Времена жизни

Зима. Прекрасное время года, несмотря на лютые морозы и каток вместо дороги. Но пятилетней Исгерд было не до любований природой - девочка тянула санки на горку. Волосы выбились из-под платка и прилипли к потному лбу, щеки порозовели, но упрямству малышки не было предела. Раз за разом она пыталась подняться, и когда до вершины оставалось совсем немного, кубарем катилась вниз. Старшие мальчишки смеялись, глядя на девочку, седлали свои сани и неслись с горы. Особо неудачливые заканчивали полет торможением лбом о дерево или снеся прохожих, но веселья это не убавляло. Исгерд, скатившаяся в очередной раз, устало села на свои санки. Сегодня большой праздник, поэтому ее не надолго отпустили погулять. В остальные дни девочка с утра до вечера была занята, помогая родителям. Отец - бывший стражник был отстранен от службы после несчастного случая, вследствие которого был серьезно ранен в ногу. Мужчина уверял капитана в своей пригодности, но ему намекнули, что стране нужны здоровые воины, а не инвалиды. Северянин брался за любую работу, лишь бы его семья не голодала, но раненная нога давала о себе знать. С каждым днем работать было все труднее и труднее. Исгерд, глядя на отца, всегда бежала на помощь. Он в море за рыбой - она готовит наживку и настырно лезет в лодку. Он в лес по дрова - она бежит следом, таща за собой топор, который чуть ли не больше самой девочки. Отец смеялся, глядя на девочку ,называл ее своим «хвостиком».А вот матери Исгерд было не до смеха. Она со слезами провожала мужа и дочь в лес, понимая, что детство девочки пройдет слишком быстро. Но долго горевать женщина себе не позволяла. Вытерев слезы, она становилась у печи, либо шла к реке стирать белье. Несмотря на бедность, женщина содержала дом в чистоте, создавала уют. Она плела изумительной красоты кружева и вязала теплую одежду, продавая изделия на рынке. Но особо удачные платки или кружева женщина оставляла, наряжая в них свою дочь. А Исгерд совершенно не признавала красивых плетений на платьях, не понимая, зачем они нужны. Не любила носить кулоны или амулеты, сделанные из простых камешков. Зимой она часто бегала в штанишках и теплых вязаных свитерах, а летом в длинной отцовской рубашке, которую если на поясе перехватить пояском, походила на длинное платье. Исгерд любила убегать в лес, к трем огромным каменным столбам, в деревне получившим название Ведьмин Круг. Животные и близко не подходили к этому месту, а птицы на самом подлете поворачивали и улетали, словно какая-то неведомая сила пугала их. Мужики называли это место проклятым, а старики, любившие перед теплым очагом собирать ребятню, рассказывали, что там спят драконы. Давным-давно они были погребены, но они не мертвы, а спят. И если на таком кургане встать да топнуть хорошенько, дракон осерчает и кинет в нарушителя спокойствия своей костью, которая потом прилетит обратно. Дети слушали байки с упоением, а Исгерд упрямо сцепляла руки на груди. Сколь она топала, прыгала, кричала, ответа не было. «Хоть бы костью кинул!» -возмутилась как-то раз малышка, вдоволь наскакавшись по драконьему кургану. Ответом ей было молчание. В конце концов, девочка взобралась на вершину горки и глубоко вздохнула. Перед ней расстилалось море. Огромное, бескрайнее. Большая его часть была скована льдом, и лишь у самого берега вода накатывала на берег, вынося всякий мусор. Сегодня принесло мертвого грязекраба. Местный алхимик пытался оторвать клешни, а мужики столпились вокруг него, комментируя процесс расчленения. Дома, покрытые искрящимся на солнце снегом, следили за Исгерд глазами-окнами. В одних мелькали женщины и дети, в других летала посуда. Дверь одного из таких домов раскрылась и на улицу вылетел местный пьянчуга. В след ему отправилась кастрюля и отборный мат, который даже от мужчин не часто услышишь. С ветки разлапистой ели вспорхнула синица, обсыпав снегом зазевавшуюся Изгерд. Девочка взвизгнула и, погрозив кулачком улетающей птице, принялась отряхиваться. За этим занятием малышка не заметила наступившую тишину. Труп грязекраба с полуоторванной клешней валялся на берегу, гомона мальчишек не было. Деревня будто вымерла. Исгерд оглянулась и застыла от ужаса - приближались волки. Этих тварей боялись даже закаленные в бою воины, предпочитая прятаться в казармах. Звери не ведали страха и пощады, разрывая любого на их пути. Девочка попыталась залезть на дерево, но ближайшая нижняя ветка была слишком высоко от нее. Вожак стаи, огромный белый волк, повел носом и повернулся в сторону Исгерд. Малышка вскрикнула и побежала, куда глаза глядят. Стая кинулась за ней, быстро сокращая расстояние. Вдруг перед девочкой замаячили три каменных столба. Не раздумывая она побежала к ним. Она почти добежала, как вдруг вожак волков прыгнул и повалил девочку. Исгерд зарыдала и попыталась ползти, но была сильней прижата лапой к земле. Над ухом не смолкал рык зверя, остальные столпились вокруг, ожидая начала пиршества. Девочка закрыла глаза, готовясь к смерти, но давление сверху внезапно исчезло. Земля начала трястись и твари, поджав хвосты, попятились. Исгерд подняла голову и увидела, как по кургану змейкой пробежала трещина. Волки завыли, и внезапно один из них упал, пронзенный стрелой. Из леса выскочили мужчины с факелами, топорами, мечами и с криком принялись отгонять хищников от ребенка. Отец Исгерд выстрелил из лука в главного волка, ранив его. Он и остальные, скуля, побежали в лес. Мужчина подбежал к Исгерд, поднял ее и крепко прижал к себе. Но девочка не смотрела на отца. Над Ведьминым Кругом парил призрак дракона. Никто кроме Исгерд его не видел. Красивое, могучее существо даже в бесплотном виде внушало страх и уважение. Призрак засветился, и от него, словно от солнца, к девочке потянулись «лучи». Страх и боль ушли, по телу разлилось тепло и спокойствие. Исгерд моргнула, не понимая, куда делся призрак, и обняла отца за шею. Стоит ли говорить, что с тех пор волки в деревне не появлялись