"Это удивительно, как много можно скрыть за улыбкой".
Сегодня ветреный, но довольно теплый летний день, солнце лишь изредка пряталось за зефирно-розовыми облаками. Лиам сидел за своим рабочим столом, в старой растянутой рубашке, окруженный горой грязных тарелок, бумаг, книг и прочим барахлом, лениво выпуская серые кольца дыма. На календаре двадцать третье августа, для многих это просто дата, а для него она означала то, что до сдачи книги в редакцию оставалось каких-то шесть месяцев, а три месяца работы над романом можно было благополучно засунуть псу под хвост. За три месяца своей работы он не написал ни строчки! Нет, Лиам, конечно, пытался, и у него сначала даже было вступление на несколько тысяч слов, но затем, прочитав всю ахинею, которую он там написал, удалил это без малейшего сожаления. Всё - от первой до последней строчки казалось полным бредом. Он чувствовал, что должен был начать с каких-то смелых мыслей, они вертелись у него в голове, выходили с сигаретным дымом из легких, но никак не хотели быть единым и связным текстом. Шатен ковырял эту идею, обсуждал с друзьями, делал вид, что работает, обманывая самого себя, но впервые за три месяца, осознал, как мало сделано настоящей работы. Два года назад, когда Лиам начал работать на «Felix», он был техническим писателем - учебники и инструкции. Но он просил Саймона дать что-то стоящее: важную работу, на которой будет стоять его имя. Теперь же, Пейн понимал, что есть огромный риск её загубить, но не мог ничего сделать. Единственным оправданием, которое для него существовало, было то, что он постоянно думал о книге. В его распоряжении было ещё несколько месяцев и, возможно, какая-то репутация, которая может пострадать, если он не напишет роман вовремя или напишет его плохо. Но вся ирония в том, что нет у него никакой репутации, но он всё равно хочет, чтобы его первый роман стал прорывом; основанный на сильных чувствах и глубоких переживаниях героев. Но как он может писать о глубоких чувствах и душевных терзаниях, когда сам ничего не испытывает? Лиам уже и забыл, когда в последний раз выходил на улицу просто прогуляться и подышать свежим воздухом. Максимум, что он делал, это ходил в магазин за углом, чтобы купить себе пачку сигарет или горький шоколад. Вдохновение давно не посещало его, и Лиам сидел в четырёх стенах, которые давили на него, впитывая всю энергию и мысли, а окружающей его тишиной можно было подавиться. Аванс, который он получил за эту книгу, уже почти кончился, и нужно было придумать, на что жить дальше, и искать подработку. Лиам думал, что отсутствие денег хоть как-то растормошит его и сподвигнет к действию, заставит собрать все мысли в кучу и взять себя в руки, но это лишь наращивало панику.***
Наверное, мысль о том, что он может наткнуться на какое-нибудь объявление, и заставило его выйти сегодня из дома, ну и в глубине души он надеялся, что нежный теплый ветерок нагонит на него заблудшее вдохновение, поэтому взял с собой небольшой ежедневник. Пейн уверенно шёл по шестой улице, курил сигарету и направлялся в старый заброшенный городской парк. Настроение было поганое, и всю дорогу он развлекал себя мрачными мыслями; мыслями о книге для «Felix», мыслями о пустом кошельке и о том, что он, в общем-то, неудачник. Вспоминал слова мамы, которая отговаривала его от карьеры писателя (хотя, в случае Лиама, слово “карьера” звучит слишком громко), и предлагала ему пойти на юриста или финансиста, учитывая то, что он был хорош во всём, и в школе был круглым отличником. Но Лиам постоянно твердил, что финансы – это не то, чем он хочет заниматься всю жизнь. Он считал, что писательство - это его будущее, это то, что доставляет ему удовольствие. Он мог бы быть успешным адвокатом или менеджером, но думал, что занимаясь этим, он всю жизнь будет несчастен. Сейчас он мог бы, конечно, подразнить себя горькими мечтами о том, что было бы или могло бы быть, если бы он послушал родителей, но даже сейчас, находясь в полной заднице, Лиам оставался верным себе и своим мечтам. По дороге Пейн изредка останавливался у фонарных столбов, в надежде увидеть объявления о найме на работу, но, в основном, там висели объявления о купле и продаже или предложения быть кассиром в закусочной, что совсем не привлекало Лиама. Перед самым входом в парк стоял небольшой магазинчик (и казалось странным, почему его не закрыли, ведь парк заброшен и в него почти никто не ходит), в котором Лиам купил себе газету с объявлениями и хот-дог, на случай если он проголодается. Засунув всё это в свой маленький рюкзачок, он поспешил к выходу. В