Око за око

Город спал неспокойным сном. Иногда он ворочался во сне, и тогда какой-нибудь подвыпивший автомобилист терял управление и врезался в стену. Иногда он кричал, и тогда происходило нечто страшное. Но сегодня ночью он лишь изредка вздыхал. Из тысяч глаз города горело лишь несколько десятков. В одном из них, тускло освещенном, сидел юноша со светлыми волосами и несветлыми мыслями. Он часто оставался здесь допоздна и занимался своей работой. Иногда, найдя то, что искал, он закрывал глаза и отправлял мысли в свободное плавание. Отвлекался. Ведь работа Лена – это убийства, а если все время думать об убийствах, то можно сойти с ума. А он не хотел отправляться в психушку – слишком много мрази еще ходит по улицам, и ему пока рано отдыхать. Но сейчас ему было не до праздных раздумий. -Черт возьми! Опять ничего! – Лен в сердцах швырнул толстую папку на стол. Хотя он сказал это не слишком громко, но слова прозвучали как гром среди ясного неба, и он тут же прикусил язык, хотя был тут один и стесняться было некого. Просто в этом месте повышать голос было не положено. Неправильно. -Ни–че-го. – повторил он по слогам, сжав от досады руки в кулаки. Вот уже который месяц он пытается хоть что-то выяснить о прошлом самой страшной убийцы, что знал за свою жизнь. А повидал он их немало, несмотря на юный возраст – всего двадцать лет, самый молодой агент в организации. И ничего. Ни зацепки, ни даже намека. Возможно, ее хозяйка Мику уже подчистила ее досье. Взглянул на часы: почти два. Пора возвращаться в штаб. Он надел перчатки, фуражку и вышел на улицу. Завтра. Завтра он точно ее найдет. *** Если бы не грохот выстрелов и крики, казалось бы, что она танцует. Прекрасная белая бабочка, порхающая среди людей. Если бы не безумная улыбка на ее лице, она была бы прекрасной, несмотря на шрам на переносице и замотанный левый глаз. Но в этом не было ничего прекрасного. Это была бойня. Она била без промаха. Одна пуля – одна жертва, а то и две, за это ее и ценили. Она никогда не занималась одиночными целями – одна смерть не могла удовлетворить ее жажду крови. По приказу Мику Рин вырезала целые семьи, а то и дома. А потом громко смеялась над тем, как коротки их жизни, как бесполезны оказались их мечты и желания. Ее искали все агенты города, но ни у кого не было даже ее портрета, и дело тут не только в стараниях ее хозяйки – просто свидетелей никогда не оставалось, и некому было описать ее. И вот теперь она снова стоит перед Мику и механическим голосом отчитывается за проделанную работу. Когда она оказывается на этом ковре, который уже стерся от колен сотен лизоблюдов, проползших по нему, то эйфория от пролитой крови тут же улетучивается. Она даже рада тому, что, поклонившись, можно не смотреть на эту сучку. Но ее «мамочка», как она любит себя называть, прекрасно это знает и не отказывает себе в удовольствии подцепить носком туфли ее подбородок и с полминуты с усмешкой смотреть ей в глаза. Тогда Рин начинает трясти от ненависти, хотя на лице это никак не отражается. Рин ненавидит ее. Это Мику сделала ее такой, какая она сейчас. Рин все еще помнила, как это произошло: «-Время платить, Кота. – Мику решила лично поприсутствовать при выбивании долгов. Она сидела в низком кресле, как обычно заложив одну ногу в сетчатом чулке за другую. Рядом с ней стояли два мордоворота и поигрывали револьверами. -Г-г-госпожа, - отец весь вспотел, голос его дрожал, и он нервно поправлял воротник футболки. – я знаю, н-но… Но вы не могли бы дать мне еще пару дней? – последние слова он сказал почти шепотом. -О, Господи, как же это скучно! – Хатсуне закатила глаза. - Когда же вы, наконец, выучите, что нельзя занимать деньги, если не можешь их потом выплатить. Я даже обыскивать дом не стану – и так понятно, что у вас ничего нет. Около минуты она рассеянно смотрела на стену, оперевшись на локоть, но тут ее взгляд упал сначала на маму, а потом на меня с Леном. -Это твои? -Д-да. Это Л-лен и Рин. Теперь она смотрела внимательнее. На меня. Оценивающе так посмотрела. Вдруг она резко хлопнула в ладоши, отчего отец вздрогнул так, что чуть не упал на колени. -Вот что мы сделаем. Ты задолжал не так много, чтобы вас всех убивать. Но и оставить это без последствий я тоже не могу. Я, знаешь ли, дорожу своей репутацией. Так что я просто заберу одного из них. – Мику ткнула зеленым накрашенным ногтем на меня с Леном. – Кого именно – выбирай сам. При этих словах глаза матери расширились, она открыла было рот, но к ее лбу тут же приставил револьвер один из охранников: -Даже