Бумажные воспоминания.

- Али-баба, чем занят? – мальчик с необычными синими волосами заглядывает в комнату к своему другу, который вот уже пару часов не покидал своей комнаты. Тот оборачивается, улыбаясь. Он глупо смотрит на фотографии, улыбается, вспоминая… Как хорошо раньше было. - Аладдин? Я так, предаюсь чувству ностальгии, - блондин хмыкает, вновь укладывая голову на руки. - Ностальгии? – мальчик удивленно округляет глаза, а потом переводит взгляд на фотографии, прикрепленные на небольшую досточку над столом, - А-а-а… Давненько ты этих фоток не доставал, - он улыбнулся, как-то грустно, и уселся рядом на второй стул, - О, а я помню, когда это было! – Аладдин тыкает пальцем в самую верхнюю фотографию, до которой еле дотягивается. Море, пляж, Кассим, Али-баба и Аладдин с Хакурю на заднем плане, - Тогда классно было. Хакурю научил меня плавать! А что вы тогда делали на береге? - Бесились и поедали арбузы, - парень коротко засмеялся, - Мор фотографировала нас с таким невозмутимым лицом, что мне почти стало не по себе, - он улыбается – да, тогда они все вместе наконец смогли выбраться на недельный отдых, захватив с собой заодно и Кассима. Постоянно плескались в воде, строили песочные замки, носились по рыхлому берегу, усыпанному ракушками. Тогда Кассиму было четырнадцать, а ему тринадцать. - А это когда было? – мальчик тыкает в следующую фотографию, на которой были изображены уже порядком повзрослевшие подростки. - О, тогда Хассан и Зайнаб возили нас в соседний город. Им нужно было уехать за каким-то шмотьем, а мы с Кассимом просто решили прогуляться. Сфоткала нас Зайнаб, когда мы вернулись на место встречи через пару часов, - Али-баба улыбнулся, глядя на веселые лица. Где они тогда только не побывали – зашли в какую-то новую кафешку, погуляли по торговому центру, блондин тогда умудрился затащить друга в будку мгновенных фотографий. Разделили их наполовину, но Али-баба умудрился все-таки потерять свою половину. Осталась только фотка от Зайнаб. - Без меня ездили! – Аладдин надулся, но уже спустя мгновение с интересом посмотрел на следующую фотографию, - Ух ты, как красиво! – мальчишка зачарованно глядел на двух довольно взрослых парней на фоне яркой бордовой листвы. - Осень… Последняя осень, которую мы вместе проводили, - Али-баба печально улыбнулся, но почти сразу стер с лица непрошенные эмоции, - Мы гуляли с Мариам. Врачи тогда сказали, что жить ей с ее неизлечимой болезнью осталось пару месяцев, поэтому мы проводили с ней как можно больше времени. Вытаскивали на улицу, потому что оставлять ее в больнице было совсем кощунственно, - он отвел взгляд, тяжело вздохнув. Девочка не продержалась отведенные врачами два месяца. Скончалась во сне через пять недель после постановки сокрушительного вердикта. Али-баба с болью вспоминает те моменты жизни. Особенно беснования Кассима, который буквально изо дня в день рушил квартиру друга, пытаясь выплеснуть все копившуюся горечь. Блондин почти никогда его не останавливал, раз за разом собирая осколки от разбитых вдребезги тарелок. Ему тоже было плохо, но Кассиму – хуже в сто крат. Али-баба помнил – глаза тогда у друга постоянно было темными, если не черными. Отошел он только спустя месяц. Глупое метание по чужой квартире окончились. Как и окончилось их общение на три месяца. Блондин тогда не понимал, к чему такие меры, потом понял – Кассиму просто нужно было побыть одному. Чтобы его не трогал и не доставал. Он ведь Привык. - А… последняя? Когда это было? Я не помню, - Аладдин мотает головой, поворачиваясь к своему другу. Тот горько усмехается. - Той зимой был последний вечер для нас. Правда, я не знал, что после этого Кассим уедет, но чувствовал что-то нехорошее. Настроения не было поэтому совсем, - Али-баба чуть наклонив голову, глядит на последнюю памятную фотографию, - Зайнаб одолжила мне свой шарф, потому что было жутко холодно. Но потом я поделился им с Кассимом – сложно было не заметить его стучащие друг о друга зубы, - он тихо смеется, с нежностью перебирая драгоценные воспоминания. Каждый вдох, каждый стук сердца. Все было настолько близко ему, и сейчас настолько далеко от Кассима. Пережить отъезд вечного заводилы и лучшего друга для парня было нелегко. Мягко говоря нелегко. Чего стоила затянувшаяся депрессия. Благо, Аладдин тогда сильно помог ему, стараясь вернуть в обычный мир. Наверно, поэтому блондин мог довольно спокойно смотреть на эти фотографии. - Вот уже три года прошло, да?.. – Аладдин грустно улыбается, глядя на то, как его друг с безмерной тоской проводит подушечками пальцев по потрепанным фотографиям. Было видно, что те не лежали где-то в фотоальбоме, пылясь, а часто доставались. Мальчик качает головой – Али-баба совсем не меняется. - Да. Время быстро летит, - лжет. Нагло лжет. Время для него остановилось и ползло медленнее улитки. Хотя могло быть хуже – Моржанна и Аладдин никогда не оставляли его одного. Поэтому было легче. - Ладно, хватит хандрить, пойдем лучше погуляем, - мальчишка и в этот раз не бросает попыток растормошить блондина. Тот благодарно кивает. Аладдин, напоследок улыбнувшись, выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. Али-баба поднимается со стула и одевается, сменив домашнюю одежду на повседневную. Привычная белая толстовка и бежевые джинсы. Вот он и готов… Перед тем, как выйти из комнаты, он смотрит на себя в зеркало, пытаясь убедиться, что все действительно хорошо. Что все прошло. У его окна мелькает тень, блондин видит в зеркале, напрягаясь. Но потом вдох застревает где-то в глотке – он забывает, как дышать. - Ну, что, Джульетта, скучала по своему Ромео?