Есть бог на свете!

Иван Яковлевич проснулся за полдень. С трудом поднялся с кровати. Кружилась спина. А поправиться нечем. В хате тихо и пусто, никого нет. Он, наверное, помнил, что принёс с собой бутылку! Может не полную, но не до дна пустую. Катерина по подлой женской привычке опять обшарила пиджак и её спрятала. Куда?! Помня прошлые жёнины уловки, стал обшаривать хату. В печке нет. Под периной на Катерининой постели нет. В стоящих под вешалкой в сенях сапогах тоже нет. Иван Яковлевич вышел во двор. С трудом нагнулся, пошарил в собачьей будке. Пусто. Разогнувшись, чуть не упал от сильнейшего головокружения. Подержавшись за кол, на котором крепилась бельевая верёвка, немного отошёл. Потом сделал несколько шагов до плетня отделявшего двор от огорода. Долго тёр слезящиеся, невидящие глаза, всмотрелся в бурьяны по краям огорода. Хотя, что там высматривать? Мошка давно нигде не вьётся, бидон с брагой Катерина прячет не там. Она его ставит теперь через двор у одинокой и неприветливой к мужикам Зойки. Весь исстрадавшийся Иван Яковлевич вернулся в дом. Взгляд его остановился на иконе. Скривил улыбкой рот «Ага!». Пошарил за иконой. Опять нет! Совсем отчаявшись, он с глухим воплем «Боже! Помоги!» упал перед иконой на колени и стукнул в пол лбом. Замер с закрытыми глазами. Не подымаясь, открыл их и... И в перевёрнутом виде увидел бутылку с газетной затычкой. Бог услышал Ивана Яковлевича. Катерине надоело прятать, а потом, после слёзных приставаний, выкрикнув «Жри, чтоб ты сдох, зараза!» отдавать. И просто поставила бутылку за ножку кровати.