не думай, дорогуша. Взгляд отца метался от Мику к нам: -Н-но госпожа… -Никаких «но». – она предупреждающе подняла руку, - Выбирай сейчас, или я убью всех. Так и быть, я дам тебе минуту подумать, но не очень-то мешкай. Повисла тишина. Один из амбалов ковырялся в зубах. -Рин, ты пойдешь с этой леди. – отец опустил голову, сжал руки. Я не сразу поняла, что случилось. Меня вдруг подхватили, и я оказалась на плече одного из мордоворотов. -Рин! – Лен попытался вырваться из маминых рук, - Рин, подожди! Только он освободился, и тут же получил ботинком по голове от другого охранника. -Нам здесь делать больше нечего. У меня еще много дел. – Мику махнула ручкой и вышла в дверь вслед за своими прихвостнями. Хлопнула дверь.» Это было восемь лет назад. А теперь Рин убивала и наслаждалась этим. Только иногда она просыпалась по ночам, и ее накрывал приступ ненависти к самой себе. Тогда она грызла подушку и металась, но никогда не плакала. А наутро забывала все как страшный сон и ждала нового вызова. Вот и все существование: от вызова до вызова, от убийства до убийства, от пули до пули. В те редкие минуты, когда она задумывалась о будущем, то подозревала, что последнюю пулю пустит себе в лоб. А еще она часто вспоминала о брате. Посыльный находит ее в час ночи сидящей на окне: -Для тебя есть работа. Рин поворачивается к нему и безумно улыбается: -Ну наконец-то. *** Водитель гнал так, что они несколько раз чуть не перевернулись, но Лен только крепче держался за переднее сиденье. Он должен успеть. Как только машина притормозила, он тут же выскочил и помчался по тропинке, исчезавшей среди деревьев. Но не успел. Все они были мертвы. Вся семья: мать, отец, дети, охранники. Дочка так и не выпустила руки мамы, смотря широко раскрытыми глазами в небо, а из дыры между ее глаз сочилась алая кровь. Один выстрел – одна жертва. А за их телами спиной к нему стояла она. Сердце заколотилось как ненормальное, и весь смысл его жизни свелся к одному этому моменту. Реальность сузилась, превратилась в смазанный туннель, как будто он ехал на огромной скорости. Отчасти это было так, ведь все его мысли были устремлены к одной-единственной девушке, встречи с которой Лен ждал так долго. -Сдохни, мразь! – он побежал так быстро, как мог, но она успевает развернуться, взмахнув подолом ало-белого кимоно, и выстрелить. Ее красивое лицо скривила жуткая гримаса безумной ненависти: пуля проходит в сантиметре от лица противника. Еще чуть-чуть, и катана Лена достигает своей цели. Раздается скрежет, лезвие скользит по стволу револьвера, неглубоко пропарывает тонкую кожу на плече и останавливается. Меч давит на ствол, оба противника замерли, хоть такое бездвижное противостояние и стоит каждому неимоверных усилий. Вопреки закону поединка, по которому взгляд воина должен быть направлен на оружие, они смотрят только друг на друга. Алый и голубой глаза прожигают друг друга. Связь у близнецов ничто не может ослабить, даже смертельная ненависть друг к другу. Одни мысли. Одни чувства. Узнавание тоже приходит одновременно. С перекошенными лицами и бесконечным удивлением в глазах противники постепенно ослабляют напор, пока их орудия не повисают в безвольных руках. -Лен? – девушка доверчиво протягивает руку, будто и не пыталась минуту назад его убить, - Лен, это ты? -Нет… Нет… Невозможно… - он хватает сестру за запястье и сжимает, будто пытаясь убедиться в ее материальности. - Рин… Рин уже подошла вплотную и свободной рукой касается его щеки. Лен заводит руку с катаной ей за спину, но она слишком поражена, чтобы заметить это. Взмах, и тяжелая рукоять меча опускается ей на затылок. «Попалась, как девчонка…» - только и успевает подумать она. *** Липкие пальцы беспамятства цеплялись за ее уставшее сознание, так не хотелось возвращаться из этой пустоты, дарующей спокойствие, но она заставила себя очнуться и сразу же открыла глаза, чтобы снова не отключиться. Перед глазами тут же поплыли цветные пятна, а боль в затылке дала о себе знать, но эта боль означала, что она все еще жива. В комнате, где она лежит, царит полумрак. Чувствует, что лежит на чем-то мягком, скорее всего, кровати. А еще она чувствует, что рядом кто-то есть. -Очнулась, наконец. Рин поворачивает голову только чтобы убедиться, что это не сон. Ее брат лежал рядом, без формы, только в рубашке и красном галстуке. Лен даже не повернул к ней головы, лежа неподвижно, как мумия. -Лен. – глядя на него, она испытывает смешанные чувства, но это длится лишь секунду, а уже в следующее мгновение она вскакивает, ища