ними...не в этой реальности... И теперь, когда эта свернутая калачиком фигура так слезно просит о прощении... «Прощаю...И ты прости меня...прости, что не уберегла...не защитила...прости...» И ветер утихает. Фигуры умерших исчезают, а снег снова становится белым-белым. На месте сгорбленной старухи стоит юная девушка. На черные волосы, которое свободно спадают по спине, легко и тихо опускаются снежинки. Традиционное синее одеяние Южного Племени Воды мягко подчеркивает контуры хрупкой девичьей фигуры. Серые глаза смотрят с безграничной благодарностью. Хама улыбается. Широко и искренне. Так приветливо и ласково, как улыбалась только ей. Канна делает шаг на встречу...Еще один...И еще...и еще...и еще...и когда для объятий осталось протянуть руки, образ Хамы исчезает. Исчезают снежные просторы. Канна стоит на причале. Вокруг множество кораблей, корабликов и лодок...полно людей...рыбаков...купцов...послов дальних стран...повсюду кипит жизнь, а она ничего не слышит...ни звука... Канна узнала этот порт. Главный порт Северного Племени Воды...Это здесь она прощалась с домом...здесь окончательно бросила всё...это место стало последним пристанищем на родном Полюсе... Канна подходит к воде...ближе и ближе...что-то манит её...молча зовет...смотрит в темную гладь океана и видит еще один образ...вместо её отражение в воде виднеется образ Югоды. Тихая и спокойная...как всегда...ни поседевшие виски, ни старческие морщины , даже время не изменило того блаженного спокойствия и умиротворения, той доброты и любви в глазах...Такие разные, что, казалось, духи специально создали их такими противоположностями...сначала создали одну, а затем отразили другую... Гордый и бунтарский нрав Канны и смиренный и покорный характер Югоды... острая и донимающая критика тогдашнего порядка и наивные оды традициям родного племени... острый ум и вечная тихая жизненная мудрость... Югода была такой непохожей на Канну, а более близкого человека не было на целом Северном Полюсе. И Канна бросила её. Убежала, ничего не сказав. Оставив такую невинную, такую доверчивую на поругание жестоким традициям патриархального общества. Предала её. Но подруга не смотрела на неё с осуждением. В её глазах - только любовь и доброта. И тогда, на мгновение, где-то на дальних задворках сознания мелькнула мисль: «Югода бы никогда не поступила так, как Хама...никогда...ни при каких обстоятельствах...» В тот момент Канна поняла, насколько сильно ошибалась все эти годы, считая Югоду слабой, считая своим долгом оберегать подругу... Все эти годы именно Югода оберегала Канну, опекала её и защищала от опасностей, о которых Канна так легкомысленно забыла, а то и вовсе не знала об их существовании...Канна так гневно осуждала устрой племени и так мало заботилась о том, к чему это может привести. А Югода каждым словом, каждым поступком защищала её...всегда...везде...защищала сильнее, чем мать, которая боялась её, сильнее, чем отец, который стеснялся её. Оберегала ценой собственной чести, собственной жизни, собственного счастья... Канна поняла это слишком поздно...Слишком поздно поняла, что путала слабость с добротой, а покорность - с мудростью... «Спасибо...», - прошептала Канна. И Югода улыбнулась, несколько секунд пристально смотрела подруге в глаза, а потом сомкнула веки. Канна против воли повторила действие за подругой, а когда открыла глаза, то первым, кого увидела перед собой, была Катара. Внучка с тревогой смотрела на неё, присев на стул у кровати, и держала руку бабушки в своих теплых ладонях. Видения закончились. Прекратились...а ей еще стольким людям надо сказать «Прости» и «Спасибо» перед смертью... Канна подняла глаза и посмотрела на Катару. Их взгляды встретились. Они несколько минут молча смотрели друг на друга...Ни слова не слетело с уст, а они, казалось, успели сказать больше, чем хотели... И тогда Канна сказала:«Прости меня...за всё...», - и улыбнулась, когда в глазах внучки нашла прощение. И Катара улыбнулась ей в ответ. Так счастливо и любя, как улыбалась только Каи. Канна, всё ещё улыбаясь, закрыла глаза. Ей снился снег ...