Желтая жизнь.

Ощущение сухости во рту, наверно, никогда не покинет меня. Пустыня бесконечна, но спасти может даже одна капля воды. Не нужно умалять Бога, который забыл меня здесь, не нужно искать дьявола, который даже в своем Аду не знает такого пекла, не нужно бояться смерти, потому что, в конце концов, она догонит тебя в этом бескрайнем желтом миру. А что тогда нужно? Стараться продолжать жить, пытаться вспомнить, что ты человек, и что ты можешь ходить, дышать, получать удовольствия и плакать от горя, что все в этом мире во многом зависит от тебя, и что найти чудотворную каплю воды жизни для себя можешь только ты сам? Не смешите меня! Ползая, как пресмыкающееся животное по уже кажущимися грубыми и непреодолимыми пескам, жизнь сама по себе забывается, а целью всех твоих стараний становится либо быстрая смерть, либо чудо-оазис,…который мне, увы, не найти. Желтые дороги, желтые сны, желтый дым и желтые руки – вот моя теперешняя сосредоточенная жизнь. Бежать некуда, а, если все же побежишь - вновь наткнешься на желтый воздух и желтое небо. Безысходность. Но иногда (очень редко), несмотря на все мои тщетные и бессмысленные попытки, несмотря на наблюдающую за мной смерть, на мои сухие руки, бездушное тело и желто-стеклянные глаза, я хочу жить, я хочу покорять вершины гор, я хочу плакать над родившимся ребенком, я хочу от души смеяться, наблюдая за тем, как моя любимая собака ворочает морду от поставленной перед ней миски с водой. Хватаю ртом воздух: такой горячий, густой и дымный. Он падает на дно моего желудка тяжелым камнем, обжигая и впитывая последние скользкие ошметки чего-то мокрого. Слюна уже давно не выделяется, слезы появляются лишь в том случае, если засыпать глаза песком и долго-долго тереть, тогда можно надеяться на крохотные капельки чего-то соленого, влажного и мутного от песка. Пот, не смотря на удушающую жару, вот уже несколько дней не дает о себе знать. По моим подсчетам, сейчас, вероятно, около четырех дня. Только бы дожить до темноты. Вообще, если уж суждено умереть в этой песочной пустыне (смешно и думать!), так пусть это произойдет ночью. Ночь в пустыне – это удивительно. Она удивительна не тем, что становится прохладнее или из-за темноты не видишь бескрайность этого дикого пространства вокруг себя. Нет! Она удивительна звездами, которые поистине можно достать рукой. Я и сама не понимаю, как, находясь на грани жизни и смерти, наступая на подол холода, и теряя постепенно зрение, слух и способность разговаривать, как я могу обращать внимание на такие пустяки, как звезды. Но нет…. Звезды это не пустяки, это мое существование и мое единственное спасение. Я лежу под ними, а они накрывают меня своим мерцающим одеялом, они подмигивают мне жизнью и пытаются создать иллюзию присутствия. Я стараюсь не засыпать ночью, что бы насладится этой сказкой, волшебной прохладой и густой, но приятной темнотой. Ночью появляется возможность идти вперед, стена темноты не позволяет увидеть горизонт, который сливается с безумной желтизной песка, слепя глаза, и потому мой разум, отторгая реальность, представляет образы жизни, которые могут скрываться за этим мраком пустыни. Во тьме мои глаза радуются тому, что наконец-таки ослепли, что, кроме мыслей, которые рождаются надеждой, они ничего не могут видеть. Ночью я придумываю мир. Когда отсутствует зрение, а слух улавливает лишь редкие шуршания ящериц, мой измученный и воспаленный мозг дает мне капельку свободы. Эта свобода заключается в возможности видеть галлюцинации, которые за последнее время стали необыкновенно красочными и содержательными. Причем, понять, что это нереальность я могу только с наступлением утра, когда мои усталые глаза сами собой закрываются, и начинается новый желтый сон…. Полдень. Даже тому человеку, который когда-либо переживал потерю любимого, ощущал абсолютную ненужность существования или понимал свое одиночество никогда не представить, что чувствует тот, который находиться в пустыне, без малейшей надежды на следующую минуту, пытаясь уловить свою тень, и бредово рассчитывая на ее помощь. Полдень в пустыне – это пик сумасшествия. Все пространство, включая воздух превращается в сковороду, на которой умело ежедневно разогревают новую жертву, не оставляя никаких шансов на выживание. Его величество солнце, ухмыляясь и прищуриваясь, необыкновенно рад своей непобедимой силе. Он расправляет свои лучи, и, вглядываясь в желтизну, направляет их на любое существо, не способное ему противостоять. Каждый день его работы – это сотни потерянных мною минут, дней, месяцев. Когда солнце печет так, что тебе кажется, будто все твои внутренности медленно превращаются в одно жареное месиво, а мягкий песок –в раскаленный асфальт, ты не знаешь, кого и о чем молить. Ты беспомощно валяешься, не в силах открыть глаз, периодически ощущениями обнаруживая на теле новые ожоги. Они уже покрывают тебя всего и по ночам дико нарывают, когда в них попадет песок. Хотя всего этого ты не замечаешь. Ты можешь думать только об одном.… О том, как скоро это закончится, как скоро придет спасение в виде самого желаемого – гибели. Сотню раз в мозгу ты прокручиваешь этот момент, стараясь его приблизить, находясь в полубессознательном состоянии, ты почти достигаешь цели. Ты знаешь, будь под рукой хоть какой-нибудь сучок, ты, не задумываясь, пронзил бы им свои вены, в которых, казалось бы, давно нет ничего, напоминающее жидкость. В твоем представлении, кровь превратилась сначала в желе, потом – в отвердевшую смолу. Всё. Силы исчерпали себя. Кости - это лишь тоненькие веточки, которые можно переломить, если попытаться встать на ноги. Но это невыполнимо, энергии не хватает даже на то, чтобы дышать. Желудок превратился в сморщенный мешочек, который и при гипотетической возможности вряд ли воспримет жесткую пищу. Горло, вконец пересохшее, еле проглатывает последние порции горячего воздуха. Завершающий вздох…. Улыбка, мелькнувшая на губах…. Яркая вспышка света, видимо солнце отвешивает поклон тому, кто несколько дней подряд пытался бороться. Казалось, прошла вечность, целая жизнь, отличие которой состоит в том, что существование сводится лишь к ожиданию конца. Но об этом нельзя жалеть. Слишком много начинаешь видеть и по-настоящему ценить, слишком многое тебе открывается для понимания истинности бытия. Настолько много, что, цепляясь губами за жизнь, ты, превозмогая боль и отчаяние, шепотом кричишь единственное: «Спасибо тебе, пустыня!». Этих слов не услышал никто, даже ты сам. Но, не смотря на это, последняя твоя фраза будет еще долгое время оглушать эти бескрайние желтые пески своим эхом.