парке было очень красиво, несмотря на исписанные граффити здания касс, или заржавелые карусели. Заброшенная железная дорога от американских горок вся обросла деревьями и кустарниками. Вообще, парк был довольно чистым, на полу не валялись какие-то бумажки или битые стёкла, поэтому слегка пожелтевшие листья деревьев даже придавали романтичности этому месту. Почему он раньше не додумался сюда придти? Здесь даже тишина не такая как дома, она прерывается шелестом листвы, ласкает слух. Скамеек было полно, но Лиама, почему-то, больше устраивал бордюр, на котором он и расположился. Он сидел на бордюре и просматривал объявления в газете, что-то помечая ручкой. Лиам подумал, что мог бы стать школьным учителем английского языка, плюс к тому – он любил детей, но в таком случае, у него совсем не оставалось бы времени на книгу, всё свободное время у него отнимала бы проверка домашнего задания. Пейн внимательно просматривал газету, в то время как услышал заливистый собачий лай и чей-то звонкий смех. Лиам поднял голову и увидел парня, который дразнил собаку; парень держал в руке теннисный мяч и поднимал её над головой, а собака прыгала вокруг как заводная и пыталась выхватить мяч, но все её попытки были тщетны. Это выглядело довольно забавно со стороны. Сначала Лиам пытался не обращать внимания на парня и его четвероногого друга; он поднял газету и закрыл ею лицо, старательно вчитываясь в текст. Пейн подумал, что они пройдут мимо, но нет, парень играл с собакой на зелёном газоне, прямо напротив Лиама, метрах в пятнадцати. Игнорировать шум, исходящий от них, было невозможно. “И какого чёрта им понадобилось играть прямо тут? Есть много других мест, где можно поиграть с собакой. Есть такие СПЕЦИАЛЬНЫЕ парки! Он мне это на зло, я уверен”, - завёлся Лиам. Шатен отложил газету и подпёр руками подбородок, уставился на нарушителей покоя. Он решил, что если парень заметит его лицо ‘а-ля кирпич’, то поймёт, что ‘вы тут как бы лишние, я первый пришёл’. Но парень его даже не заметил, он всё так же самозабвенно играл с собакой. Вообще, парень показался Лиаму довольно странным: одетый во всё черное - ботинки, штаны, и даже кожаная куртка. И он возможно, был бы похож на плохого парня, если бы не его улыбка, светящиеся глаза, звонкий мелодичный смех. Парень явно был не тем, кем хотел казаться окружающим, его выдавала какая-то игривость; то, как он играл с собакой - он делает вид, что замахивается и кидает, а как только пёс срывается с места, он весело смеётся, потому что мяч остался у него в руке. Пёс быстро понимает, в чём дело, и уже несётся прямиком на брюнета, а тот стремительно убегает от него: - Нет, Харви! Харви! – предостерегающе кричит тот, всё это сопровождается искренним хохотом, и Лиам подумал, что это самый красивый звук, который он когда-либо слышал. Собака быстро догоняет хозяина и кидается ему на спину, от чего брюнет падает лицом вниз, и Лиам, наблюдая за этой сценой, издаёт лёгкий смешок, но мгновенно замолкает, подумав о том, что это должно быть больно. Вероятно, молодому человеку было совсем не больно, потому что он тут же переворачивается на спину и садится, а собака как-то виновато вылизывает его лицо. - Фу, Харви, - отталкивает он её, - плохой пёс! Слезь с меня! Почему-то Лиаму, наблюдая за этими двумя, в голову лезли какие-то навязчивые мысли. Сначала он пытался не заострять на этом внимание, идея показалась ему бредом, но в итоге он подумал: ‘Почему нет?’ Он достал из своего рюкзачка ежедневник (который брал с собой как раз на такие случаи) и ручку, и принялся выводить там что-то своим корявым почерком. Вдохновение нахлынуло на него как-то внезапно, он сам не понял из-за чего, но он писал, писал не останавливаясь! Он писал о светлокожей девушке, которая бежала по разноцветному полю, усыпанному цветами; описывал её красивые золотые волосы, которые ореолом окружили её плечи, описывал её милое личико, покрытое веснушками, белоснежную улыбку, лёгкое коротенькое платье, оголяющее красоту её босых ног. Она бежала и так же звонко и весело смеялась; смеялась искренне, как тот незнакомый смуглый парень. Эта девушка, такая милая и хрупкая, убегала от своего возлюбленного, который бежал за ней и фотографировал на камеру. Говорил ей, какая она красивая, как он любит её, смеялся и просил её остановиться, чтобы сфотографировать нормально, ведь большинство фото получались смазанными. В итоге он поймал её, и они вместе упали на полевую траву, долго не могли отойти от смеха, а когда смех прекратился – они начали целоваться, очень долго и нежно, и поцелуи их были