Поиски солнца

Влажная ладонь опасливо касается смятой ткани. Где-то под ней, под всеми этими складками, шепчущим шелестом трения, теплом разгоряченной кожи прячется Она, безучастная, обезличенная темнотой затхлой пещеры. Мужчина часто, неосторожно дышит – его душит пряный запах камней и острого щебня. Ее вьющиеся волосы щекочут морщины, четкими лучами окаймляющие подслеповатые глаза, когда он наклоняется ближе, вдыхая увядающий аромат обожженного солнцем песка. Эта женщина только затихает, едва-едва слышны перестуки молодого сердца. Чего ты хочешь? Она молчит, лишь мягко шуршит соскальзывающий с округлых плеч колючий платок. Мужчина зажимает вещь загрубевшими пальцами, бережливо прижимает к тощей груди, очарованный, испуганный, возбужденный. Ветер обвивает его ноги, но он не чувствует холода, только вздрагивает, застигнутый врасплох лаской стихии. Скажи. В этих Богом покинутых скалах не место людям. Ей нельзя здесь оставаться: тепло женского тела постепенно исчезнет, останется только болезненная холодность, проникающая под кожу. Времени мало. Скажи, ты же хочешь отсюда выбраться? Старик неловко переминает с ноги на ногу, его мучает боль в угловатых коленках и еще одна – где-то в груди, стягивающая ребра, как прочный перетянутый корсет. Мужчина тихо охает, когда ощущает резкий треск и мгновенную вспышку доведенных до пика мучений. Еще немного – и отпускает. Наверняка святые ощущали то же. Мужчина обвивает ее маленькие пальчики, тяжелыми выдохами оставляет на запястье мгновенно остывающие, невидимые ожоги. Пара капель слюны разбивается о выпирающие вены – рот старика приоткрыт. Женщину передергивает – он чувствует, как дернулось гибкое тело и замерло вновь, тихое и послушное. Где-то позади капает со стен вода, резво точит тяжелый черный камень. А камень терпит. Он ничего не может поделать. Один лишь шаг, и судьба все решит за них. Если ты хочешь – беги. Старик заворожен. Он готов пасть на колени. Он желает себе смерти, лишь бы тут, пока эта женщина рядом, отстраненная, почти святая. Но сердце лишь отбивает донельзя скорый темп, ему не до мечтаний человека. В этом месте твое тело перестает тебе подчиняться, оно движется само по себе, функционирует и действует, будто наделенное собственным, не задействованным до поры до времени разумом. Мужчина силится выпрямиться – он невысок, и спина его согнута годами и бедами. Он жадно приникает губами к основанию шеи, в предвкушении закрыв глаза, едва стоит, а потому только неловко падает на спину, бьется затылком о выстланный жестким песком пол, когда женщина отталкивает изгнанника неожиданно с силой, как бьющееся в последней попытке спастись животное. Старик не слышит и не видит, но точно знает – он теперь один. Череп, кажется, начинает сжиматься, влажно, в воздухе – запах железа и теплой крови. Слабеющей рукой мужчина подносит неприятный на ощупь, шерстяной платок к лицу и вдыхает аромат остывшего солнца. Холод отступает.