взглядом оружие. Ее револьвер лежит на столе, но она замирает с протянутой рукой, пораженная одной мыслью. Она не мертва. Она не в камере пыток. Она даже не связана. И она на самом деле нашла своего брата. -Лен. – в этот момент пол начинает плыть, и она чувствует, что падает – последствия удара по голове так быстро не проходят – но теперь есть кому ее подхватить. Сжимая его белую рубашку, вдыхая его запах, она осознала все. Что судьбе было мало уничтожить ее душу, мало было ее страданий, поэтому она преподнесла ей последний сюрприз: ее брат-близнец – ее кровный враг, человек, ненависть к которому стала смыслом ее жизни. Но кое-кто знал об этом все это время. Мику не могла не знать. Еще одна замечательная шутка «мамочки». Та ненависть не шла ни в какое сравнение с новой. Рин почувствовала, что ее ненависть больше не имеет ни имени, ни возраста, ни пола. Она ненавидела всех. Ее ненависть заполнила собой город. -Убью… - голос был как будто не ее, это было больше похоже на рык. Руки Лена сжались сильнее, заключив ее в стальное кольцо. Одни чувства. Он знал, что сейчас происходит с его сестрой. Знал слишком хорошо и поэтому не мог позволить ей сейчас уйти, иначе город потонул бы в крови. -Нет Рин. – она царапает ему плечи, но это пустяк, - Не делай этого. Она вырывается, кричит, не замечая, как по лицу текут слезы: -Они знали, Лен! Знали! Все это время! – держать ее становится трудно, и они падают обратно на кровать, и, не разжимая рук, Лен наваливается на нее своим весом. -Как так, Лен? – девушка перестает дергаться и, судорожно вцепившись ему в грудь, глотает слезы. Ее голос становится надрывным и хриплым - Как так? Брат гладит ее по спутавшимся волосам, целует в веко: -Не думай сейчас об этом. -Лен, я НЕ могу! – Рин дергается с удвоенной силой, но брат так же сильно прижимает ее обратно. Это даже не было похоже на поцелуй, скорее на мягкую форму насилия, таким он был жестким. Любовь и ненависть идут рядом, и порой грань между ними почти неразличима. Хрупкое женское тело все еще вздрагивает от рыданий. Лен, не отрываясь от девушки, как вампир, сосущий кровь, ослабевает свои руки, и на ощупь находит ее ладонь, сплетая их пальцы. -Ни о чем не думай. – он целует ее в шею, вдыхая запах пороха. -Лен… - тонкие пальцы обнимают мужские плечи, тянут за галстук. Что такое инцест для таких людей, как они? Невинная шалость. Компенсация за годы непроглядной тьмы. Они это заслужили. *** Из-за плотно задернутых занавесок он не может определить, сколько сейчас времени. Лен бессмысленно таращился в потолок, думая о том, для чего он жил. Рин оказалась права: они все знали. Сейчас он удивлялся, почему сразу не заподозрил неладное. Мику зачистила досье своей убийцы? Что за бред! Мику влиятельна, но не всемогуща, а тайная полиция тщательно следит за своими архивами. Он искал информацию о ней везде, даже там, где не догадался бы искать никто. Никто, кроме другого агента. Его начальство знало все. Наверняка выяснить ее личность им было не так уж и сложно, и как только все вскрылось, уничтожили любое напоминание о ней, поэтому все поиски Лена имели нулевой результат. Будь он на их месте, то поступил бы точно так же, но это не меняло того, что они забрали у него сестру, оставив взамен только ненависть. Его работа, все, что он делал – на самом деле эта была месть миру. В каждом убитом подонке он видел того ублюдка, который унес его Рин восемь лет назад. Каждый раз, обнажая меч, он видел сестру, и это давало ему сил продолжать свою борьбу. А теперь оказалось, что те, кому он служил, виноваты не меньше, чем Мику и ее подельники. Все правильно: не бывает черного и белого, есть только те, кто использует, и те, кого используют. -Лен? -Мм? – он повернулся к рядом лежащей девушке. Ее алый глаз смотрел на него из-под полуопущенных ресниц. Другой был забинтован. «О, Рин, что же они сделали с твоими прекрасными глазами?» - с горечью подумал парень. Раньше они были такими же ярко-голубыми, как и у него. -Что будем теперь делать? -Хм. – ухмыляясь, Лен перекатился на нее, прижав к кровати, но его лицо тут же приняло серьезное выражение – Мы возьмем то, что нам причитается. Каждый из них последние восемь лет в той или иной мере мстил миру за свою судьбу. Теперь у их мести появилось лицо – их бывшие хозяева. Поодиночке они не могли ничего, но теперь чтобы их остановить, нужно будет очень постараться. Эти люди разворотили их жизни, сделали из них убийц, и теперь их орудия обратятся против них же. Лен провел пальцем по бинтам на ее лице: -Око за око.