сладкие-сладкие, полные любви. Лиам знал, что это не та сцена, с которой должна начаться его книга... Более того, такой сцены вообще не должно быть в его романе, и всё это казалось ему странным, в любом случае он просто не мог остановиться – да и не хотел останавливаться. Он продолжал писать, в надежде, что в его книге найдётся место и для этого эпизода. Можно сказать, что Пейн даже был счастлив, потому что за последние сорок минут, сделал для книги больше, чем за прошедшие несколько месяцев. Он смог оторваться от своего занятия, только когда почувствовал, как что-то коснулось его ноги. Это был теннисный мячик. Лиам поднял глаза и посмотрел на пса, который стоял метрах в пяти от него и, вероятно, боялся подойти ближе. А парень всё так же стоял на газоне, где они играли, и ждал дальнейших действий. Лиам взял мячик в руку и позвал собаку: - Харви, мальчик, иди сюда, - сказал он, и подразнил его мячиком, перебрасывая из одной руки в другую, - возьми его! Харви тронулся с места и начал медленно подходить к нему, но остановился на полпути. - Иди сюда, не бойся! – Поманил Лиам. – Возьми свой мячик! Он всё-таки подошёл к Пейну и взял в зубы мячик. Парень потеребил его за уши, и сказал: - Хороший мальчик! Но, кажется, псу уже была не интересна его игрушка, он сразу же выплюнул мяч и стал принюхиваться к рюкзаку шатена, который лежал на земле у его ног. Пейн сначала не понял, что интересного в его сумке, но потом вспомнил про хот-дог, который он купил в магазинчике и улыбнулся, доставая его. - Ты проголодался малыш? – спросил он, разворачивая хот-дог из обёртки. – Я могу тебя угостить, но не уверен, что ты такое ешь... Лиам понял, что ошибся, когда этот милый пёсик чуть не оттяпал ему полруки! Пёс ел с удовольствием, только слюни и текли. - Харви, попрошайничать плохо! – раздалось над головой у Лиама, но в голосе не было злости, Лиам заметил в голосе незнакомца нотки иронии. Пейн поднял голову и увидел улыбающегося незнакомца. - Прости, я накормил его, - промямлил Лиам, потирая рукой затылок, - но не уверен, что ему такое можно. – Он поднялся с бордюра. Лиам правда боялся, что с собакой может что-то случиться, по ней было видно, что она породистая и жутко дорогая, и её уж точно не кормят фастфудом. - Не волнуйся, - улыбнулся брюнет, - он всеядный. Мы даже пьём с ним кофе по утрам. Правда, потом ему сносит крышу и он может разнести всю квартиру, если его не вывести на прогулку и не бегать с ним целый час. - Тогда зачем ты даёшь ему кофе? – Лиам рассмеялся. - Я не могу отказать другу, который приглядывает за мной. – Брюнет наклонился, чтобы погладить собаку, а затем выпрямился и продолжил. – К тому же, он смотрит на меня такими глазами, что просто невозможно отказать, он обожает кофе! Да и то, что он может натворить с квартирой ничто, по сравнению с тем, что могу натворить я, когда мне сносит крышу... Незнакомец улыбнулся, но как-то невесело. И только сейчас Лиам заметил это. Его взгляд. Во взгляде его было что-то тихое, но тяжелое, то, что выражало какое-то большое и сильно чувство... Лиам не мог понять, что это было, но он однозначно это заметил. Его глаза совсем не гармонировали с улыбкой и дерзким видом... И только сейчас, когда Лиам понял это, вид незнакомца показался ему до боли изможденным. Лиам открыл, было, рот, чтобы что-то спросить, но тут же закрыл его, вдруг осознав, что и вопрос-то сам не успел сформироваться в голове. Возможно, он хотел спросить, что брюнет имел в виду, когда говорил, что собака приглядывает за ним, или что он имел в виду под выражением: ‘мне сносит крышу’, но, увидев этот взгляд, все мысли в голове вдруг разом испарились, а дар речи куда-то пропал. - Харви, мы уходим. – Произнёс брюнет, вставая на корточки перед псом и застёгивая ошейник. Затем, он поднялся и протянул руку Лиаму, чтобы пожать её: - Спасибо, что накормил мою собаку. – Брюнет тепло улыбнулся. Пейн быстро пришёл в себя и лишь пожал парню руку, но так и не произнес ни слова. Когда незнакомец исчез из виду, Лиам присел на бордюр. Пытаясь осознать, что это вообще было? Всё это. Этот день. Этот парень с собакой. Может ему всё приснилось? Взгляд его упал на ежедневник, в котором было исписано примерно половина страниц. Он взял его в руки и иронично произнёс: “Ну, надо же, на бумаге появились слова!” “И почему я решил, что для того, чтобы писать, мне нужна тишина, – подумал он, - может быть, мне нужен был странный парень с сумасшедшей собакой, которая пьёт кофе? А я ведь даже не спросил, как его зовут...” Фотография главы: http://cs616721.vk.me/v616721483/125e0/lawjLXJh3rM.jpg